Дементий Башкиров

Всех поздравляю с наступившим Новым Годом и Рождеством! Глядя на звёзды в ночь на Рождество, я всегда вспоминаю историю, которую рассказал мне шеф. По преданию, Вифлеемская звезда достаточно быстро угасла, хотя светила по утрам почти так же ярко, как Луна. Через полгода ее сила ещё была гораздо выше свечения других звезд, но ее мало было заметно на фоне Луны. 

При создании препарата калифорния-252 образуется еще один, более тяжелый изотоп –  калифорний-254. Его период полураспада около 60 суток, но он не распадается, а делится с испусканием 4-6 нейтронов. При этом выделяется более 220 МэВ на распад, и препараты светятся, даже когда в пробирке всего несколько микрограмм.
– Вот это и есть Вифлеемская звезда. После взрыва сверхновой образуется неисчислимое количество нейтронов, и они утяжеляют атомы до предела – этот предел имеет массу 254. Когда взрыв рассеивается, остается светить калифорниевая звезда. Она светит всего несколько месяцев, а не миллиарды лет, поэтому такая яркая. 
Мы, как когда-то Волхвы, идем на этот свет. Он помогает нам контролировать технологические процессы очистки препарата. 
– Я думаю, что Вы недооцениваете результаты своей работы. Не мы идем за звездой, а Волхвы идут на свет нашей звезды. 
– А кто же тогда новый наместник Бога на Земле? 
– Ваши сотрудники и ученики. 
– Сколько тебе лет?
– Скоро 33...24 декабря, в ночь на 25 декабря ровно в полночь, 1961 года.
– В этот день был запущен реактор СМ, который начал накапливать советский калифорний. Знаешь, как расшифровывается аббревиатура СМ?
– Позволю предположить, ….?
– Хе-хе! Немного по-другому – Самый Мощный. Раз ты родился на Рождество, значит, был зачат на благовещение? 
– Мои родители не верили в Бога. Мама говорила, что меня зачали в день полета Гагарина, а Гагарин всего на 1 день старше моей мамы. 

Хочу пожелать молодым оптимизма. Это нечто похожее на веру в Бога, которая помогает в самых сложных ситуациях, только это вера в самого себя. Я верю в свои силы, и поэтому меня поддерживает в этой вере высшая сила. Плюс мои друзья и коллеги, слушатели и зрители, все кто хочет научиться предмету радиохимия и ядерная физика. 

Всем удачи в новом году! 

В 1983-1985 я первый раз стал свидетелем диспута между апологетами таблеточного МОКС и вибро МОКС для БН-350. Диспут начался в Свердловске, и закончился в ДД. При этом никаких первоисточников я не видел, а только слышал, какие аргументы выдвигают стороны на диспутах.

Это не были споры слепого с глухим. Спорящие говорили на одном языке. Люди отлично понимали друг друга, и четко указывали на ошибки, на заведомые искажения фактов, на методические и методологические ошибки.

Понятно, что я не смог принять тогда позицию ни одной из сторон, так как не имел никакого практического опыта. Но сегодня всё еще помню эти споры и принимаю сторону апологетов таблеточного МОКС. Они были более честными в том споре.

Запомнилось также то, что характеристики таблеточной технологии были детально известны всем сторонам, а вот технология вибро обсуждалась без детальных характеристик.

Основной аргумент сторонников вибро заключался в том, что при шлифовке таблеток образуется много пыли. В пыль уходит до 1% материала – это недопустимо! Как вернуть эти аэрозоли обратно в цикл? Эта пыль экстремально опасна и исключает ручной контакт. При этом количество собственных отходов и возвратов технология вибро скрывала от таблетки.

Позже я собственными руками изготавливал экспериментальные и инновационные твэлы, мишени, облучательные устройства, из множества разных материалов и по совершенно разным технологиям, включая вибро и таблеточное МОКС топливо для БР. Поэтому могу сравнивать различные технологии и аргументированно доказывать свою позицию.

Споры закончились облучением образцов, мишеней и твэлов в БР. Таблетки, безусловно, победили, хотя в НИИАР доказывалось, что их изготовить невозможно, и твэл с таблетками не будет работать.

