Die Presse: В Европе после катастрофы в Фукусиме наступил период переоценки. В России как раз недавно вы запустили новый атомный реактор, а в сентябре была введена в эксплуатацию атомная электростанция в иранском Бушере…
Кирилл Комаров: Мы переходим к такому ритму – вводить в строй по два атомных реактора в год. В России мы ведем строительство десяти новых реакторов и намерены к 2030 году увеличить долю атомной энергетики с 16% до 25%. Если считать проекты за границей, то мы имели в 2010 году портфель заказов на 12 реакторов, а сейчас он увеличен до 21.
- Какие уроки вы извлекли из катастрофы в Фукусиме?
- Права таких организаций как Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) должны быть расширены. Сегодня стандарты безопасности во многом определяются на национальном уровне.
- Почему Россия с ее большими запасами природного газа не делает ставку на этот менее дорогой и относительно чистый энергетический источник?
- Вы же не спрашивает Арабские Эмираты, почему они строят атомные электростанции. Россия хочет сократить использование природного газа и угля. Кроме того, серийное производство удешевляет вырабатываемую атомными реакторами электроэнергию. А атомные технологии являются гигантским мотором для экономики и науки.
- Россияне часто называют немцев романтиками из-за их отказа от атомной электроэнергетики. Вы тоже так считаете?
- Я с уважением отношусь к принятому Германией решению. Однако Германия до Фукусимы не думала о развитии атомной энергетики, а хотела лишь продлить срок действия уже существующих реакторов. То же самое можно сказать о тех странах, которые последовали ее примеру. Сейчас везде царит беспокойство. Но если бы сами люди выбирали между дешевой атомной электроэнергетикой и более дорогими альтернативными видами получения электричества, то ответ уже был бы не таким однозначным. Франция и Великобритания не собираются отказываться от своих атомных реакторов. То же самое можно сказать об Испании и Восточной Европе.
- Это очевидно. Две недели назад вы создали в Чехии совместное предприятие. Повышает ли это ваши шансы на получение заказа на расширение АЭС в Темелине, расположенной недалеко от границы?
- Возможно, это так. Однако сотрудничество с местной промышленностью не происходит с прицелом только на Темелин – у нас просто единый технологический фундамент. Строительные работы в Темелине начнутся не раньше 2017 года. До этого времени мы успеем построить немало других атомных реакторов. И чешские предприятия смогут принять в этом участие.
- Российские АЭС в самом сердце Европы? Это заставляет приграничные государства внимательно наблюдать за происходящими событиями.
- У нас самые надежные модели из тех, которые сегодня предлагает рынок. Так, например, речь идет о реакторах «поколения 3+», защищенных на случай таких экстремальных воздействий, как это было в Японии. Именно такие установки мы строим сейчас в России, а также за ее пределами.
- Недавно концерн Siemens из-за аварии в Фукусиме отказался от создания запланированного альянса с Росатомом. Вы были разочарованы?
- С точки зрения технологии, Росатом ничего не теряет, поскольку он обладает собственной полной цепочкой создания добавленной стоимости. Концерн Siemens мог бы привнести нечто другое – европейскую культуру производства, хорошие связи во всем мире, другую деловую практику.
- А если бы Siemens был лодке – не улучшило бы это имидж компании и не успокоило бы приграничные государства по поводу АЭС в Темелине?
- Это интересный вопрос, который я должен был бы задать вам. Можно долго рассуждать о психологии. Но я предпочитаю иметь дело с конкретными фактами. Наш портфель заказов за границей свидетельствует об успехе.
- Эксперты говорят о том, что Корея и Китай скоро станут сильными игроками.
- Я так не думаю. Сегодня только Россия, Франция и Соединенные Штаты способны предложить реакторы поколения 3+. Атомный бизнес – не такое простое дело. Катастрофа в Фукусиме привела к повышению стандартов в области безопасности.
- Однако специалисты из стран Восточной Азии строят дешевле.
- Почему вы сравниваете только с Россией, а не с (французской фирмой) Areva или с (американской компанией) Westinghouse, услуги которых еще дороже? Во-вторых: «Мерседес» считается автомобилем, а «Волга» - нет. И между ними дистанция огромного размера. Однако следует признать – в Китае сегодня все намного дешевле.
- Может ли ценовая борьба проходить в ущерб безопасности?
- Конечно. Безопасность стоит денег.
