АО «Дженерал Энерджи Технолоджис» является специализированным предприятием по проектированию и изготовлению тренажеров для обучения персонала атомных электростанций. По своему статусу оно принадлежит к субъектам малого бизнеса,или, как говорят, малое предприятие. С экранов телевизоров неоднократно звучат призывы руководителей высоких рангов о необходимости широкого привлечения малого бизнеса в среду производства, создания определенного экономического комфорта для их деятельности в условиях прозрачной конкурентной среды. Мы встретились с руководителем АО «ИТЦ «ДЖЭТ», генеральным директором Жукавиным А.П. для того, чтобы побеседовать об опыте работы этого предприятия с ГК «Росатом».

– Александр Петрович, в чем заключается взаимодействие АО «ИТЦ «ДЖЭТ» с ГК «Росатом»?  Участвуете ли вы в государственных закупках?

– Взаимодействие с госкорпорацией в сфере поставок уникальных программно-технических комплексов, которыми являются полномасштабные, аналитические и локальные тренажеры АЭС, является чем-то вроде деловой игры по правилам ЕОСЗ, где исполнителем является фирма «ДЖЭТ», а действующими лицами – предприятия атомной отрасли – «Генпроектант» (Атомпроект), заказчик (ДЕЗ – агент по закупкам товаров длительного цикла изготовления, или Концерн «Росэнергоатом» (РЭА) в лице его департаментов и филиалов), заказчик-застройщик (конечный пользователь – атомная станция) и организатор закупки (Атомкомплект).

Как по ходу пьесы, на сцене появляются разные действующие лица, но в финале остаются только двое – исполнитель и конечный пользователь, которые совместными усилиями вводят тренажер в учебный процесс.

– Как проходят конкурсные закупки?

– Процедура конкурсных закупок постоянно совершенствуется. Если в начале нулевых годов мы формировали нашу заявку на бумажном носителе и отправляли запечатанный конверт курьером, например на Балаковскую АЭС (нашим же сотрудником), то теперь мы загружаем файлы с требуемой информацией непосредственно на сайт электронной торговой площадки.

Но вместе с этим существенно вырос и объем конкурсной заявки, что требует отвлечения значительных сил на подготовку документации. Причем для разных конкурсов на разных электронных торговых площадках часто требуются одни и те же документы (но с разным наименованием предмета закупки). Пора бы уже в Росатоме создать базу данных о поставщиках, где была бы достоверная информация о традиционных партнерах атомной отрасли.

– А что является предметом закупки в конкурсах, в которых Вы участвуете?

– Полномасштабные тренажеры для блоков являются различными в силу уникальности каждого блока, даже если они принадлежат одной серии. Поэтому их разработка – это несколько последовательных этапов: проектирование, изготовление оборудования, разработка программного обеспечения, тестирование, наладка, испытание. Но это единый технологический цикл.

Однако департаменту управления закупками (ДУЗ) ГК «Росатом» привычнее разбить процесс на составляющие и вычленить то, к чему он имеет отношение. Как правило, стремятся разбить весь процесс на следующие этапы: ПИР, закупка, СМР, ПНР, и по каждому этапу разыгрывать отдельные лоты. Сами АЭС борются против такого подхода, так как в целом это в несколько раз затягивает сроки изготовления тренажера. К тому же эти этапы могут выиграть разные фирмы, и в результате не окажется поставщика тренажера как такового, который участвует в процессе сдачи его комиссии РЭА, который дает гарантию на эксплуатацию тренажера в гарантийный период. И это очень сложная задача – убедить в правильности такого подхода ДУЗ. Например, Нововоронежская АЭС потратила целый год, чтобы убедить ДУЗ не дробить на отдельные лоты разработку и поставку ПМТ для 4-го блока.

Особенностями процедуры закупки для АЭС является то, что станциям разрешено оплатить только аванс в размере 10–30 %, а полная оплата осуществляется только по факту поставки оборудования. Изготовители же, особенно зарубежные, требуют 100%-й предоплаты. На этом противоречии играют фирмы-посредники, особенно те, кто имеет возможность получить кредит в банке. Пример: посредническая фирма закупила в Германии экраны коллективного пользования для тренажера АЭС за 18 млн рублей и поставила их на станцию за 22 млн рублей. Прибыль посредника составила более 20 %. Неудивительно, что наши энергоблоки оказываются такими дорогими в строительстве.

– Ужесточается ли конкуренция в вашей области деятельности?