Следует пояснить, что вибротехнология (только сердечник твэл) всегда неразрывно связывалась с пирохимией, а таблеточная технология с водной радиохимией ОЯТ. Эта связь обусловлена принципиально разными характеристиками гомогенизированных оксидов, получаемых по разным технологиям.

Порошок МОКС водной технологии (пушонка) имеет удельную площадь поверхности 20-30 м2/г, а пирогранулят 3 см2/г. Спрессовать таблетку из пирогранулята невозможно, он слишком жесток. Необходимы сложные операции по измельчению и «размягчению» гранулята перед прессованием. Поэтому таблетки нельзя делать из продукта, полученного из пирогранулята. Поэтому таблетки ставят большой и жирный крест на безводных технологиях.

Архивы НИИАР в 80-х были забиты документами спорящих сторон. Очень многие специалисты и большие руководители МСМ были категорически против вибро – не столько из-за плохих результатов, сколько из-за массовых фальсификаций и сговора технологов и материаловедов НИИАР, выпускающих келейные отчеты. Вместо поиска решений проблем пировибротехнологий, все усилия науки в НИИАР были направлены на сокрытие информации о полученных экспериментальных результатах.

Методологические ошибки материаловедов НИИАР тщательно скрывались, связь между результатами входного контроля (распределения) многокомпонентной ядерной композиции и ПРИ вообще не была установлена. Неравномерность распределения ЯМ в твэл, и до, и после работы в реакторе, скрывалась. Технологические параметры технологий – процент выхода и отходов – скрывались. Очень малый ресурс технологического оборудования скрывался. Плачевные результаты реакторных испытаний были под самыми большими замками – а ведь это самый объективный показатель всего производственного процесса фабрикации твэл.

Аргументы оппонентов просто уничтожались. Истинная информация сжигалась по приказу фальсификаторов. На костре научной пировибро инквизиции сгорело большое количество честных и талантливых ученых. В это костер кидали даже руководителей головных научных подразделений МСМ, в нем сгорели кандидатские и докторские диссертации оппонентов. 

В США при появлении компьютерных технологий были оцифрованы миллионы документов, накопленных в атомной промышленности. Их систематизацию еще предстоит сделать, это будет дорого, но абсолютно безопасно для персонала и населения. Информация была сохранена и защищается государством. В России под защитой информации до сих пор понимается её недоступность никому, ни чужим, ни своим. Носители просто физически уничтожаются.

Сегодня Прорыв пытается снова получить информацию о ЗЯТЦ экспериментальным путем, не имея возможности провести анализ советских и зарубежных работ в этой области деятельности. Эти эксперименты (или бутафория экспериментов) будут продолжаться и продолжаться, хотя уже все необходимые для принятия решения результаты давно получены.

Возникновение проектов типа Прорыв – это большое упущение специалистов по защите (научной, критической, чувствительной и др.) информации в России. Информация стоит денег, и чем больше денег информация может сэкономить, тем она ценнее. Это основной принцип специальных подразделений. Это научная разведка и контрразведка.

Фальсификации видели не только те, кто с ними непосредственно соприкасался. Для примера привожу выдержки из внешнего (по отношению к НИИАР) первоисточника. Так нашу работу оценивали коллеги из других институтов. Это записки Федора Григорьевича Решетникова, руководителя ВНИИНМ им. Бочвара, который боролся с фальсификациями НИИАР еще в светские времена. Этой записке уже почти 20 лет, лежала среди гор «макулатуры» в кабинете. Она вроде бы есть, но ее на самом деле нет. Нет никаких подписей на этой бумаге, никаких печатей. Бумага стара, затерта и почти не читаются буквы.

Первые 7 ТВС с урановым виброуплотненным топливом были загружены в БН-350 примерно в 1982 году. Несколько позже в БН-350 были загружены 2 ТВС с виброуплотненным МОКС-топливом. Однако вскоре во всех ТВС были обнаружены негерметичные твэлы при выгорании менее 50% от проектного.

