Как атомную энергетику видит молодое поколение
Дата: 09/11/2018
Тема: Атомная энергетика


Дементий Башкиров

Этот материал написан после прочтения статьи Гончарука на Проатоме. Речь не о конкретном Артеме Гончаруке, а об условном, каких немало сегодня среди молодежи. Язык ваш – индикатор вмешательства чужих мыслей в вашу голову, а не только средство для озвучивания ваших мыслей. Чтобы вслепую понять, из какого поколения человек, который с тобой разговаривает, нужно знать некоторые хитрости своей специальности и внимательно слушать.



Юноша оперирует представлениями 50-60-х годов, и, если бы не фото, можно было бы подумать, что статью написал почетный академик в возрасте 85-95 лет.

Однако одна фраза выдает, что молодого человека готовили на курсах «Прорыва»: «… 1 кг эквивалентен 10 т ….». Те, кто не знает теорию «Прорыва», сразу выдали себя с потрохами, удивляясь, откуда такие цифры – один килограмм урана (имеется в виду природного урана, добытого из недр) заменяет 10 тонн угля. Теория «Прорыва» критикует парк накопителей плутония, и показывает, что в современной атомной энергетике 1 кг урана действительно заменяет всего 10-25 тонн угля, а не 3 тысячи тонн, как учили нас в хрущевско-брежневское время.

Вспомните трехдневные старания старика, которые описывал Хемингуэй. Почти весь труд его оказался напрасным. Аналогично и атомная энергетика, рвала людям жилы и выдергивала суставы, но смогла доставить до берега только 0,72% от пойманной энергии.

Из этой грустной цифры следует вывод, что урансодержащая порода, которая содержит менее 100 г/тонну урана, по концентрации энергии ниже хорошего угля. Сегодня даже менеджеры знают, что уран – это не высококонцентрированная энергия. Кроме того, уголь можно сразу сжигать, и на его перевозку тратится не более 5% энергии перевозимого угля, а уран нужно ещё извлекать из руды, очищать, фторировать, обогащать, конвертировать, таблетировать, очехловывать…

Вторая фраза: «… нужен ЗЯТЦ БР …» – это также продукт воспитание «рвачей», толкающих человечество в бесконечную радиационную аварию под названием ЗЯТЦ. Но и почетный академик в 1964 говорил то же самое, поэтому по этой фразе «прорывника» не отличить от академика. 

 

Тот ЗЯТЦ, который видело наше поколение в НИИАР

Я тоже был молодым, и у меня была гордость за мирную атомную энергетику. И я считал энергетический плутоний вовсе не оружием массового поражения, а просто элементом №94, который непригоден для изготовления кустарного ядерного оружия. Но со временем у меня появились вопросы.

Я хорошо помню свои юношеские чувства, когда мне не отвечали на прямо поставленный вопрос. Игнорирование собеседника было, и есть очень неприятное действие.

Сегодняшний Росатом ушел от такого отношения к молодежи, и заменил зловещее молчание на дезинформацию. Глядя на такие работы современной молодежи, как Гончарука, у меня появляется чувство собственно вины за то, что переданная мне информация старшими коллегами не была передана молодому поколению.

Можно оставить после себя 20-ти тонный контейнер печатных работ, а можно тысячу тонн радиоактивного мусора. Можно оставить загадки, а можно простые советы. В течение жизни у человека складываются вполне определенные и легко понимаемые выводы из увиденного, из услышанного, из сделанного.

Помните, как учил Маяковский – ребенку нужно объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо.

Так вот, в Свердловске меня учили, как выглядят смертельные опасности, а в Димитровграде заставляли собирать кассеты у персонала перед радиационно-опасными работами, заставляли писать заведомую ложь в научных отчетах, постоянно использовали вслепую и устраивали подставы.

«Забудь всё то, чему тебя учили. Здесь всё по-другому».

Действительность сильно отличается от книжных рассказов. И основное, что было в МСМ моей молодости – это воспитание жесткой иерархии, слепой веры в начальника, стукачества. У власти остается тот, кто этой властью дорожит. Начальником становится тот, кто преклоняется перед большим начальником, а не тот, кто может сделать изделие. Не обманешь на бумаге – не сможет руководить (обмануть) коллективом, не сможешь отделить себя от подчиненных. 

