На атомной подводной лодке, которая на Чажминском СРЗ была оформлена как «заказ №175», заканчивался штатный процесс перезарядки реакторов (К-431 была оснащена двумя реакторами на тепловых нейтронах типа «ВМ-А» мощностью 72 МВт). Операция, на которую отводится 45 суток, изрядно затянулась: по плану работы должны были закончиться в конце мая, однако после известных «апрельских тезисов 1985 года» генсека Политбюро ЦК КПСС Горбачева «ускорение промышленности» еще не началось… зато наступило время летних отпусков классных специалистов, поэтому с перезарядкой «зон» на «заказе» в Чажме не управились и к августу.

Кто работает в субботу?

Истекали все мыслимые сроки ремонта; в пятницу, 9 августа 1985 года, когда уже была установлена на место и уплотнена тяжелая верхняя крышка реактора, обнаружилась ее негерметичность(причиной стал огарок электрода, случайно оставленный сварщиком на комингсе стыковочного узла под прокладкой).

Спешка и халатность рабочего и начальника смены перегрузки, который был обязан лично удостовериться в отсутствии посторонних предметов на комингсе, положили начало дальнейшим трагическим событиям.

К-431 стояла у пирса № 3 третьим корпусом, к ней была пришвартована плавмастерская, специально оборудованная для обеспечения операции по перегрузке реакторов. Первым корпусом к пирсу стояло контрольно-дозиметрическое судно (ПКСД), вторым — также ремонтировавшаяся АПЛ К-42 «Рязанский комсомолец».

Перегрузку под контролем экипажа выполняли специалисты высокой квалификации - офицеры береговой технической базы (БТБ), выполнившие не один десяток таких операций. Естественно, они торопились – выходной же! Поэтому при выполнении набившей оскомину привычной операции в выходной день работали «втишь» и игнорировали множество положений ядерной безопасности, например не объявили по заводу команду «Атом», которая обязательна при выполнении операции.

К полудню крышку реактора полностью освободили от креплений и краном плавмастерской стали ее поднимать.

Но… волной качнуло плавмастерскую, повело стрелу плавкрана, крышку перекосило, и она, зацепив компенсирующую решетку реактора, потянула вместе с ней вверх урановые ТВЭЛы (тепловыделяющие элементы). После этого произошла самопроизвольная цепная ядерная реакция деления ядер урана реактора левого борта. В лодке грянул тепловой мини-атомный взрыв, которым была разрушена активная зона реактора.

Вместе с реактором от взрыва погибли восемь офицеров и два матроса заряжающей смены ПТБ и экипажа.

Уровень радиации составлял 90 000 рентген в час.

На тонущей лодке (многотонная крышка реактора была подброшена взрывом на несколько сотен метров, а затем рухнула на атомную субмарину, пробив ее прочный корпус) начался пожар, сопровождавшийся мощными выбросами радиоактивной пыли и пара.

Вся активная часть реактора была выброшена за пределы лодки.

Тушением радиоактивной субмарины занимались неподготовленные работники судоремонтного предприятия и экипажи соседних лодок – без спецодежды и спецтехники. Они же и потушили пожар за два с половиной часа.

Специалисты ТОФ прибыли на место ЧП через три часа после взрыва. Но… ликвидаторы аварии просидели на заражённой территории до двух часов ночи в ожидании спецодежды.

Тем временем сформировался очаг радио-активного загрязнения дна акватории бухты Чажма. Под действием течений радиоактивное загрязнение постепенно перемещалось по направлению к выходу из бухты Чажма.

Корпус лодки К-431 дал течь, и она была отбуксирована с помощью понтонов на долговременное хранение в бухту Павловск в ЗАТО Фокино.

В Багдаде все спокойно

На месте аварии был установлен режим информационной блокады, завод был оцеплен, пропускной режим завода усилен, отключена связь поселка с внешним миром.

Но никакая предупредительная и разъяснительная работа с населением не проводилась, ввиду чего активно грибничавшее и рыбачившее в августе 1985 года население поселка получило дозу радиационного облучения.