В апреле 1987 результаты испытаний вибротоплива в БН-350 обсуждали на НТС №4 под председательством Л.Д. Рябева. Ф.Г. Решетников (ВНИИНМ) выступил против постановки этих ТВС в БН-600.

В конце 80-х НИИАР поставил в БН-600 в 24 кампанию ТВС с урановым и уран-плутониевым топливом. Непонятно, как мог согласовать это решение ГАН, учитывая, что результаты испытаний вибротоплива в БН-350 отрицательные.

Первоначально были поставлены 4 ТВС с урановым топливом. Простояв всего лишь треть кампании, 3,3-3,6% выгорания, в 2 ТВС твэлы разгерметизировались. В одной из них до контакта с топливом. Все 4 ТВС были извлечены из реактора.

В отчете СФ НИКИЭТ, исследовавшего эти твэлы, констатируется: «Разрушение твэлов вызвано объемными изменениями тепловыделяющей композиции в радиальном направлении. Под давлением со стороны топлива в оболочке возникли напряжения, превышающие уровень допустимых значений, и в результате этого произошел разрыв оболочки».

В БН-600 было поставлено 6 ТВС с МОКСом. Достигнуто выгорание 9,6% (штатное 10%). Все твэлы герметичны. Однако, по данным БАЭС максимальное увеличение диаметра твэл 9,1%, что в полтора раза выше допустимого (6%).

Описывая эти же самые ТВС и твэл, НИИАР указывает 10,9% выгорания и 2% увеличения диаметра. Такие искажения данных в вопросах, касающихся атомной энергетики, должны быть наказуемы.

Результаты ПРИ вибротоплива должны были быть выпущены в виде совместного отчета БАЭС и НИИАР. Но принципиальные ученые обоих институтов не согласились с записями коллег из других организаций. Вместо одного отчета было выпущено два – одна версия БАЭС, другая версия НИИАР.

Какую версию спустя 30 лет читали руководители Прорыва, ведь они сотрудники девятки?

Коллектив ХТО, составлявший в советские времена более 800 человек, проработал в никуда лишних 30 лет?

Что было бы, если предложения легендарного радиохимика и металлурга были воплощены в жизнь в 1987, в 1999, то есть ХТО ликвидировали бы 20-30 лет назад, а не вчера? Сколько бы средств было сэкономлено? Читая такие бумаги, понимаешь истинную силу научного знания – знания, как денежного эквивалента (напрасного или высокопроизводительного) труда.

На трудах Федора Григорьевича были созданы учебные методические пособия для спецвузов в СССР. Он является создателем советской металлургии редких металлов, школы МРМ. Но в 90-е годы даже действительные академики, такие как Решетников, создавшие с нуля атомную промышленность СССР, не оказывали никакого влияния на политику в атомной науке.

Задание партии и правительства от 1964 года, о создании ЗЯТЦ с МОКС топливом в ХТО и БОР-60 на площадке НИИАР, выполнено на 0,25%. При этом образовалось 15% отходов. Количество ядерных отходов в 60 раз превышает количество кондиционного продукта, полученного ЗЯТЦ. По такому «показателю» мы впереди планеты всей.

Чего изволите?

Наша (моя) цель, которая была поставлена 10-20 лет назад, пока не достигнута. Мы предлагали (требовали, уговаривали), чтобы все ядерные отходы в НИИАР были переработаны и захоронены должным образом. Никаких других – политических, экономических, социальных требований не выдвигалось. Фактически только ядерная и радиационная безопасность была предметом нашей работы.

Мой предшественник по ХТО, у которого я принимал дела, занимающийся обоснованием безопасности производства (ежегодный отчет в обосновании безопасности), в присутствии начальника, настоятельно рекомендовал мне валить отсюда, пока не заработал себе статью УК. Он открыто заявлял, что предыдущие ООБ являются фальсификацией и у меня есть только два пути – поддерживать эти фальсификации или разоблачать.

В течение 5-7 лет выпускаемые отчеты имели пробелы целыми разделами, не было никаких ссылок на первоисточники. Большинство исходных документов имели грифы еще советских времен, и были не актуальны. Документы подписывались РТН только потому, что никаких работ с ОЯТ не было. Фактически РТН и администрация НИИАР запрещали ХТО проводить работы по обращению с ОЯТ БР.