Очень запомнилось слово, произносимое с пренебрежением, – «наука». Человек, занимающийся наукой, воспринимался в рабочей среде как шут, как недоумок. Над предложениями ученых начальство и простые рабочие откровенно смеялись.

Меня это поначалу сильно раздражало, и я защищал позиции ученых, но после 26.04.86 я понял, что меня учили ложной геоцентричной модели мироздания, а мироздание оказалось гелиоцентричное. Исходные посылы науки ложны, и это меняет всё. Одно всего слово поменялось, а в результате жизнь превратилась в смерть, мир в войну, красота в грязь.

Дальнейшее развитие событий, когда в конце 90-х весь персонал установки грануляции смешанного уран-плутониевого топлива ушел на народные стройки, когда молодые парни с «Орла» (изготовление вибро МОКС топлива для БР) пошли зарабатывать себе на квартиры, показывало, что вся атомная наука будет скоро закрыта.

Приезжающие с Чернобыля хвастались зарплатой, в 10 раз выше, чем в НИИАР. Колхозники из соседних деревень платили по 30-50 рублей в день строителям-шабашникам, и за месяц в деревне можно было заработать втрое больше, чем в НИИАР. Механизаторы за страду получали до 10 тысяч рублей.

Специалисты – механики, электрики, КИП, химики-аналитики, уходили в автопром, на мясокомбинат, в Газпром и Нефтепром.

В 1990 мне выделили двухкомнатную квартиру без отделки. Отделывать нужно было самим. Мы с тестем месяц ровняли и шпаклевали потолки и стены, клеили обои, подгоняли столярку, красили окна и двери. На отделке работали бригады вьетнамцев – они курили «Мальборо» по 5 рублей, когда мы получали по талонам «Приму» за 22 копейки. 

Последнее, что я получил от МСМ – эту квартиру, которая на черном рынке стоила как новая модель жигулей, тысяч 10-12 рублей. В тот же 1990 год родственник, работавший на комбайне, за страду получил более 10 тыс. 

Работы после 1986 почти не было. Начались (продолжились) бесконечные многомиллионные реконструкции установок по сборке твэл для быстрых реакторов. Не успевали сделать установку, как ее ломали и начинали монтировать другую. Никто из руководства и не заикался о переработке ОЯТ. Было прекрасно видно, что деньги уходят в никуда, и это ничем хорошим не закончится.

После дефолта 1992 оставшийся персонал начал растаскивать знаменитые запасы МСМ. Я хорошо помню склады нашего объекта, где можно было найти абсолютно всё, что необходимо для работы. Нержавейка, цирконий, титан, никель, нихром, медь, молибден, вольфрам, свинец, висмут, кадмий, – всё измерялось десятками тонн, а самые ходовые материалы и сотнями тонн. Всё это аккуратно стояло или лежало на стеллажах по сортаментам.

Нержавейка была листами от 0,3 до 10 мм пачками по 5-15 тонн. Пруты и шестигранники, сварная проволока, арматура, уголок черный и цветной… Канаты, троса… Свинца было не менее 200 тонн. Кабеля, термопары, реле, транзисторы, лампы…. Всё было просто в многократном избытке.

Уличные склады НИИАР были завалены крупным сортаментом, железобетонными изделиями, кирпичом, минватой, трубами черными, оцинкованными, канализационными.

Как нам объясняли, на случай войны НИИАР мог бы продолжать работать 15 лет без подвоза материалов извне.

В 1992 начали вывозить запасы вагонами – управление НИИАР. Автомобилями – управление и инженерные службы объектов.

Я сам, по заданию начальника, организовывал загрузку машин свинцом, нержавейкой. Служба главного инженера здания вывозила металл железнодорожным транспортом.

Резервная аккумуляторная станция была распилена на пластины, работал целый цех по замене начинок аккумуляторов. Главное – найти целый корпус, и тебе сделают новый отличный аккумулятор.

Мне предлагали купить вагон кирпича по договорной цене.

К чему все эти перечисления?

