– Владимир Сергеевич, Ваш коллега из «Росатома», Сергей Кириенко, напрямую говорит о том, что строительство АЭС зависит от решения казахстанских властей. Решен ли вопрос о месте и сроках строительства АЭС в Казахстане?
– В Казахстане есть три подходящих площадки. Первая – на базе Мангышлакского комбината, там есть реактор, но сейчас он практически снят с эксплуатации. Второе место, которое также можно успешно использовать, – город Курчатов на Семипалатинском полигоне. Третье – поселок Улькен. Кстати, рядом с ним сейчас правительство запланировало построить угольную ТЭС на 1320 МВт. Это очень удобное место под строительство атомной станции. В 2002-2003 годах, когда вопрос о строительстве АЭС только поднимался, эту площадку тщательно исследовали эксперты МАГАТЭ, в течение двух лет они провели детальное сейсморайонирование территории. Инфраструктура на ней уже практически готова – есть пруд охлаждения, есть подстанция на 500 кВ, железнодорожная ветка, автомобильная дорога, поселок. Всего в инфраструктуру было вложено $230 млн. Если бы тогда АЭС была построена, все проблемы с энергообеспечением юга страны были бы решены. Но решение не было принято.
–
Почему?
– У правительства не было уверенности в правильности этого решения – что это безопасно, энергетики не были уверены, что правильно рассчитали энергобаланс. Наконец, люди просто не верили, что потребуется так много энергии, что страна будет развиваться такими темпами – это было начало 2000 годов. Но специалисты уже тогда убеждали, что необходимо заранее наращивать мощности, потому что тогда впервые рост промышленного производства составил 15%, и рост продолжается до сих пор.
– Почему же оттягивают решение сейчас, когда проблема уже налицо?
– Этот вопрос нужно задать энергетикам. Они должны утвердить энергобаланс, подсчитать: где, сколько и какой генерации надо ставить. Они должны сказать, в таком-то месте нужен источник энергии такой-то мощности. Потом надо будет решать, какую станцию ставить: угольную генерацию, АЭС или, например, гигантскую солнечную станцию. Мы считаем, что для развития Казахстана необходимо строительство АЭС. Если энергетики поставят вопрос так, что в этом месте можно поставить 2 тыс. МВт на атомном источнике энергии, то наша компания сразу же объявляет международный тендер и обращается к депутатам с запросом об установке этих 2 тыс. МВт. Если потребуется станция, мощностью меньше чем 2 тыс. МВт, то тогда надо будет ставить блоки по 600 МВт. Их мощность сопоставима с угольными по 660 МВт, которые собираются ставить на Балхашской ТЭС. Правда, тендер на атомные блоки такой мощности объявлять бессмысленно, потому что мало в мире коммерческих, готовых к продаже нескольких блоков по 500-600 МВт. Тогда мы волей-неволей переходим к схеме, которую разработали вместе с Россией, – ставить блоки мощностью 300 МВт (ВБЭР–300) или 600 МВт. Но, к сожалению, энергобаланс не утвержден.
– Когда же, по Вашим данным, он появится?
– Обещают до конца этого года.
– Смотрите, раз в центре будет строиться Балхашская ТЭС, то де-факто получается, что для строительства атомных станций остается только две площадки, правильно?– Нет, неправильно, их можно поставить рядом. Но для этого и нужны данные по энергобалансу.
– То есть вопрос с установкой упирается в энергетиков?– Энергетики смотрят на общественность. А общественность после Фукусимы боится – всем нужна безопасность. И это правильно. Наша с вами общая задача – объективно доказать, что атомная энергетика может быть безопасной. А для этого важно чтобы не только «Казатомпром» и правительство рассказывали об атомной энергетике, но и средства массовой информации говорили об этом компетентно и честно. Люди читают газеты, в том числе «Курсивъ». И если вы безосновательно заявите, что АЭС – это опасно, люди вам могут поверить, и атомной энергетики в стране не будет. А если, опираясь на мнения экспертов, напишете, что АЭС ставить можно, но безопасные, с учетом тех требований, которые выработал 1-й и 2-й Саммит по энергобезопасности, тогда дело другое. Это же наукоемкое производство, это инновации, не говоря уже о возможности снизить энергодефицит в стране.
–А какова стоимость строительства АЭС в настоящее время?
– После Фукусимы поменялся подход к оценке стоимости. Всем стало понятно, что на первый план выходит безопасность.
– Да, именно об этом и речь. Я спрашиваю не про абстрактную АЭС, а про ту, которую можно было бы поставить в Казахстане. Вы же не будете предлагать опасный или непроверенный вариант. И все же Вам надо будет сказать ее стоимость. Сколько это будет стоить?