Строящийся 30 лет БН-800, для которого планировали изготовлять топливо в НИИАР еще в СССР, был идеальным реактором для ХТО. (Нас, молодых специалистов, «нагнали» в ХТО именно для осуществления этой работы). 30 лет ожиданий. «Вот-вот» нужно будет сделать 16 тонн топлива. Мы всегда готовы, а вот реактора пока еще нет. Ждем-с. Впрок МОКС не заготовишь – через год-два все характеристики «уплывут».

Моему старшему коллеге было уже за 80, и никакие деньги уже не являлись для него мерилом ценностей. На мой вопрос, как здоровье, он показал опухоль размером с куриное яйцо, и объяснил, что из-за нее прекращает работать.

Основные ученые уже покинули ХТО, оставив после себе лишь список вопросов, на которые не смогли ответить за 30-50 лет работы. Зарплата была около 35 грязными, и для меня, получавшего 5-10 лет назад в полтора раза больше, не особо заманчивая.

Меня уговаривали, что это настоящая еврейская работа, мечта любого специалиста на старости лет – чисто бумаги, ничего руками делать не надо. Никакой вредности, никакой опасности. Это Вам подарок от отрасли за многолетний упорный труд.  

Бывшего начальника ХТО съел Прорыв. За отказ сотрудничать его уволили. Причем сделали это демонстративно. Он открыто заявлял, что его можно уволить только после того, как будет уволен весь персонал ХТО, и когда будут деклассифицированы все документы.

«No problem, without trouble», ответили ему сверху. Для того, чтобы уволить этого человека, потребовалось ликвидировать целое подразделение, но это для отдела кадров вполне под силу. Написали приказы, провели липовую ликвидацию, подразделение осталось под другим названием, а строптивого начальника (и его сторонников) не стало.

Но тонны ЯМ нужно как-то учитывать, хранить, передавать по смене. Документацию и информацию, которую добывали два поколения радиохимиков и фабрикантов, нужно было защищать и сохранять…. Отдел кадров эти мелочи не интересовали, и максимально быстро ХТО не стало.

Люди молчали. Никто не хотел лишиться работы раньше времени, и лишь когда цепкая рука хватала именно за его холку, позволял себе высказаться. Но, находясь за периметром промплощадки, трудно доставить информацию вовнутрь.

Было интересно и страшновато наблюдать за тем, как «Титаник» погружался под воду, каюта за каютой. Около сотни кабинетов сначала все были заняты. Затем появились свободные, и в них стали перебираться коллеги из более тесных кабинетов. Затем половина кабинетов стала пустовать. Через год не более 20% персонала осталось на рабочих местах.

Я решил для себя, что не буду заниматься фальсификациями. Мне давно уже надоело здесь работать, и никаких дел, кроме уборки на рабочем месте, то есть приведения в порядок груды ядерных отходов, у меня нет.

Сменщик четко показал мне, что именно он нарушал. Он по-честному сдал мне смену, рассказав, где подложены свиньи. За это ему от меня большая благодарность. Единственное, что он не передал – тех сотрудников РТН (ранее он сам работал в ГАН, и всех прекрасно там знал), через которых можно оформить документ с 50% недоделок. Такие ценности не передаются по наследству.

После такой передачи смены у меня практически не оставалось шансов продолжать подлог документов по старой схеме – с точки зрения корпоративной этики, мой предшественник предал идеалы ХТО. С моей точки зрения – был предо мной максимально честен. Но выбор у меня всё-таки оставался – формально отвечать на предписания, устранять замечания, делая вид, что у нас всё отлично, а я пока новичок и разбираюсь в деле.

Он предупредил меня, чтобы я не брался за работу, которая не может быть выполнена. Работа не была выполнена, чего еще объяснять? Это я и сам мог увидеть, при ознакомлении с документами, но такая самокритика сэкономила мне пару месяцев.

