PRoAtom

(Всего: 0)
от на 26/06/2020

Фрагмент 7
Барьер ЯБ на ИАЭС. "Мы им писали".
Барьер ИАЭС формировался на базе НИО ЛАЭС и персонала лабораторий Красноярска-26. Первым был зам. нач. НИО ЛАЭС по физике, который стал зам. главного по науке. Я был инженером-физиком НИО ЛАЭС - стал старшим инженером-физиком НИЛ ИАЭС в 1981. На ИАЭС я прибыл с солидным багажом опыта работы в НИО ЛАЭС, плюс больше года ИУР-ом ("барабанщиком") на БЩУ-1, плюс опыт полного погружения в аварию ЛАЭС-1975. Дорофеев В.М. продолжал работу по К-эффекту на ЛАЭС, а я готов был стартовать на ИАЭС, когда время придёт. Время пришло летом 1982 года, когда мне в руки на курирование попал штатный алгоритм расчёта ОЗР для ИВС "Комплекс-Титан" РБМК-1500. Глянув этот алгоритм и проект я увидел в нём все хорошо знакомые пороки проекта РБМК-1000 и К-эффект тоже. Пришло время действовать. Я подготовил черновик письма ГК в НИКИЭТ И.Я. Емельянову и в 16 ГУ МИНСРЕДМАШа ГИ Б.В. Будылину. Для убедительности сослался на отчёт В.М. Дорофеева на ЛАЭС и на "предварительный эксперимент", т.е. на "фокус" с периферийным стержнем РР и камерой БИК. По размышлении, чтобы письмо не спотыкалось, я сознательно исключил ИАЭ и ГАН. Дело-де семейное, время есть - поправим. Распечатали, проверил, принёс на визу зам. главного по науке Бориса Алексеевича Воронцова. Критический был момент. О К-эффекте ЗГИН, конечно, слышал, но не вникал, т.к. информация эта была для него связана с именем Дорофеева В.М., вышедшего из доверия и ставшего "чокнутым" после финта с особым мнением по графиту. И он, конечно, на этом споткнулся. Но я дал голову на отсечение, что всё просчитал и проверил. Просчитал, проверил ... А вдруг ошибка?. Но фокус с периферийным стержнем РР на ВК был неубиваемым Козырем. Он знал - если я сказал, что видел своими глазами, значит так оно и было. Подписал. Первая маленькая победа.
Предпусковая пружина неумолимо сжималась. Главк заменил сомнительные фигуры директора и зам. главного по эксплуатации на провереного и жёсткого Н.Ф. Луконина и на опытного и энергичного Б.В. Антонова. Антонов быстро сколотил свою команду, отстажировал её на ЛАЭС и где-то осенью, накануне физпуска (декабрь 1983) обратился ко мне с просьбой прочитать его людям лекцию по физике РБМК. Он был моим первым наставником на БЩУ-1 ЛАЭС и хорошо знал чем я занимался там в НИО. Это был счастливый случай. Т.к. ответа из Москвы по К-эффекту не было и не предвиделось, а оперативников нужно было предупредить. В большой аудитории школы №1 г. Снечкус, с куском мела перед классной доской я рассказал и нарисовал всем собранным Антоновым оперативникам ИАЭС всё, что я знал о физике и динамике реактора РБМК, о К-эффекте, о фокусе с периферийным стержнем СУЗ и камерой БИК, о роли ОЗР и об аварии 1975 на ЛАЭС. Это была вторая маленькая удача. Оперативники знали об опасности, а я их знал по БЩУ и верил, что не подведут.
Перед физпуском по станции прошла волна массового набора кадров. Наша НИЛ превратилась в НИО. Кадровую политику НИО определял ЗГИН. Начальник НИО и основной костяк персонала отдела прибыли из Красноярска-26, где ЗГИН начинал свой путь в немирном атоме. Ребята неплохие, но хотелось бы ещё кого-то поближе и в тему. Я, конечно, не забыл одинокого пехотинца Дорофеева, которому очень нелегко было одному в его окопе и "пробил" ему приглашение. Была и ещё пара парней, пробивать которых не было необходимости. Дорофеев В.М. приехал и я знал, что он тоже не подведёт. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