– Мы коммерческая компания. Мы рассчитываем свои деньги, заемные средства, другие финансовые инструменты и говорим, что эта станция окупится через 13 лет – при ориентире на нынешние цены на электроэнергию. Цена – $2,5 тыс. за установленный кВт. Это цена за российские станции. Французские или американские при том же качестве и уровне безопасности стоят порядка $3-4,5 тыс. за установленный кВт. Кстати, сравните эту цифру с тем, во сколько обходится угольный кВт.
– Для Балхашской ТЭС это более $3400 за кВт. Владимир Сергеевич, каковы сейчас показатели мощностей атомной энергии в мире? Как они изменились в глобальном масштабе после Фукусимы и корректировки программ по атомной энергетике в ряде стран?
– Вот смотрите, 11 марта 2011 года, когда трагедия Фукусимы еще не случилась, было 443 действующих реактора, установленной мощностью 378 ГВт. А больше года спустя, 25 июня 2012 года, действовало 433 АЭС установленной мощностью 371 ГВт. Меньше стало не намного.
– Откуда такое несоответствие между количеством реакторов и установленной мощностью?
– Старые были выведены из эксплуатации, японские АЭС сейчас приостановлены, но были введены новые, большей мощностью. Но продолжим. 11 марта 2011 года строилось 62, сейчас строится 63 реактора. В стадии подготовки накануне Фукусимы было 158 реакторов, сейчас – 160 реакторов. В стадии рассмотрения было 324 реактора, сейчас рассматриваются 329 реакторов, то есть уже на 5 больше. Плюс около 100 перспективных проектов и сейчас, и тогда.
– А мы к какой стадии относимся?– Наш проект находится на стадии подготовки, он относится к той группе, где сейчас 160 реакторов. Вот еще цифры для Вас: по прогнозам экспертов (наиболее известная консалтинговая компания на рынке урана – Ux Consulting), к 2030 году будет действовать не менее 617 реакторов мощностью 603 ГВт. Вот Вам ответ.
– Соответственно, какова Ваша оценка состояния атомной энергетики в мире?
– По нашему мнению, по сравнению с мартом 2011 года несколько замедлился темп роста мировой атомной энергетики. Я бы оценил его примерно в 10%. Плюс за последний год сильно изменилось отношение к альтернативной энергетике: к солнцу и ветру. Все больше специалистов – как экономистов, так и производителей – обращают внимание на эти новые технологии.
– Какова динамика прироста генерирующих мощностей в атомной энергетике (по регионам – в Америке, Европе, Азиатско-Тихоокеанском регионе, в России)?– По данным Всемирной ядерной ассоциации, наибольший рост по строительству новых АЭС предполагается в регионе Азии, прежде всего – в Китае. В Поднебесной 26 строящихся АЭС, 51 – в стадии подготовки и 120 – в стадии рассмотрения. В Индии – 7, 16 и 40 соответственно, в Южной Корее – 3 и 6 и так далее. Таким образом, к 2030 году ожидается, что в регионе Азии будет действовать 258 реакторов. Также высокий рост ожидается в Западной (104 действующих реактора в 2030 г.) и Восточной Европе (85), на Ближнем Востоке (22) и Северной Америке (131).
– В 2013 году истекает срок действия программы «Мегатонны в мегаватты» между РФ и США. Причем, по словам г-на Кириенко, продлеваться она не будет. По данным экспертов, если бы программа была свернута в 2010 году, дефицит урана составил бы порядка 15%. Сейчас он находится возле отметки 10%. Каков, на Ваш взгляд, будет уровень дефицита после отмены программы? Насколько сильно вырастет цена на уран после того, как произойдет осознание грядущего дефицита?
– Сейчас в мире производится 55 тыс. тонн урана плюс еще 10 тыс. тонн по программе ВОУ-НОУ (соглашение между правительствами России и США об использовании урана, извлеченного из ядерного оружия. ВОУ-НОУ – высокообогащенный уран – низкообогащенный уран. Соглашение было заключено в 1993 году – «Къ»). Этих 10 тыс. тонн не будет. Для нас это позитивная информация, в том смысле, что дефицит возрастет, соответственно, поднимется цена на нашу продукцию.
– Какова будет стратегия компании?
– Мы не собираемся наращивать производство, хотя могли бы это сделать на существующих производственных мощностях.
– Почему? Чтобы цена не упала?