Почему я остался? Почему не свалил по рекомендации старшего коллеги, сдающего мне собственный липовый документ и правила нечестной игры?

Не в моем характере сдаваться за 6 ходов до мата. Пока угроза мата не станет очевидной, зачем сдаваться? Почему я должен уходить, не доделав свою работу? (пусть и 25-летней давности)

При возвращении в ХТО, спустя 23 года после того, как я ушел оттуда на создающееся производство Р-33, когда за моими плечами было два десятка созданных новых производств радионуклидов, я обоснованно считал, что должен покинуть этот корабль последним.

– Не понимают твои начальники, кого они к себе взяли на работу. Они против тебя как нашкодившие первоклашки, пытающиеся обмануть дедушку. У них нет ни теоретической, ни практической подготовки. Но у них огромное преимущество – они банда, а ты здесь один. Тебя здесь мало кто понимает. Ты заведомо проиграешь. Считай, что ты кладешь голову на плаху. – Говорил мне старый физтех, проработавший в ХТО более 40 лет. – Играть в открытую с такими шулерами, ловить их за руку – это безумство. Это паровоз на 10 взяток.

– Значит я сошел с ума. Я рассчитываю на 2-3 взятки. Я, как 30 лет назад, очень хочу, чтобы меня уволили, то есть отпустили на свободу. Когда в 84-м, я уезжал в ДД, меня предупреждали, что здесь гадюшник. Что нужно как можно быстрее выбираться из этой грязи, пока не увяз. Я не хочу уходить молча. Я не боюсь проиграть. Я хочу увидеть того, кто может выйти бороться со мной на равных. И я рассчитываю на тебя. Я рассчитываю на тех, с кем вместе ходил в камеру и долбил в ступе гранулят. 

– Сколько таких осталось? Один? Два?

– Два с половиной.

– Учти. Тебя сдадут те, кто понимает, что ты хочешь сделать. Тебя сдадут те, кто ничего не понимает, но хочет остаться рядом с кормушкой. Здесь все – каждый за себя, но все вместе против грядущих изменений.

И еще. Есть такая нация – евреи. Они могут участвовать в созидательном труде только под принуждением. Как только их выпускают на свободу – они начинают поедать других. Но хуже всего, когда они приходят к власти – жизнь под таким деревом невозможна. Ты не узнаешь себя в этом описании?

– Нет. Не узнаю. Я не работал под принуждением. Я не питался чужими мыслями и трудами. Ко мне стремились попасть в бригаду, и у меня всегда был выбор кандидатов на штатные места. Я не сдавал своих подчиненных ради сохранения своей шкуры, и не шел по головам.

Почему я тороплю события? Я очень устал и стал по-другому смотреть на вещи после 6-ти лет борьбы за жизнь мамы. Я понял, что нам слишком мало отводится времени на жизнь. Время неумолимо бежит. То, что не сделал сегодня, завтра не хватит сил сделать.

Мамин уход был логичен и предсказуем. 82 для нашей страны – это неплохой результат, выше среднестатистического периода летального перехода.

Но вот когда я пытался спасти сестру, не было никакой логики, прогнозов, никакой стратегии. Ни одного правильного диагноза, ни врачами, ни бабками, ни узкими специалистами, ни широкими. Пока не стали видны метастазы, первичная опухоль никак себя не проявляла.  75 дней от первого звонка до последнего.

Я теперь старший в семье. На пути в бесконечность мне не за кого прятаться.

Упал намоченный

Интересная картина получилась с ответственным по продукту при ликвидации ХТО. Можно сказать, анекдотичная.

«Портянки» размером с киноэкран – очень непростая штука. Хорошо, сейчас появились компьютеры. А раньше, когда считали столбиком на учтенной бумаге, работа была очень сложная. Тем более, баланс никогда не сходился, и остаток переносили и переносили в новые «портянки».

Ответственного предупредили, что с его уровнем осведомленности ему нельзя увольняться. Только после того, как все продукты будут переданы преемнику, можешь идти на пенсию. А так как учесть большинство материалов технически невозможно, то будешь работать до тех пор, пока не окажешься в красном ящике.