В результате аварии пострадали 290 человек. Из них десять погибли в момент аварии, у десяти зафиксирована острая лучевая болезнь, у тридцати девяти — лучевая реакция; в основном пострадали военнослужащие, которые первыми приступили к ликвидации последствий катастрофы.

Уже в первые сутки после аварии в госпитале Фокино и спецотделении главного госпиталя ТОФ насчитывалось 114 человек, получивших высокие дозы радиоактивного облучения. К ним постепенно прибавлялся заражавшийся от них персонал госпиталя.

Часть пострадавших была переправлена спецрейсом в военно-лечебные учреждения Ленинграда.

Останки 10 погибших, собранные буквально по частям в разных местах бухты (по ним удалось опознать только капитана 2 ранга Целуйко и капитана 3 ранга Дедушкина), из-за их немыслимой радиоактивности предали огню в печи одного из заводов Большого Камня, а затем символический пепел поделили на 10 металлических капсул и захоронили на большой глубине под толстым слоем бетона на территории могильника радиоактивных отходов на мысе Сысоева.

В результате взрыва на К-431 пострадали несколько боевых единиц ТОФ. Наиболее серьезно ПМ-133, а также дизельная и атомная подводные лодки.

Причем атомную подлодку К-42 («Ростовский комсомолец»), которая только что заменила в реакторах активную зону и готовилась к выходу в море, пришлось вывести из боевого состава ТОФ и отправить в отстой.

Число пострадавших от радиации Чажмы со временем превысило тысячу человек, от лучевой болезни скончались несколько участников ликвидации аварии.

Считается, что в Шкотово-22 по-прежнему остается целый ряд локальных мест с радиоактивными аномалиями, опасными для людей: прежде всего сам эпицентр аварии и бухта, на дне которой осело около 75% радиоактивного выброса.

Крайними стали все

Аварию (до Чернобыля с начавшейся эрой гласности оставалось девять месяцев) на ТОФ и в Приморье засекретили. О погибших говорили шепотом, вот полный список их имен: капитан 3 ранга Анатолий Дедушкин, капитан 3 ранга Владимир Комаров, капитан 2 ранга Виктор Целуйко, капитан 3 ранга Александр Лазарев, капитан-лейтенант Валерий Коргин, старшие лейтенанты Герман Филиппов, Александр Ганза, Сергей Винник, матросы Николай Хохлюк, Игорь Прохоров.

А виновным в аварии назначили офицера штаба бригады, нахватавшегося радиации в ходе ликвидации аварии и ставшего инвалидом; ему дали три года условно.

Приморью дико повезло

В аварийных выбросах в Чажме, как и в Чернобыле, преобладали продукты деления урана, однако их радионуклидный состав резко отличался. При аварии в Чажме цепная реакция возникла в свежем,как в атомной бомбе, только что загруженном топливе, которое еще не работало в ядерном реакторе и в нем отсутствовали долгоживущие, «грязные» изотопы. То есть активность радиоиода была ничтожно малой, поэтому переоблучению подверглись только военнослужащие стоящих рядом судов и работники береговой технической базы.

Из-за резкого различия начальной активности ядерного топлива, мощности реакторов и длительности радиоактивного выброса авария на атомной подводной лодке в Чажме вызвала во много раз меньшие радиоэкологические последствия, чем авария на Чернобыльской АЭС. Считается, что уровень загрязнения у нас был, по крайней мере, в 10 миллионов раз слабее, чем после аварии в Чернобыле, и реальной угрозы жизни и здоровью людей не представлял.

Тем не менее жертвы радиационного поражения в Чажме были и есть.

Комментарий

Виктор Михайлович Храмцов, вице-адмирал запаса, бывший командующий 4-й флотилией АПЛ ТОФ, в состав которой входила К-431, лично участвовавший в ликвидации последствий ядерной катастрофы, говорил так:

- Ядерная катастрофа в Приморье не предупредила Чернобыль. Ведь в Чажминской, и в Чернобыльской катастрофах причина была одна и та же: высококвалифицированные специалисты нарушили инструкции, потому что уже свыклись с атомом, считали, что с ним можно обращаться на ты.

