Программа  «Вести в 20-00» вспомнила 97-ю годовщину высадки в Архангельске войск Антанты. Сюжет был показан дважды – 30-го июля и 2-го августа с небольшой разницей в монтаже.  И анонсы были  разные: 30-го июля прозвучало, что под Архангельском найдены снаряды времен Первой мировой войны. 2-го августа – что 97 лет тому назад произошли события, которые могли лишить Россию выхода к Белому морю.

Дата не круглая, но напоминание о некруглой годовщине начала интервенции хорошо ложится в ряд с нынешними новостями: выгрузкой американских танков в Риге, переобмундированием украинской армии, голосованием по малайзискому «Боингу». И звучат с экрана вопросы: почему они считают, что вправе решить любой вопрос в любом месте земного шара? Почему они могут арестовать гражданина любой страны и оштрафовать любую компанию? Почему они плюют на любые договоры и соглашения, если затронуты их интересы?

Ответа на эти «почему» не прозвучало: для этого нужно погрузиться в суть «нормальной рыночной экономики» и отступить во времени лет на пятьсот.

Но для начала – да, очень уместно напомнить, ограничиваясь неполной сотней лет, что в 1918 году они вели себя точно также, как и в 2015-м – считали себя вправе выгружать войска и строить концлагеря и на чужих берегах. Начиная с  XVI века «нормальный капитализм» - это империализм, это экспансия, это колонизация планеты Земля небольшой группой стран и народов. 

Важнее другое:, до каких пор это может продолжаться, и кто это остановит?

И повис в воздухе прозвучавший с экрана вопрос: «Может ли Россия обломать дубинку США?».
 
«Вести» промолчали о том, кто и как обломал наших доблестных союзников тогда, в 1918-1919 годах.

Вот, например,  прозвучала такая деталь, что высадился 339-й полк 85-й пехотной дивизии армии США, что укомплектован он бы призывниками из штата Мичиган, что эмблемой полка стал белый медведь. Очень интересно и познавательно.

А какие были номера, эмблемы и знамена полков, которые остановили и парней из штата Мичиган, и их братьев по разуму из Британии, Франции, Италии, Сербии и Польши?

Нам показывают сохранившийся блиндаж: вот под таким накатом из бревен укрывались от огня артиллерии солдаты белой армии и солдаты союзников. От чьей артиллерии они укрывались?

Слова «Красная армия» в эфире от 30-го июля прозвучали трижды. 2-го августа – уже ни разу.

Не услышали мы таких словосочетаний как «Северный фронт». Не услышали имени организатора  и первого командующего Северодвинской военной речной флотилии большевика Павлина Федоровича Виноградова. Вспомнить его – это признать, что большевики были организаторами и руководителями отпора интервентам, были защитниками отечества, были патриотами.



Плавбатарея "Москва" Северодвинской речной военной флотилии
 
Войсками Северного фронта управляли «военспецы» - генералы бывшей русской императорской армии, такие, как Владимир Михайлович Гиттис и Василий Павлович Глаголев. Вспомнить их имена – это признать, что цвет русского офицерства сражался под красными знаменами.

Не вспомнили не только тех, кто сражался на фронтах. Не вспомнили никого из политических лидеров тогдашней России. 

Опять вспомнили только наших тогдащних оппонентов.  Нам напомнили, что президентом США был Вудро Вильсон.  Процитировали госсекретаря Роберта Лансинга и сенатора Майлза Пойндекстера. Не называя по имени никого из тогдашних российских политиков, ТВ уподобилось сенатору Пойндекстеру, заявившему, что Россия – это географическое понятие, что государства там нет. 



Государство там было. Главу внешнеполитического ведомства тогдашней России – коллегу Роберта Лансинга – звали Георгий Васильевич Чичерин, и он считался самым эрудированным дипломатом Европы.

Российского коллегу Вудро Вильсона звали Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Это он в еще январе 1918 года, т.е еще до сдачи Мурманска, аттестовал эсеров «холопами американского доллара». Это он в марте приказал эвакуировать из Архангельска гигантские склады военного имущества. И это он приказал Северному фронту удерживать Котлас, лежащий между Архангельском и Колчаком.

Обломать США Россия нынешняя сможет не ранее, чем осознает себя правопреемницей России тогдашней. Не ранее, чем вспомнит, что война, которую нам навязали в 1918 году, со стороны Советов была войной отечественной и освободительной.

Национальной и освободительной  была и революция 1917 года.

Россия должна стать продолжательницей той революции и наследницей той победы – победы, памятником которой стал брошенный английский танк.



Брошенный английский танк - памятник победе над интервентами

Ни к каком ином качестве, кроме как наследницей России - победительницы Антанты и её холопов, победительницы президента Вильсона и адмирала Колчака, нынешняя Россия в современном мире себя не найдет.
 
Надпись на фотографии от руки: май 1919 г,, на американском военном кладбище, Архангельск.

*   *   *
Была в те годы песенка – на мотив «Эх, шарабан мой, американка».
Мундир английский,
Погон российский,
Табак японский,
Правитель омский.

Имела она множество вариантов, и в одном из них были такие слова: «Эх, шарабан мой совсем разбился // Зачем в Антанту да я влюбился». 

Влюбленность в «золотой миллиард», в «семерку» - у нас никак не проходит. Что мы намерены делать, убедившись, что сегодня наши доблестные союзники ведут себя так же, как и в 1918-м? Мы отказываемся от доллара? Выходим из «Болонского процесса»? Мы национализировали нефтянку?

Нет – мы остаемся страной, зависящей от цены на нефть и от курса доллара.  

И реет над Россией флаг марионеточной «Северной области», образованной 2 августа 1918 года тогдашними холопами.

А наши доблестные союзники выгружают танки в Риге.
 

●ХРЕСТОМАТИЯ
     Над архангельским кладбищем — тишина, тишина, тишина.
     Редко залетит сюда одинокая чайка, и крикнет над могилами: «Чьи вы? Чьи вы?..» — и улетит обратно, в простор Двины.
     Вот лежат французы; вот пристроились особнячком посланцы из далекой страны кенгуру и эму; вот кресты над могилами итальянцев, а там, подальше — чеканные ряды американцев…
     Собрались живые и мертвые. Мертвые лежат под землей, и взметнулся над ними громадный флаг их страны … А живые пришли сегодня сюда, чтобы проститься с мертвыми. И над рядами мертвых ряды живых преклонили колена.
     Царила минута торжественного молчания… Ни звука.
     «Чьи вы? Чьи вы?» — покрикивала сверху чайка.
     Наконец раздалась команда:
     — Шляпы надеть! Встать!
     Встали янки и построились фронтом — лицом к кладбищу.
     Молоденький горнист, почти мальчик, вдруг оторвался от рядов — пошел плача, закрыв глаза… Пошел прямой на могилы.
     И вот блеснула медь, вскинутая к солнцу.
     Нота, две, три. Больше не надо. Но этими тремя нотами горнист‑мальчик сказал что‑то очень печальное всем усопшим.
     Это было «последнее прости». И тогда американцы заплакали.
     Они уходили сейчас. Мертвых они не могли забрать с собою. Мертвых они оставляли в России. Они уходили, разбитые в этой войне с большевиками …
<…>
Прощай, Россия! Прощай, мужик, подметающий за нами пристань.
                                                                                      Валентин ПИКУЛЬ, «Из тупика»