– Разумеется. Мы хотим удержаться на тех позициях, которые в настоящее время занимаем. А именно: 33,9% от мирового производства урана. На наш взгляд это оптимально.
– Почему?
– Потому что компании, которые покупают у нас уран, обязаны диверсифицировать свои поставки, чтобы снизить риски. Обычно компании покупают уран у нескольких разных поставщиков. Иначе будет неправильно с точки зрения надежности. Это уважительное отношение к рынку, на который мы пришли и который мы должны поддерживать.
– Насколько остро перед «Казатомпромом» стоит вопрос обеспеченности разведанными запасами, чтобы поддерживать уровень добычи 33,9% от мирового объема?
– Мы уже обеспечены запасами лет на 70-80 лет вперед. Это без проведения геологоразведочных работ. Но мы считаем, что на каждую добытую тонну мы должны взамен поставить на баланс как минимум одну-полторы тонны урана. Через 20-30 лет мы сможем сказать потомкам, что мы добыли 500 тыс. тонн урана и за это время прирастили запасы на 500 тыс. тонн.
– Уточните, пожалуйста, планы компании по геологоразведке на 2012-2013 годы.
– За последние три года мы увеличили наши запасы на 70 тыс. тонн урана, а добыли 51,3 тыс. тонн урана (в 2009 году – 14 тыс. тонн, в 2010-м – 17,8 тыс. тонн, в прошлом году – 19,5 тыс. тонн). В 2012-13 годах прирост запасов составит более 20 тыс. тонн, а в перспективе, до 2020 года, на законтрактованных территориях ожидается прирост более чем на 180 тыс. тонн.
Только в 2012 году мы планируем инвестировать в поисковые работы на перспективных площадях 1,2 млрд тенге.
– Российская компания «Русатом Оверсиз» заявила об открытии в 2012 году офиса в Казахстане и ряде других стран. Чем будет заниматься представительство «дочки» «Атомэнергопрома» в РК?– У меня нет такой информации. У нас есть представительство в России, которое занимается конкретными задачами – транспортировкой наших грузов по территории России. Мы встречались с главой «Росатома» во время визита российского президента Владимира Путина, и г-н Кириенко ничего не сказал по этому поводу. Я могу другое сказать – в следующем году мы планируем открыть свой офис в США, так как вышли на американский рынок и нам надо развивать это направление.
–
Какова структура поставок «Казатомпрома»?– Северная Америка – это США и Канада, Европа, КНР, Япония, Южная Корея, Индия.
–
По нашим данным, интерес к разработке урановых месторождений проявляли арабские страны, в том числе Иран. Ведет ли в настоящее время «Каз-атомпром» переговоры с кем-то из них?
– Мы хотим поставлять топливо для строящихся реакторов в ОАЭ и работаем в этом направлении. С Ираном «Казатомпром» не работает.
–
Во Франции сменилось правительство. Можно ли ожидать, что новые французские власти изменят свое отношение к программам по сотрудничеству в сфере атомной и альтернативной энергетики, и они будут пересмотрены?
– Мы работаем с целым рядом французских компаний, все программы выполняются и финансируются в срок и полностью, и у меня нет информации о том, что они будут пересматриваться.
–
В настоящее время Ульбинский метзавод делает таблетки российского дизайна. Но с французской «АРЕВА» подписано соглашение о строительстве завода по производству топливных сборок. Правильно ли я понимаю, что во французские ТВС будут закладываться русские таблетки? Или на УМЗ налажено действует производство французских таблеток?– На УМЗ делают как таблетки русского, так и французского дизайнов. Оба вида сертифицированы.
–
На какой стадии сейчас находится строительство французского завода?– Сейчас разрабатывается проектно-сметная документация, но решение о строительстве завода еще не принято. Оно будет принято после подписания юридических документов относительно маркетинга готовой продукции.
–
Поясните, пожалуйста.
– Если проще – сейчас решается вопрос, кто будет пользоваться нашей продукцией. После Фукусимы рынок изменился, и мы ничего не будем строить, пока не будем уверены, что всю нашу продукцию купят.
–
Каков потенциальный рынок сбыта для сборок с казахстанского завода? – Это реакторы, где использованы французские технологии. Прежде всего – Азиатский регион и, возможно, сама Франция.
– Решен ли в настоящее время вопрос по заключению межправительственного соглашения между РК и Канадой, необходимого для создания производства гексафторида урана?
– Еще нет, но есть информация, что соглашение о мирном использовании атомной энергии до конца этого года будет заключено.
