«КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ»
Дата: 22/03/2011
Тема: Кадровая политика


 
А.М. Букринский, заслуженный энергетик России

«Кадры решают все» — это крылатое выражение, возникшее в Советском Союзе в период индустриализации 30­тых годов прошлого столетия, сохраняет свою актуальность и в настоящее время. Оно справедливо как в государственном масштабе, так и в масштабе отдельных отраслей и даже отдельных предприятий, особенно таких опасных как атомные электростанции.



Аварийные события, происшедшие недавно в Японии на атомной электростанции Фукусима Дайичи, опять заставляют задуматься о роли человека­-оператора в подобных ситуациях. В средствах массовой информации эту аварию часто сравнивают с аварией в 1979 г. на АЭС Три Майл Айленд в США, хотя там реакторная установка была другого типа и развивалась авария иначе. Тем не менее, у них есть некоторые общие черты, в частности в поведении операторов.


На конференции МАГАТЭ в Стокгольме по проблемам безопасности АЭС, состоявшейся вскоре после аварии на АЭС Три Майл Айленд, обзор которой был представлен в [1], различным аспектам этой аварии уделялось много внимания, в том числе, вопросам взаимодействия человека и машины. При этом отмечалось, что опыт этой аварии выявил недостатки в действовавшей тогда в западных странах концепции, когда при управлении инженерными устройствами предпочтение отдавалось средствам автоматизации, а действия человека заранее программировались и строго ограничивались инструкциями. Когда на Три Майл Айленд возникла ситуация, не предусмотренная инструкциями, то операторы не сумели правильно оценить состояние реактора и своими действиями усугубили развитие аварии. На конференции отмечалась необходимость более глубокой подготовки операторов. Они должны знать не только отработанные эксплуатационные процедуры, но и хорошо разбираться в процессах, чтобы правильно действовать в непредвиденных ситуациях. Таким образом, в концепции человек-­машина на конференции наметилась тенденция к трансформации в сторону более широкого использования гибкости человеческого ума и повышения роли личности, способной при соответствующей подготовке разумно действовать в сложных обстоятельствах.


Этот вопрос также был рассмотрен в докладе Госатомэнергонадзора СССР[2], представленном на другую конференцию МАГАТЭ после чернобыльской аварии. Рассматривая указанные выше итоги конференции в Стокгольме, в этом докладе указывалось, что тот подход к деятельности оператора, тенденция трансформации к которому наметилась на этой конференции, всегда отличал концепцию оператора в Советском Союзе. В Советском Союзе операторы пульта управления являясь, как правило, специалистами с высшим образованием, имеющим обширную инженерно-физическую подготовку и хорошо разбирающиеся в сложных физических процессах на установке и в оборудовании, всегда хорошо справлялись со сложными ситуациями, выходящими за рамки инструкций.


Главная беда деятельности эксплуатационного персонала в Советском Союзе, приведшая к чернобыльской аварии, заключалась в мотивированности его на выполнение плана и производство электроэнергии, что считалось главным интересом дела. В условиях, когда недостатки и слабые места установки от персонала скрывались, как очень наглядно было показано в недавно опубликованной на сайте proatom.ru статье В. И. Борца [3], это могло приводить к необоснованному риску, якобы в интересах дела, что и привело к тяжелой аварии на Чернобыльской АЭС. Такая ситуация в деятельности эксплуатационного персонала была рассмотрена при анализе причин чернобыльской аварии Международной консультативной группой по ядерной безопасности (INSAG) МАГАТЭ в 1986 г. и квалифицирована как недостаток (а вернее сказать как отсутствие) культуры безопасности. Первое определение этого понятия было дано позже, в отчете INSAG­4 [4] в 1991 г.: «Культура безопасности ­это такой набор характеристик и особенностей в деятельности организаций и людей, который устанавливает, что проблемам безопасности атомной электростанции, как обладающим высшим приоритетом, уделяется внимание в соответствии с их значимостью».


Исходя из этого определения, а также из основных принципов культуры безопасности, сформулированных в упомянутом выше отчете, эксплуатационный персонал АЭС должен быть мотивирован на безопасность, как на приоритетную задачу и именно это должно являться его главным интересом дела. Для работы персонала должна быть создана обстановка, в которой он мог бы чувствовать себя свободным поднимать вопросы безопасности перед администрацией станции, не боясь быть наказанным. Создание такой обстановки ­задача администрации станции, которая сама во всех своих действиях должна демонстрировать приверженность культуре безопасности, поддерживая тем самым в персонале убеждение, что безопасность действительно является главным приоритетом. Социально­бытовые условия жизни эксплуатационного персонала, которые тоже зависят от администрации, должны быть достойными, чтобы персонал чувствовал свою значимость и мог всецело отдаваться указанной выше приоритетной задаче, а не думать о том, как прокормить семью, или что-либо в этом роде. Персонал должен хорошо знать свою установку, её слабые места и недостатки и быть подготовленным к действиям в непредвиденных обстоятельствах без недопустимого риска. Такие действия должны проводиться на основе «знаний» [5], ибо выработать «навыки» или «правила» на все случаи жизни просто невозможно. Для этого постоянно должна проводиться соответствующая подготовка и переподготовка персонала.