У меня не было сомнений, что нашу страну завоевали и нужно срочно отсюда уезжать, чтобы выжить. Зарплаты в июне 1992 не хватало даже на питание самому себе. Установки бросали вместе с ЯМ, люди увольнялись, не сдав никому числящийся за ними спецпродукт.

В июле 1992 я подал заявление на увольнение. С меня взяли подписку на 10 лет, но я случайно остался в НИИАР. Если бы не эта случайность, скорее всего я бы стал земледельцем без земли и без техники, и влачил сейчас жалкое существование.

Но меня спас Сорос. Ему срочно понадобился Р-33 для расшифровки генома человека. По слухам, он выделил на эти работы $15 млрд. Мне в отделе кадров предложили перейти во вновь создаваемое отделение.

Американские деньги спасли меня от нищеты и голода. Зарплата сразу выросла в 3 раза, и я мог кормить себя, жену и двоих детей. Дальше стало проще, а через пару лет я понял, что есть в НИИАР рабочие места, на которых образование физтеха очень востребовано. 

Как я видел тогда атомную промышленность? Как разграбленную территорию после захвата армией наёмников. Разве что склады с ядерными материалами охранялись, всё остальное можно было вывозить и выносить. Грабеж организовывали сами сотрудники бывшего МСМ. Все дружно, но каждый себе, зарабатывал на этом грабеже.

Я лично немало сам вывез со старого объекта на новый объект, куда устроился работать. Свинец листовой для биологической защиты, для облицовки боксов цепочки Р-33. Нержавеющую сталь. Инструменты и слесарное оборудование. Троса. Кабеля. Даже через 10 лет распродаж объект не был полностью исчерпан, по закуткам оставалось еще очень немало. То, что было невозможно погрузить техникой, вручную долго еще можно было выносить.

Остались лежать непригодные в быту электронные микроскопы в заводских упаковках, смотровые системы толщиной 1,5 метра, копирующие манипуляторы типа «J», запасы ленты и рулонов КСП. Эти (экстремально) дорогие изделия морально (не все) устарели, как и устарел Супер ВЦ, занимающий более 1000 м3 строительного объема. Персональные 386-е и 486-е превосходили его по производительности, и их было уже несколько сотен в НИИАР.

Старые линии по получению мокс-гранулята тогда просто вывозились в могильники, чтобы освободить место для установки оборудования, производящего радиоизотопную продукцию по зарубежным заказам.

Особенно запомнился мне демонтаж установки Фрегат. Все трубопроводы были забиты смесью оксидов и оксифторидов урана и плутония. Судя по гамма-фону, там находилось не менее десятка килограмм плутония. Смывать «такое» водой мы сильно боялись. Но деньги Сороса оказались сильнее страха. Я успокаивал себя старой шуточкой: «Двум СЦР не бывать, а одной не миновать». Остальные участники демонтажа даже не знали, что означает «км».

Для «обеспечения» ядерной безопасности контейнеры с такими отходами перемешивались 1:20 – 1:50 с неядерными высокоактивными радиоактивными отходами, которых изотопное производство стало образовывать в больших количествах. Попробуйте найти 40-50 мкР/с (почти вплотную), когда от упаковки РАО светит 200 на расстоянии метр. Никаких переговоров с бывшими владельцами установки не проводилось – хозяев уже не было на объекте, установка была брошена. Некогда помещение особого режима превратилось в проходной двор.

Мы, работающие на демонтаже, прекрасно понимали, с чем имеем дело. СЦР почти никто не боялся, а вот радиационной аварии очень. Поэтому работы проводились крайне медленно и осторожно, никаких пылящих операций не производилось. После каждой операции проводили детальный радиационный контроль.

Разбирали ключами вручную с заходом в боксы Б-1-150. Кто лазил в такие боксы в ЛГ, понимает, что такое работа в ограниченном пространстве. Трубопроводы перекусывали кусачками под слоем мокрой (с ПВА) марли, сразу заворачивали и дополнительно упаковывали в два пластикатовых или толстых полиэтиленовых мешка.

За всё время демонтажа Фрегата был только один заметный выброс, когда запачкали весь трубный коридор (около 100 м длиной). Отмывали его больше месяца. А всего-то неудачно «хлопнули» мешком – новичок (новобранец) решил выдавить воздух из пакета. Испачкал еще 2-х человек. Сам отмывался и оттирался спиртом.

