Вспоминая П. П. Алексашина
Дата: 07/02/2013
Тема: Время и судьбы


 Мы понимаем разумом, что смерть каждого человека – это потеря для всего человечества, но после смерти некоторых людей в груди остаётся пустота, какой-то холодок, зияние, которые ощущаются всякий раз, когда в памяти всплывает их образ. Год назад ушёл из жизни П.П.Алексашин, как принято говорить, после тяжёлой и продолжительной болезни.  В августе 2011 в журнале «Ядерная и радиационная безопасность» и на сайте «ПроАтом» было опубликовано поздравление с его 70-летием, и вот, уже год, как его нет с нами. «Уходят, уходят, уходят друзья»…


Пётр Петрович – человек уникальной судьбы, которая тесно связана с историей российского надзора за безопасностью при использовании атомной энергии. Он был инспектором Госгортехнадзора на площадке Ново-Воронежской АЭС, когда там вводились в эксплуатацию первые ВВЭРы, и оказался первопроходцем в переносе методов технологического надзора на атомные объекты и в понимании специфики и отличий этих методов применительно к надзору за ядерной и радиационной безопасностью. Тогда на НВ АЭС образовался коллектив атомщиков, который всё делал впервые в эксплуатации новых типов советских реакторов. И от их деятельности зависело, какой из типов будет внедрён наиболее успешно. Последующее триумфальное развитие ВВЭРов в СССР и странах СЭВ своим истоком имело тот период освоения и накопления опыта не только в эксплуатации АЭС, но и в надзоре за её безопасностью. Свой профессиональный и жизненный опыт он привёз с собой в Москву, начав работать в 70-х годах в отделе надзора за АЭС, образованном в Госгортехнадзоре.
           
Поэтому, когда в 1983г. был создан Госатомэнергонадзор, Пётр Петрович оказался одним из наиболее опытных и востребованных инспекторов в новой государственной структуре. И он оставался таким при всех последующих изменениях и реорганизациях атомного надзора на должностях начальников отдела или управления, помощника или советника. По существу, соответствуя своему имени, он стал краеугольным камнем, столпом идеологии постепенного превращения надзорного органа в регулирующий, участвуя  в разработке законопроектов, постановлений Правительства, норм и правил, инструкций и т.п. При этом он был одним из всего нескольких сотрудников центрального аппарата, который был способен взять чистый лист бумаги и сам заполнить его своим крупным чётким почерком, создавая новый нормативный документ. Он единственный, кто смог обобщить практику надзора за ядерной безопасностью в целом ряде важнейших руководящих документов, которыми до сих пор пользуются все без исключения инспекторы. Он не только участвовал в разработке всех федеральных законов в атомной области, но материалы созданных им документов органично включены в ряд статей этих законов. И он впервые создал законопроект «О государственном регулировании ядерной и радиационной безопасности», многие положения которого уже воплощены в жизнь.
           
Нормотворчество – коллегиальная деятельность, где самих документов и их критиков всегда больше, чем творцов, поэтому П.П.Алексашин во все периоды своей деятельности привлекался к разработке документов самой разной направленности и статуса. Он был бессменным членом и рабочей комиссии по нормативным документам, и коллегии Госатомнадзора.
           
Он был совершенно незаменим, когда отстаивал интересы ведомства за его пределами в рабочих группах, организованных Правительством или Думой, на разнообразных слушаниях, совещаниях и семинарах. Импозантный, крупный, с офицерской выправкой и командирским баритоном, он неторопливо и весомо выступал в любой аудитории, находя неожиданные аргументы и ясные примеры из своей богатой практики, которой мало кто обладал в столичных аудиториях. На таких мероприятиях порой возникали очень жаркие эмоциональные дискуссии, в 90-е годы дело доходило даже до рукоприкладства, чему я был неоднократным свидетелем, но Пётр Петрович стоял, как, действительно, камень, кремень, валун, о который разбивались мнения оппонентов. И крупность его комплекции удачно дополняла  твёрдость взглядов и широту ума.
           
Эти его качества проявлялись и в непубличной деятельности. Он не очень любил «политики», без которой не обходится взаимодействие ведомств, всех этих переговоров, поисков компромиссов и т.п. Ему проще было заявлять и отстаивать свою позицию, твёрдо и аргументировано. И он был очень тонким, тщательным и опытным экспертом, особенно при оценках тех частей обоснований безопасности АЭС,  которые связаны с регламентацией эксплуатации и действий оперативного персонала. В этой сфере ему просто не было равных, так как ни у кого не было его опыта, знаний и умения чётко формулировать выводы.
           
Разработка нормативных документов и экспертиза – это элементы научной поддержки ведомства, которую осуществлял НТЦ ЯРБ. Поэтому мы часто привлекали его не только для выполнения конкретных этапов и заданий, но и для решения текущих вопросов, консультаций, советов, обсуждений. Он прекрасно знал цену нашим степеням и званиям, и, когда был не согласен с чьей-то точкой зрения, благодушно гудел: «Ну, вы – учёные, а я – инспектор». И многие наши аргументы рассыпались меж жерновами его практики и знаний.
           