Если бы после катастрофы в Чажме прозвучали правдивые доклады, уверен, что тогда были бы приняты оргмеры, созданы комиссии по проверке всех ядерных объектов СССР, по проверке компетентности, технической культуры персонала таких объектов.

Тогда и на Чернобыльской АЭС были бы сделаны выводы из катастрофы в Чажме, и, возможно, не пришел бы черный для всей планеты день - 26 апреля 1986 года.

Высокие чины ВМФ и ТОФ остались в стороне, усидели в своих креслах, имея возможность использовать своё высокое служебное положение в корыстных целях. И их не особенно волновала судьба сотен и тысяч ликвидаторов, офицеров и матросов, солдат строительных отрядов, сил гражданской обороны. Всех, кто выполнил опасную работу по ликвидации последствий взрыва. Всех, кто работал в Чажме до апреля 1986 года.

Напомню: выделилось огромное количество энергии, произошел выброс всего, что было в реакторе, над ним и рядом с ним вверх. Перегрузочный домик сгорел и испарился, сгорели в этой вспышке офицеры-перегрузчики, кран на плавмастерской вырвало и выбросило в бухту.

Ветер со стороны бухты нес радиацию на завод и поселок.

Это произошло в 12.05.

Я в это время находился на борту самолета, подлетавшего к Владивостоку (командный состав ТОФ находился в Москве у ГК ВМФ и возвращался домой).

В аэропорту Владивостока узнал об аварии, сел в машину и поехал на завод. Прибыл в 16.00, машина въехала прямо к пирсу, где стояла К-431.

Всюду пусто, ни души. Обстановку оценил мгновенно.

Стало ясно - К-431 тонет, реакторный отсек заполнен водой, вода уже поступает в кормовые отсеки.

Глубина у пирса - 15 м. Осадка у К-431 - 7,0 м. Лодка утонет у пирса… Решение пришло сразу: ПЛА посадить на осушку, как в док, но для этого необходимо убрать на рейд ПМ-133, освободить К-431 от всякого рода концов: швартовов, электрокабелей, вентиляционных систем переходного и энергетического мостиков.

Как все сделать одному?

И вдруг из ограждения рубки К-42 вышел дежурный по этому кораблю, капитан-лейтенант.
К сожалению, я не запомнил его фамилию.

Вместе с ним мы стали освобождать тонущую лодку от всего, что связывало ее с берегом. Отогнали ПМ-31, и в этот момент к аварийной АПЛ подошел морской буксир.

Я его капитану дал команду полным ходом тянуть К-431 на берег до посадки на грунт.
Мы с капитан-лейтенантом в это время рубили пожарными топорами все, что можно было перерубить, снимали то, что можно было снять, сломать под тягой буксира.

Вот так мы и освободили К-431, и морской буксир на полном ходу посадил ее на осушку.

Лодка перестала тонуть. Затем прибыла с флотилии аварийная партия во главе с моим заместителем по электромеханической части инженер-капитаном 1 ранга Надточием. В составе аварийной партии были только офицеры штаба флотилии.

Они осушили реакторный отсек.

АПЛ подвсплыла, потом заварили рваный борт, и К-431 снова поставили к дозиметрическому судну первым корпусом.

Вместе с аварийной партией прибыли офицеры службы радиационной безопасности (СРБ) флотилии и начали обмеры зоны аварии.

В зоне аварии и на самой АПЛ работали офицеры штаба флотилии и СРБ.

Матросы срочной службы не использовались.

Работа продолжалась до 16.00 23 августа. Ежедневно группа, проработавшая в зоне аварии, отправлялась в госпиталь, где у них брали кровь на анализ.

На следующий день на лодке работала новая группа.

Всего через зону аварии прошло около 150 человек.

Василий БУСЛАЕВ.

Справка МК. К-431 - атомная подводная лодка с крылатыми ракетами проекта 675, построена в 1964-1965 годах в Комсомольске-на-Амуре. С 1965 по 1984 год совершила семь автономных походов. За время службы прошла 181 051 милю за 21 392 ходовых часа. Выведена из состава ТОФ после радиационной аварии в бухте Чажма (посёлок Шкотово-22), когда во время перезарядки реактора на лодке произошёл тепловой взрыв.