Когда мне говорят про идеальный порядок в ядерной и радиационной безопасности, я с трудом удерживаю раздражение. На учет плутоний ставили только тогда, когда он был выделен из ОЯТ. Взвешивали ЯМ на механических торговых весах. Поэтому, никаких потерь. В радиационных отходах была лишь альфа-активность, и никакой массы ЯМ не указывалось.

Как вы понимаете, если 5 лет не поить и не кормить лошадь, то она превратится в трупный яд. Тоже самое и с ЯБ – если 5 лет никто не занимался этим вопросом в НИИАР, то это просто удача, что не произошло СЦР. Тогда ни у кого не хватило понимания, что нельзя прерывать учет и контроль, защиту таких материалов, даже на минуту. Иначе никто не гарантирует, что всё закончится удачно для персонала и населения.

Представьте себе, что из вашего многоэтажного дома 40 лет никто не вывозил мусор. Вот так выглядят объекты НИИАР, которые занимались «наукой» по разработке производства МОКС топлива для БР.

После картины, запечатленной в памяти, когда человек не может пробраться среди мешков и контейнеров с ядерными отходами, в костюме ЛГ, по коридору, когда-то имевшему ширину 4 метра, я не могу слушать про ЗЯТЦ, про ренессанс, про «Прорыв».

Вся наука ЗЯТЦ – это превращение убогих идей в смертельные лабиринты для персонала, а со временем, и для всего населения вокруг. Все «научные» идеи не стоят и тех пластикатовых мешков, в которые «ученые» заставляли упаковывать смертельные грузы своих подчиненных.

Реальная работа страшит людей больше, чем уголовное наказание за фальсифицированные отчеты. Причем, все специалисты согласны были прекратить никчемные научные изыскания и заняться наведением порядка с отходами. Все работники МОКС производства в НИИАР дружно отказались от денег Адамова, и даже не пустили его к себе на объект (при взаимном нежелании руководства «Прорыва» – глаза бы не глядели на ваш ЗЯТЦ! Мы будем делать свой ЗЯТЦ). Но заняться уборкой отходов – сил не хватило.

Вот это и есть ЗЯТЦ, который возлагает на себя миссию – спасти атомную генерацию от неминуемой расплаты за все преступления против человека и человечности.

Гончарук фатально ошибается, считая ЗЯТЦ реальностью. У отработавшего ядерного топлива в СССР и России был только один путь – из реактора на свалку. Будет ли утечка из этой свалки в ОС, или ОЯТ будет надежно захоронено, зависит от поколения Гончарука.

 

Масштабы проблем плутония в науке больше, чем в производстве урана

На страницах Проатома немало написано про урановые РАО. Действительно, это проблема. Но удельный вес Ки природного урана – 2,7 тонны, а удельный вес Ки гражданского плутония – 3,7 грамма. 1,5 тонны плутония по своей радиотоксичности эквивалентны 1 миллиону тонн урана. Вот такие научные экскременты оставил после себя научный поиск по ЗЯТЦ в СССР.

Отходы научной деятельности по направлению ЗЯТЦ в НИИАР, по потенциальной биологической опасности, превышают ПБО всех урановых производств России.

Я уже неоднократно говорил, что у руководителей науки советского ЗЯТЦ в НИИАР, хватило благоразумия свернуть работы, не достигнув и 0,3% от поставленной партией и правительством цели (~25 из 9000 кг).  На какой стадии будет свернут Прорыв? Будем надеяться, что до переработки ОЯТ дело вообще не дойдет.

 

Калорийность урана

В 1945 образованный человек считал, что 1 г урана заменяет 3 тонны угля или 2 тонны нефти. Считалось, что уран в 3 миллиона раз калорийней угля и в 20 миллионов раз калорийней тротила. Таков был уровень развития цивилизации.

Сегодня другой уровень развития цивилизации. Не такой утопически-гипотетический, как в 1945, а более реалистичный. Мы знаем, что 1 г урана заменяет в лучшем случае 22 килограмма угля (ВВЭР-1000), а иногда и менее 10 кг (РУ АПЛ). Именно последнюю цифру привел 01.11.18 в своей «школьной презентации» А.В. Гончарук (энергия деления 1 кг природного урана эквивалентна энергии деления 10 т антрацита). Сегодня даже школьники знают, что природный уран в 10 тысяч раз калорийнее угля – это банальности сегодняшнего дня.

