В конце ноября был создан прецедент. На проводимом госкорпорацией «Росатом» тендере по строительству реакторной атомной установки ВВЭР-1200 впервые в российской истории победителем стала не компания «Ижорские заводы», а мало кому известное ЗАО «Инжиниринговая компания “АЭМ-Технологии”». Этот реактор примерно в 2014 году должен быть произведен и поставлен на Балтийскую атомную электростанцию, что в Калининградской области. Фирма «АЭМ-Технологии» входит в корпоративный контур «Росатома» и является лишь инжиниринговой структурой, не имеет, по сути, ни производственных мощностей, ни компетенций для выпуска реакторов. А программируемый главный претендент на победу в тендере» — «Ижорские заводы», единственный в России производитель оборудования ядерного острова, проиграл. Вместо «Ижоры» корпус реактора будет изготавливать, по-видимому, Петрозаводский завод бумагоделательного машиностроения («Петрозаводскмаш»), который был недавно куплен дочерними структурами «Росатома».

Случившееся на тендере из ряда вон выходящее. Через три–четыре года чуть ли не в центре Европы «Росатому» придется устанавливать атомный реактор, который будет производить завод, не имеющий сейчас в достаточном количестве ни оборудования, ни компетенций, ни квалифицированного персонала. Пожалуй, только в «Росатоме» не сомневаются в возможностях бывшего завода бумагоделательных машин, прочие же специалисты рынка пребывают в легком шоке. Закономерен вопрос: ради чего была затеяна «Росатомом» эта сложная и рискованная игра?

«Тендер на реакторную установку, в котором участвует инжиниринговая компания, не имеющая в своем активе референтных мощностей, это нонсенс!» — возмущается заместитель гендиректора ОМЗ Алексей Рубцов.

Уже несколько лет «Росатом» методично строит конкурентный рынок в сегменте атомного машиностроения. И большая часть устремлений компании направлена против контролируемой Газпромбанком Группы ОМЗ. Это третий в мире (после альянса Toshiba/Westinghouse и французской Areva) производитель корпусов ядерных энергетических реакторов. Но «Росатом» не стремится размещать заказы на ключевом активе ОМЗ — «Ижорских заводах».

«Степень монополизации в этом секторе чудовищно высока, — рассказывает Кирилл Комаров, гендиректор компании “Атомэнергопром”, дочернего предприятия “Росатома”. — По нашим расчетам, на начало 2007 года, когда мы начали делать заказы, монопольными были около 85 процентов поставок оборудования длительного цикла изготовления. То, что нам предлагали производители, было в два раза выше цен, заложенных в целевой программе развития отрасли. Доля оборудования длительного цикла изготовления в общей стоимости станции составляет 25 процентов, поэтому, если оборудование стоит в два раза дороже, чем мы рассчитываем его купить, это означает, что удорожание станции происходит на 25 процентов».

«Росатом» стал изыскивать возможности заказывать то или иное оборудование разным российским предприятиям. «В марте 2008 года мы объявили конкурс на 20 позиций второстепенного реакторного оборудования, — продолжает Кирилл Комаров. — Пришла к нам “Ижора” и говорит: цена 1,682 миллиарда рублей и ни копейки меньше. И упасть никуда мы не можем, хоть режьте — вот вам калькуляция. В ноябре 2008 года в тендере приняла участие компания “АЭМ-Технологии” с базовым производством на “Петрозаводскмаше” и с ценой 880 миллионов рублей, поэтому она и стала победителем». И дальше: «Еще один пример. Есть такое устройство — ловушки расплава активной зоны. Это одно из уникальных российских изобретений. Все хотят такую штуку. Нам в свое время ее делал монополист ОМЗ, и стоила она 525 миллионов рублей. На сегодняшний день ее в состоянии изготавливать семь российских предприятий, а цена упала в 2,5 раза». Одним словом, «Росатом» как мог отжимал ОМЗ с атомных заказов и радостно рапортовал об этом.

Сейчас «Росатом» замахнулся и на корпуса атомных реакторов. «Ижорские заводы» могут делать четыре реактора в год — таковы мощности завода, заложенные еще во времена СССР. Но сегодня этот завод получает на пике заказов в два раза меньше. «На самом деле конкуренция здесь — выдуманная тема. Дело в том, что мы не конкуренты никому. Сегодня мы готовы изготавливать реакторы по цене, которую нам скажет “Росатом”. Ни один из присутствующих на тендере не ожидал той цены, которую дали “Ижорские заводы”. Ни один, — подчеркивает Алексей Рубцов. — Для всех это было большим откровением. Мы предложили 960 миллионов рублей за реактор. Кроме того, мы предлагали ‘Росатому” создать двух-трехсторонние комиссии по формированию рыночной цены. К сожалению, наше предложение отклика не получило».

Похоже, в «Росатоме» борются не столько против монополизма и высоких цен, сколько против конкретного производителя. Все опрошенные нами независимые специалисты рынка уверены: альтернативы ОМЗ и «Ижорским заводам» в России в ближайшие годы нет.

«Атомэнергопром» и раньше рассматривал заводы «Атоммаш» и «Баррикады» в качестве альтернативных «Ижоре» поставщиков корпусов реакторов. Но из этого ничего не получалось. Волгодонский «Атоммаш» без атомных заказов за многие годы фактически превратился в руины, так же как и волгоградское ФГУП «ПО “Баррикады”». И там и там часть ценного технологического оборудования разукомплектована и распродана, кадры утеряны. Оставшееся оборудование не использовалось более 15 лет и находится в плачевном состоянии.