– Да, конечно, в связи с пересмотром дорожной карты развития атомной энергетики число вводимых энерогоблоков в России сократилось. Соответственно, уменьшается рынок тренажеров. При этом количество потенциальных изготовителей (или считающих себя таковыми) возрастает. Действительно, тренажер как техническое средство относится к оборудованию IV класса безопасности, т. е. не оказывает влияния на безопасную эксплуатацию блока. Поэтому требования к участникам торгов – максимально либеральные. В последнее время не требуется представлять даже лицензию Ростехнадзора на конструирование и изготовление оборудования АЭС. Достаточно показать опыт каких-либо поставок. Поэтому, например, на конкурс на поставку тренажера  установки водоподготовки для Белорусской АЭС заявился электромеханический завод и снабженческая организация, причем последняя – в качестве

своей референции показала поставку газовых баллонов для системы пожаротушения и поставку компьютерной техники на фирмы Нижнего Новгорода. Ни о каком программном обеспечении, требующемся для моделирования сложных физико-химических процессов, протекающих в системе водоподготовки, нет и упоминания. Тем не менее организатор закупки не отклонил их заявку, даже несмотря на непрофессиональные и невразумительные ответы этих фирм на технические запросы организатора закупок. Таким образом, на внутреннем рынке присутствует и растет конкуренция непрофессиональных поставщиков, которых из-за боязни нарушить ЕОСЗ организаторы закупок не отклоняют на стадии квалификации поставщиков.

– Вы хотите сказать, что ЕОСЗ не позволяет отфильтровать профессиональных поставщиков от посредников?

– Да, именно так это и происходит сейчас. К участию в тендере допускаются фирмы, не имеющие соответствующих ресурсов, опыта поставок продуктов и услуг, и что самое важное – не имеющих реального представления о стоимости тренажеров, выставленных на торги. Это приводит к стихийному снижению стоимости, значительно ниже начальной максимальной цены и себестоимости.

Однако это не останавливает непрофессиональных игроков. Дело в том, что на тренажеры распространяются такие же правила поставки, как на серийно изготовляемое оборудование – насосы, задвижки и т. д. То есть аванс 10–30 % от стоимости изделия, а после прохождения входного контроля оборудования на площадку заказчика – еще 65–85 %. Таким образом, по факту поставки оборудования можно получить 95 % стоимости изделия, в котором стоимость оборудования может составлять только половину. Другую половину – программное обеспечение – заказчик фактически не контролирует и не проверяет в момент входного контроля, так как проверку можно осуществить только после монтажа. А зачем его делать и потом налаживать? Ведь 95 % средств уже получено, можно умывать руки и открыть новую фирму-посредника.

– А как сказывается такая конкурентная борьба на качестве Вашей продукции?

– Весь смысл конкурентной борьбы по идее должен сводиться к повышению качества и удешевлению продукции. Но в нашем случае существуют два момента. Первый – это определение начальной максимальной цены (НМЦ), которая определяется специальным департаментом заказчика. НМЦ определяется как среднеарифметическое значение от технико-коммерческих предложений конкурирующих организаций.

Концерн «Росэнергоатом» (заказчик) требует, чтобы было три–пять предложений. Если изделие, предполагаемое к закупке, не является уникальным, то можно собрать реальные ТКП. Но если изделие или услуги уникальны, то Заказчик пытается найти организации, которые бы предоставили необходимые ТКП, даже если они не имеют необходимых компетенций для выполнения данной работы, так как сама по себе подача ТКП не обязывает в дальнейшем участвовать в конкурсе. То есть в отличие от западных стран, где конкуренция является свободной, у нас она отчасти принудительная. Если у организации имеется опыт изготовления аналогичной продукции, то ТКП будет более-менее реалистичным и наоборот. Департамент управления закупками заказчика может затем запросить детальную спецификацию составных частей конечного продукта, что не всегда является возможным.

Например, для тренажера проектируемого энергоблока, ввиду отсутствия к моменту проведения конкурса проектных данных, невозможно точно посчитать стоимость изготовления имитатора БПУ, так как к проектированию БПУ Генпроектант энергоблока даже не приступал. Поэтому ДУЗ высчитывает НМЦ как минимальную из представленных ТКП (среди которых могут быть необоснованные предложения дилетантов либо аферистов) или принимает как цену аналога. При этом ДУЗ не принимает во внимание техническую сущность изделия, а ориентируется только на его название. Например, стоимость тренажера пожарной защиты для Белорусской АЭС и для ЛАЭС-2 отличается почти в два раза из-за различных проектов системы пожаротушения на этих АЭС, что не воспринимается ДУЗ, так как названия тренажеров одинаковы, и поэтому устанавливает одну и ту же цену на эти тренажеры. Таким образом, заказчик принудительно устанавливает такую начальную цену изделия, которая не отражает необходимых затрат на ее изготовление с высоким качеством.