Вместе с тем, приоритет безопасности противоречит той цели, ради которой была построена АЭС. Поэтому и персонал, и, особенно, администрация АЭС постоянно работают в условиях конфликта интересов. Для разрешения этой проблемы необходим независимый административно и финансово от владельцев АЭС и её администрации атомный надзор, который являясь «государевым оком», имеет главную задачу ­защищать интересы общества, которое может пострадать в случае ядерной аварии. У этого органа нет других целей деятельности, кроме безопасности и здесь приоритет безопасности не вступает в противоречие с какими либо другими интересами. Нормальная работа и сотрудничество эксплуатационного персонала АЭС и независимого атомного надзора – вот гарантия того, что атомная станция будет эксплуатироваться безопасно.

Из того, что известно о развитии событий на АЭС Фукусима Дайичи, складывается впечатление, что после того как в результате землетрясения и цунами возникла непроектная ситуация с потерей всех источников электроснабжения, персонал станции почувствовал себя растерянным и не готовым к действиям в ситуации, которая, по-­видимому, не была предусмотрена в соответствующих руководствах. Можно предположить, что на этой станции концепция человек­машина не была в достаточной степени трансформирована в сторону более широкого использования гибкости человеческого ума, как об этом говорилось на стокгольмской конференции МАГАТЭ после аварии на АЭС Три Майл Айленд.


Авария на АЭС Фукусима Дайичи побудила все страны, имеющие атомные электростанции, вернуться к оценкам их безопасности. Это необходимо сделать и в России.


Сейчас часто можно слышать заявления должностных лиц разного уровня, что такой аварии, как произошла на АЭС Фукусима Дайичи, в России произойти не может, ибо мы извлекли уроки чернобыля. Вряд ли с этим можно согласиться. Да, на всех российских атомных станциях произведены большие реконструкционные работы с целью повышения их безопасности. Новые станции сооружаются по более совершенным проектам, в которых даже предусмотрены ловушки для расплавленного ядерного топлива на случай тяжелой запроектной аварии. Однако все это не гарантирует безопасность, ибо какой бы ни была техника, определяющим фактором безопасности всегда является человек, её эксплуатирующий. На плохой технике можно работать безопасно, а на любой хорошей технике можно попасть в тяжелую аварию.


Человеческий фактор всегда играл важную роль в обеспечении безопасности использования атомной энергии. В отчете OECD [6], посвященном вызовам ядерному регулированию, обусловленным человеческим фактором, отмечается, что по данным системы докладов об инцидентах МАГАТЭ/NEA отказы, связанные с действиями человека на ядерных установках, вносят вклад в 48 % событий. При этом приблизительно 63 % событий, о которых сообщалось, произошли во время эксплуатации на мощности и 37 % во время остановки.

По обзору событий, сообщенных через Международную шкалу ядерных событий (ИНЕС) за последние десять лет, большинство событий с уровнем 2 и выше приписывается причинам, связанным с работой человека.


На основе событий, о которых сообщалось в упомянутой системе докладов об инцидентах, вклад человеческих причин за прошлые 20 лет немного увеличился, приблизительно от 45 % в 1980­ые до 55 % в более поздние годы. В определенной мере это обусловлено тем, что за эти годы имело место существенное улучшение ядерной технологии, и относительный вклад технических причин в безопасность соответствующих событий уменьшился.


Таким образом, качество технологий – это только половина дела в обеспечении безопасности АЭС. Вторая половина – это человеческий фактор. Без оценки его состояния нельзя судить о безопасности АЭС.


В последние годы в мире развивается тенденция ввода конкуренции на рынках электроэнергии. Влиянию её на ядерное регулирование посвящен отчет OECD [7]. В нем сказано, что поскольку разворачивание такой конкуренции оказалось неизбежным, становится ясно, что конкурентное давление может создать множество вызовов безопасности как для операторов атомных электростанций, так и для регуляторов ядерной безопасности, т.е. для атомного надзора. Сейчас эта тема особенно актуальна для России на её нынешнем этапе развития.


Особенностью атомных электростанций является то, что они имеют низкие топливные и высокие капитальные затраты по сравнению со станциями ископаемого топлива. В последние годы топливные затраты станций на угле и природном газе существенно уменьшились и это усилило конкурентное давление на атомные станции. Это, в свою очередь, принудило ядерных операторов уменьшать затраты во всех областях, но особенно сосредоточиться на сокращении эксплуатационных затрат и затрат на техническое обслуживание. Параллельно с сокращением затрат, многие ядерные операторы сосредоточились на том, чтобы увеличивать производство электроэнергии, модернизируя станцию, повышая коэффициенты использования мощности и стремясь продлить их сроки службы.


Реакция ядерных операторов на рыночную конкуренцию может привести либо к пользе для безопасности, либо к вызовам. Например, по данным OECD известны случаи более эффективной организации рабочих процессов, лучшего планирования вывода из работы оборудования и лучшего общего руководства ежедневной эксплуатацией на некоторых станциях. Это положительно влияет на безопасность. Но есть и другие примеры ­существенных сокращений персонала, большего использования менее квалифицированных подрядчиков, повышенного использования технического обслуживания на ходу, поставок более дешевого, но менее качественного оборудования.