Для физиков, плохо разбирающихся в тепловых (экзотермических) процессах горения углеродсодержащих материалов, Гончарук предусмотрительно привел цифры в Дж. С 1945 года энергия деления урана упала с 8,1Е13 Дж/кг до 5,8Е11 Дж/кг. Эти изменения отражают «достижения» современной атомной генерации, ее убогость и пренебрежение к энергетическим потребностям людей. 

Для тех атомщиков, кто не умеет пересчитывать Дж/г в МэВ/атом, добавлю, что вместо расчетных 200 МэВ на атом урана, сегодня атомной энергетикой достигнуто в среднем 1,43 МэВ на атом. То есть научились делить один из 139 атомов.

Не хотелось придираться к словам, но моему поколению несколько дико слышать из уст молодежи, что уголь делится. Мы привыкли видеть, как уголь горит на воздухе или в потоке кислорода. Но если заменить деление угля на горение угля, то цифры верные.

 

Перспективность атомной генерации для России

Атомная генерация перспективна для стран с высокими темпами роста энергопотребления. Это скорее верное, чем неверное высказывание. Россия не имеет роста энергопотребления, поэтому сам собой напрашивается вывод, что АГ для России не актуальна.

Китай имеет самые высокие показатели роста энергопотребления, и он развивает все виды современной безуглеродной генерации. Для Китая перспективны любые виды генерации, так как ему в ближайшие пятилетки необходимо подтянуться к среднедушевому уровню потребления энергии ведущих государств. Пока энергопотребление Китая растет, будет развиваться и АГ Китая. Когда среднедушевая мощь Китая сравняется с мощью США, Китай будет по-другому развивать свою энергетику.

 

Кривая Бете-Вейцзеккера 

Современные люди неплохо ориентируются в источниках ядерной энергии. Именно эта кривая, построенная на измерениях дефектов масс изотопов в 30-х годах, позволяет Гончарук понять, что искать 2 МэВ на нуклон среди изотопов железа, кобальта, никеля, меди – бессмысленно. Эта энергия есть только в легких или очень тяжелых ядрах. Я не удивлюсь, если в ближайшее время какой-нибудь молодой менеджер по продажам Кока-Колы укажет Росси на источник энергии его вечного двигателя.

 

Ресурсная база урана ограничена

Апологеты «Прорывов» говорят об этом с 1953 года, критикуя тепловые реакторы. Молодежь их услышала и прочувствовала проблему. Несмотря на миллионы тонн добытого урана, использовать современными технологиями возможно только 1/139 от энергии, обнаруженной в 1945. Можно сказать, что для увеличения ресурсной базы урана человечество сделало невозможное (со 100 тонн за сто предыдущих лет, увеличила за 80 лет добычу до 1,7 млн.т. Увеличение добычи в 20 тысяч раз!).

Для увеличения процента извлечения энергии не сделано ничего – старичок КАНДУ и сегодня в передовиках по проценту извлечения энергии из урана.

 

«Тяжеловодные реакторы и реакторы на быстрых нейтронах позволяют вовлечь в топливный цикл уран-238»

Эта фраза – личное достижение творческой мысли Гончарука. Непонятно, из какого источника он ее почерпнул, но попытаемся найти предполагаемые источники софизма этой фразы.

1. Многие мыслители атомной эпохи видели, что в ОТВС ВВЭР остается еще очень большой ресурс реактивности, который можно использовать в КАНДУ. Дожигая эти ОТВС в тяжелой воде можно получить еще 50-100% энергии. Фактически при таком дожигании горит 238 уран, трансмутировавший в плутоний.

Оболочка ОТВС ещё очень даже ничего, и может выдержать еще 25-50% дополнительного энерговыделения до разрушения. А может лопнуть и просто при промежуточном хранении. Персоналу КАНДУ не нужны такие «подарки», ведь таким образом они «загадят» не просто воду, а тяжелую воду, которая по стоимости в десять раз дороже урановой загрузки реактора. Поэтому идея не нашла поддержки на практике.