Далее если на конкурс вышли несколько организаций, начинается переторжка – последовательное снижение цены каждым участником до ее экономически или политически обоснованного минимума. Если фирма выигрывает конкурс с ценой, близкой к себестоимости, то у нее нет экономической возможности повышения качества и потребительских свойств конечного продукта – используется устаревшее ПО, графика, базы данных и т. д. Ведь если конкурс выигран с минимально-возможной ценой и договор получен, зачем излишне напрягаться? Заказчик в конце концов примет тренажер в любом виде, так как ему необходимо начинать на нем обучение персонала, иначе он не получит разрешения Ростехнадзора на начало пусковых операций без обученного на тренажере персонала.

– А у заказчика имеются рычаги влияния на поставщиков?

– Все рычаги влияния заказчика прописаны в договоре поставок. Конечно, он не всегда ими пользуется, а если пользуется, то выборочно. Например, нас дважды штрафовали заказчики на незначительные суммы за срыв сроков выполнения этапов, хотя сам заказчик был частично виноват в этом. Но мы понимаем, что от заказчика этого требуют его контролирующие органы, и поэтому безропотно платим. Но заказчик ни разу не предъявил требования поставщику тренажеров Ростовской и Балаковской АЭС – ВНИИАЭС, который находится в контуре Росатома, хотя задержка поставки на Ростовскую АЭС «тянула» миллионов на 20, а задержка на два года по Балаковской АЭС не поддается оценке. Своих не трогают.

– А в заграничных конкурсах вы участвуете? Какая там конкуренция?

– Мы выборочно участвуем в заграничных конкурсах, да и то для тех энергоблоков, которые сооружались по советским проектам. Например, мы вместе с ЗАО «Атомстройэкспорт» (АСЭ, входит в контур Росатома) выходили на конкурс на поставку ПМТ для АЭС Моховце в Чехии. Проиграли американцам по цене, так как наше предложение оказалось слишком дорогим из-за высоких накладных расходов АСЭ, которое брало на себя функцию управления проектом. В конкурсах на модернизацию тренажеров на украинских АЭС не участвуем по известным соображениям.

Сейчас подали заявку на конкурс по модернизации АЭС Пакш в Венгрии. Участников, помимо нас, много – Русатомсервис/ВНИИАЭС (Россия), Corys (Франция), Western Service Corp (США), L3-MААР (Канада), Technoatom (Испания). Это фирмы, которые были допущены венгерским заказчиком к участию, а сколько фирм подавали заявки и были отсеяны на этапе предконкурса – неизвестно. Остались только те, которые реально могут выполнить работу. Конкуренция жесткая, но у нас есть преимущества, которые мы постараемся максимально использовать.

– А каковы реальные производители тренажеров в России?

– В России есть государственные предприятия, которые могут создавать тренажеры, – это ВНИИАЭС и НИТИ им. Александрова (г. Сосновый Бор Ленинградской области). Из негосударственных – это Инженерно-технический центр «ДЖЭТ», РНЦ «Курчатовский институт», ЭНИКО ТСО (МИФИ), АО «Моделирующие системы» (г. Обнинск). Существует еще ряд поставщиков, которые работают в сфере тепловой энергетики и которые периодически заявляются и на рынке тренажеров АЭС.

Понятно, что госкорпорация в лице эксплуатирующей организации – Концерна «Росэнергоатом» заинтересована в передаче всех заказов фирмам, находящимся в контуре Росатома, в основном ВНИИАЭС. И это для нас главный конкурент. При этом используются различные средства – подача ложной информации о качестве продукции фирмы «ДЖЭТ» (в частности, тренажера ЛАЭС-2, который уже целый год ЛАЭС-2 не может ввести в эксплуатацию по формальным замечаниям самого же концерна!), затягивание конкурсной процедуры, например по тренажеру Ростовской АЭС, до такого срока, который позволяет в соответствии с ЕОСЗ сделать заказ у единственного поставщика – ВНИИАЭС (хотя изначально было известно, что это и дольше и дороже), попытки прописать такие условия в конкурсных требованиях, которые бы ограничили участие потенциальных конкурентов, создание консорциума из госпредприятий и назначение ВНИИАЭС Центром компетенций и придание ему функций единственного исполнителя по модернизации всех тренажеров АЭС в России.

Подобная практика ведет к нарушению антимонопольного законодательства и ЕОСЗ, убивает конкуренцию в высокотехнологичной отрасли, увеличивает расходы бюджетных средств, но «ДЖЭТ» этому противопоставляет профессионализм своих сотрудников и высокую эффективность своих разработок.

ЭКОНОМИКА И ТЭК РОССИИ · №33·2016