– Национальное агентство по развитию местного содержания указало «Казатомпром» и ее дочерние организации ТОО «АППАК» и ТОО «Каратау» в числе компаний, нарушающих обязательства по казсодержанию в закупках. Наказание – вплоть до расторжения контракта на недропользование в одностороннем порядке. Какие меры принял «Казатомпром» по исправлению ситуации?
– Ситуация такова: изменился порядок информирования МИНТа о том, как идет работа по выполнению казахстанского содержания. Произошла техническая ошибка, и документы по казсодержанию ушли не в МИНТ, а в «Самрук-Казыну», потому что по правилам мы должны давать им эту информацию. Когда недоразумение выяснилось, мы отправили отчет в Министерство, и в тот же день вопрос был снят.
– Вторая претензия – по поводу «Катко». Природоохранная прокуратура заявила о том, что осенью прошлого года на предприятии произошла утечка радиоактивых веществ из-за разрыва трубы. Однако, по данным прокуратуры, компания не предприняла всех действий для дезактивации территории. Причем о самой аварии стало известно только в мае во время проверки…– На «Катко» работали казахстанские подрядчики, задели трубу, произошел прорыв. В тот же день авария была устранена, все убрано, никаких последствий для природы нет. Бывают на производстве ошибки, бывают аварии. С нашей стороны важно было, чтобы не пострадали люди, не пострадала окружающая среда, это мы сделали. Все восстановительные работы провели.
– Какой-то штраф компания заплатила?
– Прокуратура возбудила дело об административном правонарушении в отношении должностных лиц и юридического лица. «Катко» это обжаловала. Что касается разлива раствора, то по этому поводу иска выставлено не было. Все восстановительные работы компания «Катко» провела за свой счет – оперативно и в соответствии с установленными процедурами.
– Объем поставок потребителям по контрактам НАК «Каз-атомпром» в первом полугодии составил 10 399 тонн урана. При этом объем продаж с 1 июля по 1 октября прошлого года (более свежих данных пока нет) практически удвоился. Почему результаты III квартала оказались вдвое лучше первого полугодия 2011 года?
– Это связано исключительно с контрактными обязательствами и пожеланиями наших заказчиков получать продукцию в определенном месте в определенное время.
– На какой объем продаж Вы рассчитываете в 2012 году?– Мы продаем все, что добываем. Весь добываемый объем уже законтрактован.
– Объем контрактов – коммерческая тайна?– Мы полностью законтрактованы на несколько лет вперед и не сомневаемся, что все, что производим, будет продано.
– В апреле было запущено производство кремния на предприятии «Казсиликон», входящем в структуру «Казатомпрома». Когда «Казсиликон» был интегрирован в структуру «Казатомпрома»? Когда будут запущены остальные предприятия в цепочке создания солнечных батарей?
– Мы надеемся, что в декабре нынешнего года запустим в Усть-Каменогорске завод по производству кремниевых пластин. Тогда же хотим запустить и завод в Астане по выпуску готовых солнечных панелей.
– Возобновляемая энергетика – отрасль, которая в настоящее время даже в развитых странах невозможна без государственного субсидирования. Какие меры, на Ваш взгляд, необходимо принять в Казахстане для развития альтернативной энергетики?
– Государство должно создать такие условия, чтобы предпринимателям было выгодно развивать возобновляемую энергетику. Почему, например, в Германии так интенсивно развивается это направление? Потому что они предлагают механизмы, интересные не только бизнесу, но и простым людям. Например, у них была программа «солнечные крыши». Если житель установит у себя на крыше солнечную батарею, государство готово было выкупать у него электроэнергию условно по 80 евроцентов за кВт/ч. Но одновременно оно дотировало эту электроэнергию, продавая ее потребителям уже за 20 евроцентов. Владелец батареи мог окупить ее за 20 лет, а потом начать получать прибыль. Получается, государство стимулировало своих граждан на развитие альтернативной энергетики через покупку солнечных батарей.
– А в Казахстане?
– Я не говорю, что нам следует копировать этот механизм, но нечто подобное создавать надо. Да, у нас принят закон об альтернативной энергетике, но механизмы, которые в нем заложены, сейчас практически не работают.
– Будет ли ТОО «Астана-Солар» не только выпускать солнечные батареи, но и выступать в качестве генерирующей компании?
– В настоящее время Astana Solar выступает в качестве предприятия по сборке и реализации фотоэлектрических модулей из 100% казахстанского кремния. В перспективе планируется организовать совместное предприятие с французскими компаниями по строительству и эксплуатации микст-станций (гидро, солнце, ветер) на горных реках ВКО и Алматинской области.
– Спасибо за беседу.
Ирина Дорохова, "Курсив.kz"