– Короче – сегодня уволился, завтра будешь принят в новое подразделение. Не бойся, мы тебя не бросим – таких как ты никто не сможет уволить. Это просто очередная фикция, для того, чтобы уволить несговорчивого начальника – успокаивали Гурия Виленовича в отделе кадров.

У него была очень интересная присказка – «все мы в одной лодке». Я не придавал значения этой фразе много десятилетий, так как ни разу не слышал её продолжения, и только при ликвидации он завершил присказку – «и утонем все вместе».

Перед ним положили заявление на увольнение и попросили расписаться. После этого дали бегунок. Когда все подписи на бегунке были собраны, отобрали пропуск и выдали полный расчет.

На следующий день был готов приказ на новое назначение в новом подразделении, с таким же окладом. Но ответственный не явился. В ОК не учли тот факт, что сотруднику давно надоела эта нервная работа, что он уже лет пять пытался уволиться, но его не отпускали по указанным выше причинам.

В ОК традиционно считали, что устраивающиеся на сладкую работу должны им десяточек окладов, и не после трудоустройства, а до. И что любого можно в любой момент уволить, если будет нарушать неписаные законы и тарифы. У них не укладывалось в голове, что человек может отказаться от такой высокооплачиваемой работы.

Специальные отделы предупредили ОК, что если ответственный будет уволен, не сдав продукты, это будет грубейшим нарушением правил учета специальных ДМ. Никакого права увольнять такого сотрудника ОК не имеет права.

Но бегунок-то подписан!?

Ответственный вздохнул полной грудью, первый раз за последние 26 лет, и пустился во все тяжкие. То есть не пришел на работу. Грубейшим образом нарушил все строгие инструкции и правила.

– Мы поставим тебе прогул! – позвонила ему табельщица.

– Мы поставим Вам прогулы и лишим премии! У Вас будет разрыв непрерывного стажа! – пищали в телефоне беспокойные кадровики.

Ответа не было.

Через неделю к ответственному прислали гонца на дом. Не сам же начальник пойдет уговаривать строптивого сотрудника.

– Что вы от меня хотите? Вот запись в трудовой – уволен в связи с ликвидацией подразделения. Никакой другой работы никто не предлагал, на биржу престарелого пенсионера не берут. Что вы от меня хотите?

– Ты должен выйти на работу. Ты нарушил договор.

– Я никому ничего не должен. Я пенсионер и ветеран атомной отрасли. У меня бессонница, аритмия, повышенное глазное давление. Мне почти 70 лет, и нужно лечиться, а не работать. Ничего не знаю, никакой работы мне не надо. Нет. Нет. Нет.

Через пару дней пришел начальник, поправ гордость и высокое социальное положение.

– Послушай, придурок с Урала. Выпрыгнуть из лодки не получится. Никак. У тебя три тонны продукта на лицевом счету. Через месяц инвентаризация. Что ты себе позволяешь? Кто будет разгребать твою писанину? Хочешь, чтобы тобой занялись компетентные товарищи?

– Ничего не знаю. Нет, нет, мне это не нужно. Меня уволили по закону, ничего не знаю. Я не понимаю, про что Вы говорите. Я хочу спокойно встретить старость.

Чем закончилась история, и как она продолжается? Не знаю.

Но уверен, что продолжается. Точно знаю, что продолжается. Она не может не продолжаться. ОЯТ – это не тухлые помидоры и не гнилые куриные окорочка. Этот продукт будет существовать гораздо дольше, чем трудовая деятельность ответственного исполнителя, производителя радиационно-опасных работ, уполномоченного расчетчика накопления плутония и америция. Гораздо дольше, чем срок жизни Эйнштейна, Ферми, Гана, Гурия Виленовича. Дольше, чем сроки жизни всех сотрудников бывшего советского ХТО. Не будет СССР, не будет братских союзных республик, а история будет продолжаться.

Не останется ни одного праправнука тех, кто создавал эти отходы. А различные виды отходов будут греть с нескончаемой энергией, каждый в соответствие со своей лямбдой. Грамм такого вещества по энергии эквивалентен 600 кг антрацита.