Сокращение персонала станции и привлечение третьих лиц для выполнения некоторых работ специалистами организаций подрядчика может рассматриваться как нормальное деловое решение в ответ на конкурентное давление рынка. Однако эффектом этого может стать потеря технической компетентности и ресурсов в организации оператора. Этому может способствовать растущая вера среди остающихся работников, что администрация станции придает возрастающий приоритет экономике над безопасностью.


Использование подрядчиков не обязательно является вызовом безопасности. Операторы использовали подрядчиков для специализированных задач и общей поддержки в течение многих лет. Вызов безопасности возникает тогда, когда использование подрядчиков становится настолько распространенным, что персоналу оператора становится трудно контролировать их работу, и он теряет её понимание и, в конечном счете, теряется профессиональная способность организации оператора эффективно управлять этими процессами.


Проблемы, создающие экономическое давление на операторов при рыночной экономике, подобны традиционным проблемам, которые имели место в течение многих лет и раньше. Однако под влиянием рыночной конкуренции давление на операторов становится более интенсивным и постоянным и может привести к подавлению у персонала желания быть приверженным приоритету безопасности. Суммарным воздействием этих прямых вызовов может быть ухудшение состояния безопасности.


В России все это усугубляется масштабами коррупции во всех сферах деятельности и на всех уровнях, ухудшением социально–бытовой обеспеченности эксплуатационного персонала по сравнению с тем, что было в Советском Союзе, потерей его защищенности от возможностей произвола администрации, которая тоже была в советское время.


Только независимый атомный надзор способен защитить эксплуатационный персонал в целом и его ключевых специалистов, получающих разрешения на определенные виды деятельности, устанавливая в условиях действия лицензий на эксплуатацию требования по соблюдению всех элементов культуры безопасности, включая и те, которые были описаны выше.


К сожалению, начиная с реформы 2004 г., когда Госатомнадзор России бы объединен с другими органами надзора, он был серьезно ослаблен и продолжает ослабляться до настоящего времени неразумным распространением на атомную отрасль общехозяйственных законов, приравнивая тем самым атомную станцию к обыкновенному пивному ларьку. Это совершенно недопустимо. Почему-то оказалось недостаточным отрицательного опыта подобного объединения во времена Советского Союза и потребовалось его повторить. И теперь мы имеем то, что имеем. Потребовалась авария на Саяно­Шушенской ГЭС, чтобы исправить одну из ошибок этого ряда и вернуть Ростехнадзор в прямое подчинение Правительства. Какие еще нужны аварии, чтобы исправить все остальные ошибки и вернуть атомному надзору России его нормальное состояние, когда он будет способен выполнять свои функции так, как того требуют международные стандарты МАГАТЭ? А пока число учетных нарушений на атомных станциях растет, на АЭС с реакторами РБМК к эксплуатации продолжают допускаться трубопроводы контура циркуляции теплоносителя с трещинами, в течение длительного времени сохраняются другие проблемы безопасности АЭС, а заработная плата инспектора атомного надзора на АЭС остается на уровне заработной платы уборщицы на той же станции.


Неужели же аварии на АЭС Фукусима Дайичи, в такой высоко технологичной стране как Япония, за развитием которой все с волнением наблюдали в последнее время, окажется недостаточно, чтобы исправить допущенные ошибки и изменить существующее положение? К сожалению, от заклинаний различных представителей Росатома о том, что у нас такого быть не может, реальное положение дел с безопасностью не изменяется. Кстати, почему-то Правительству о безопасности АЭС докладывают владельцы АЭС, а не атомный надзор, как того требуют стандарты МАГАТЭ. Это тоже относится к культуре безопасности, а вернее к её отсутствию. И все это упирается в человеческий фактор – «кадры решают все». Какие кадры такие и решения.

Литература 1. Букринский А. М., Полетаев Г. Н., Сидоренко В. А. Конференция МАГАТЭ по современным проблемам безопасности АЭС. Атомная энергия, том 50, вып. 4, 1981.  2. Алексашин П. П., Букринский А. М., Ковалевич О. М., Малышев В. М., Сидоренко В. А., Развитие требований по безопасности и системы государственного надзора как основы безопасного развития ядерной энергетики. Атомная энергия том 63, вып.5, 1987.  3. Борец В. И., Как готовился взрыв Чернобыля, Атомная стратегия № 51, февраль 20011.  4. МАГАТЭ. Серия изданий по безопасности № 75­ INSAG­4, Культура безопасности. Доклад Международной консультативной группы по ядерной безопасности, Вена, 1991.  5. Алпеев А. С., Букринский А. М., О рациональной концепции деятельности операторов АС. Атомная энергия, том 75, вып. 5, 1993.  6. NEA (2004), Nuclear Regulatory Challenges Related to Human Performance, OECD, Paris. 7. NEA (2001), Nuclear Regulatory Challenges Arising from Competition in Electricity Markets, OECD, Paris.






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=2893