Теперь «Росатом» решил прибегнуть к еще более экзотическому варианту — созданию второй «Ижоры» на базе карельского завода «Петрозаводскмаш». За 5 млрд рублей к 2011 году этот завод должен будет производить парогенераторы, а к концу 2013 года — полный комплект оборудования вместе с реактором. Опрошенные специалисты говорят, что это абсолютно нереально.

У «Петрозаводскмаша» неплохое географическое положение. Завод стоит на берегу Онежского озера, и у него есть собственный порт, в порту грузовые краны грузоподъемностью до 600 тонн. На «Ижорских заводах», впрочем, тоже имеется своя причальная стенка, а река Ижора, на которой стоит завод, судоходна. Более того, этим летом в поселке Усть-Славянка на Неве был специально построен свой грузовой причал грузоподъемностью 1400 тонн. «Производство реакторов предполагает наличие очень мощного кранового оборудования, — объясняет специалист по географии российской промышленности Владимир Горлов, доцент географического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. — У “Петрозаводскмаша” оно есть. Но на этом преимущества завода заканчиваются. Для изготовления корпуса реактора нужны уникальные импортные карусельные станки. Они очень дорогие, производятся под заказ, и ждать их изготовления можно очень долго». Еще у «Петрозаводскмаша» отсутствует пресс, на котором штампуются детали весом в сотни тонн. Карельскому предприятию придется покупать поковки либо на той же «Ижоре», либо на Украине (на заводе «Энергомашспецсталь») или покупать собственный пресс такой мощности. И то и другое и третье довольно сложная задача.

Но самая главная проблема Петрозаводска — отсутствие квалифицированных рабочих. «В этом бизнесе работник имеет дело с деталью стоимостью в сотни миллионов рублей, — продолжает Горлов. — Одним неверным движением ее можно запороть. “Петрозаводскмаш” долго “лежал”, не работал, так что лучшие кадры вряд ли здесь остались. Их придется где-то искать, учить и переучивать».

Надо сказать, к последнему вопросу в «Атомэнергопроме» относятся как-то легкомысленно. «Человеку без разницы, варит он соединения стальных швов для газонефтехимической установки или делает то же самое для оборудования атомной станции, — считает Кирилл Комаров. — На предприятии должно быть определенное количество сварщиков определенного разряда». Между тем еще во времена, когда ОМЗ принадлежал Кахе Бендукидзе, дефицит высококвалифицированных сварщиков признавался одной из самых серьезных угроз для бизнеса компании. «Сварщика за год подготовить невозможно, — говорят и сейчас в ОМЗ. — Опытный человек на глаз определяет, когда прогреется шов, прибор в этом не поможет. На “Ижорских заводах” всегда работали династии квалифицированных сварщиков, ими всегда дорожили».

На самом деле, элитные кадры — не просто красивые слова. В основном документе действующих норм и правил в атомной отрасли НП-001-97 говорится следующее: «Культура безопасности — квалификационная и психологическая подготовленность всех лиц, при которой обеспечение безопасности является приоритетной целью и внутренней потребностью…» Такая культура взращивается годами, и в настоящее время, к неудовольствию «Росатома», только на «Ижорских заводах» есть персонал, воспитанный в этих традициях.

Проект создания «второй “Ижоры”» в Карелии будет очень сложным. Модернизация и отладка технологических процессов на «Петрозаводскмаше» может занять лет десять, а то и больше. Понятно, что выполнить условия выигранного 30 ноября тендера в срок будет невозможно. «Перенос заказа на “Петрозаводскмаш”, скорее всего, попытка давления, чтобы скинуть цену, если ‘Ижора” не сдается, — предполагает Владимир Горлов. — Но мы все понимаем, что есть же и другие, более дешевые методы воздействия. А то уж больно дорогой выбран способ снизить цену».

По словам представителей ОМЗ, существенного удешевления на тендерах «Росатома» они смогли достичь в том числе за счет ведущейся уже третий год серьезной инвестпрограммы снижения издержек. «Они могли быть еще более существенными, если бы была обеспечена оптимальная загрузка производства», — говорят в ОМЗ. Атомная станция стоит 4–5 млрд долларов за ядерный блок мощностью в 1000–1200 МВт. А оборудование реакторной установки — «всего» 30 млн долларов. «Ижорские заводы» и ОМЗ добиваются от «Росатома» следующего: они хотят, чтобы доля их оборудования в цене станции составляла всегда одну и ту же цифру. «На нас они сэкономят, а на всю станцию цены задерут. И тогда в чьих интересах эти деньги? В пользу строителей, которые просто бетон заливают? Или в интересах посредников? — спрашивают в ОМЗ. — Вообще, целостность проектирования и изготовления оборудования реакторной установки разрушена. Это огромный риск, ведь последствия катастрофы на атомной станции будут чудовищными. В ходе тендера на реакторное оборудование для Балтийской АЭС конкуренты “Ижорских заводов” предложили цену, всего на два процента ниже нашей заявки. Могут ли эти несколько миллионов рублей стать ценой европейской безопасности?»

В «Росатоме» уверяют, что это ничего не значит. «Мы не можем себе позволить, чтобы у нас с точки зрения качества и безопасности хоть где-нибудь в мире что-нибудь произошло, — говорит Кирилл Комаров. — На Балтийскую станцию мы хотим заманить представителей иностранного капитала в качестве соинвесторов. Эти инвесторы сто раз проверят наше оборудование. Да и “Ростехнадзор”, который нам не друг, это тоже сделает».          


Опубликовано на сайте еженедельника "Эксперт" 20.12.2010