Однажды один из весьма уважаемых членов редколлегии журнала «Атомная энергия» предложил мне написать статью к 20-летию Чернобыльской аварии с целью показать, как изменился регулирующий орган за прошедшие годы. Не хотелось писать дежурную статью с перечислением несомненных достижений. И я придумал такой ход. В феврале 1987г. было выпущено постановление Совета Министров СССР, в котором перечислялись недостатки атомного надзора, ставшие ясными после аварии. И я попытался оценить, насколько эти недостатки устранены за 20 лет, а какие продолжают сопровождать работу ведомства. Но понимая, что моя точка зрения ограничена кругозором учёного, я предложил П.П.Алексашину не зависимо от моего текста высказаться по каждому из пунктов этого постановления с позиции инспектора и чиновника, отвечавшего за совершенствование надзора за безопасностью. И когда я сложил написанное нами, то был поражён,  как по-разному мы трактуем прошедшие события, но как легко и чётко наши позиции сочетаются в единый текст программы совершенствования. В качестве арбитра, соавтора и редактора статьи мы привлекли А.М.Букринского, чей авторитет был для нас обоих несомненен. Я до сих пор горжусь этой статьёй, опубликованной в № 4 за 2006г., и сожалею, что это оказалась наша единственная совместная публикация. Эта статья и сейчас полезна для повышения эффективности регулирующей деятельности.
           
Но особенно хорош был Пётр Петрович в качестве лектора. Собственно, он был первым специалистом надзора, который летом 1987г. знакомил с содержанием надзорной деятельности нас, группу сотрудников ВТИ, планировавших переход во впервые образуемый НТЦ. Тогда мы вдруг узнали, что от учёных надзора ожидается какой-то иной вклад, отличный от той исследовательской деятельности, к которой мы привыкли. 
           
Не думаю, что у него так же, как у других создателей НТЦ, была в те годы в  голове ясная программа работ по научному обеспечению ведомства. Мы все с разных сторон постепенно формировали представления о содержании научной поддержки, о её особенностях и отличиях от деятельности научных институтов отрасли. Эти представления удалось обобщить и вербализовать только лет через десять на базе уже полученного опыта и с учётом также постепенно создаваемого законодательства. Но многие его практические советы и предложения реализовывались в нашей текущей работе.
           
Потом уже я не раз участвовал вместе с ним в чтениях лекций в ЦИПКе, МИПКе и на других площадках повышения квалификации наших инспекторов и специалистов отрасли. И я всегда старался остаться на его лекции, так как на них возникала особая атмосфера сотрудничества и единомыслия, которой, право, я больше нигде не встречал. Произнося лекционные монологи, он как-то умудрялся установить с аудиторией связь, какую-то душевную интерактивность, которая мобилизовала слушателей не только на запоминание материала, но на прочувствование его. Так или иначе, но большинство инспекторов наших территориальных органов проходили через его лекции, и неоднократно можно было слышать слова признательности и восхищения его уникальным талантом облекать в яркую, запоминающуюся форму простые и, в общем, скучные вещи. Интересно, что его контакты с зарубежными специалистами в США, Швейцарии, в МАГАТЭ сопровождались сходными отзывами и реакцией.
           
С ним особенно приятно было ездить в командировки и по стране, и за рубеж. Он легко впитывал новые знания и на всё смотрел каким-то свежим взглядом, оттенявшим его богатую практику. Особенно запомнилась наша поездка в Ново-Воронеж в 2001г., где мы оба читали лекции. Почти каждый встречный зрелого возраста в городе и на станции здоровался с ним, а он гордо комментировал: «С ним я работал, этой читал лекции в техникуме, с тем ездил на рыбалку, это мой сосед»… А уж как он был снаряжён припасами, пирожками, разносолами, – у меня и сейчас слюнки текут.
           
Конечно, каждый из нас так называемый «простой человек» сложен, многогранен и многослоен, и существуют люди, к которым Пётр Петрович был повёрнут другими своими гранями. Есть ведь и такие, кто в каждом портрете видит, прежде всего, автора. Что ж, многообразие лиц – залог долголетия человечества.
           
Только грустно думать, что больше никогда мы не увидим его, входящего в комнату, сразу занимавшего её большую часть со словами: «Ну, что, какие дела»? Я до сих пор избегаю входить в его последний кабинет, где у окна стоит его стол, компьютер, на соседнем столике – чайник, чай, банка с кофе... Каждого ушедшего из жизни жалко, но Пётр Петрович жил достойно, масштабно и занимал особое место в судьбе всех, кто его знал.

                                                                                                                     
Б.Гордон, февраль 2013.






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=4309