Реактор КАНДУ имеет принципиально более высокий КК, чем РБМК и ВВЭР. На особо малых выгораниях даже превышает 1. При выгорании 0,2% КК составляет 0,82. Но, при увеличении степени выгорания, КВ падает из-за паразитных потерь нейтронов в нейтронных осколочных ядах. Средний КВ не будет превышать 0,45, что принципиально неприемлемо для ЗЯТЦ.

2. Быстрые реакторы гипотетически-теоретически позволяют извлечь энергию из урана-238, но 60 лет практики БР показали, что гипотеза неосуществима на практике. Анализ работы парка БР показывает принципиальные трудности технического характера, которые непреодолимы на нынешнем уровне техники, материалов и технологий. Основная причина отказа от БР – это крайне низкая стойкость оболочки твэл, которая имеет предел 8% выгорания, при этом расчетно-оптимистичный прогноз 60-х годов основывался на 32-40% выгорания.

Из-за наличия вышеуказанных трудностей почти 70 лет назад был предложен ЗЯТЦ, то есть промежуточная переработка ОЯТ для преодоления проблемы разрушения оболочки. Если периодически перерабатывать (или переочехловывать) твэл БР, то можно достичь выгорания природного урана 10%, 30% или даже 60%, по расчетам разных авторов [Атомная наука и техника в СССР, 1987]. Последняя цифра почти в 100 раз выше сегодняшнего уровня выгорания (в пересчете на природный уран), и позволяет увеличить ресурсную базу природного урана в 100 раз, с 50 лет до 5000 лет при нынешнем уровне атомной генерации.

 

Графики сечения деления изотопов урана

Графики не соответствуют действительным значениям в области тепловых энергий примерно в 200 раз. Такое искажение (это не упрощение) приводит к профанации теории современных реакторов, которые, в отличие от быстрых реакторов, отлично работают и успешно нарабатывают плутоний и производят электроэнергию. Именно из-за огромной разницы в сечениях деления, плотности нейтронных потоков ТР и БР отличаются на два порядка.

В промышленных реакторах типа ВВЭР средняя плотность потока 1Е13, а в быстрых более 1Е15 н/сек*см2.

 

Повреждающая доза в н/см2 и сна

Именно потому, что тепловое сечение деления урана-235 в 500 раз выше быстрого сечения деления, нейтронный поток ТР намного слабее воздействует на циркониевые оболочки, и практически не действует на материалы конструкций.

Энергия нейтронов, которые разрушают конструкционные материалы, отличается в 16 миллионов раз, 1/40 эВ в тепловом, и 400 000 эВ в быстром реакторе. При этом энергия связи атомов металла в кристаллической решетке измеряется единицами эВ. Тепловой нейтрон не способен сдвинуть ядро атома с места, а быстрый может выбить его не только со своего места, но и за пределы кристалла.

Суммарный энергетический поток, разрушающий оболочку твэл в быстром реакторе, минимум в два раза превосходит энергию разрушения в тепловом реакторе. Фактически в ТР оболочку рвут только нейтроны, вылетающие из топлива в замедлитель, и атомы оболочки выбиваются только в теплоноситель. Лишь небольшая доля «недозамедленных» нейтронов выбивает атомы оболочки внутрь топлива.

Раньше повреждения измеряли в количестве нейтронов, проходящих через см2 материала оболочки. Сейчас принята величина сна (сдвиг на атом), которая считается, более адекватно подходит для повреждающей дозы.

В конечном счете, повреждающая доза зависит от выделенной энергии (или, что почти тоже самое, от процента выгорания) топлива. При одинаковом проценте выгорания повреждающая доза в БР накапливается в 2,5-3 раза выше, чем в ТР.

В ВВЭР при выгорании 4,5% т.а. повреждающая доза составляет 16-20 сна, в то время как при 10% выгорания в БН достигается 65-70 сна, (вместо 32-40 сна, ожидаемых в ТР).

Несмотря на большое количество материаловедческих исследований, в которых используется единица сна, суммарный нейтронный поток до сих пор остается простой и понятной единицей для оценки повреждений конструкционных материалов.

Материал циркониевой оболочки твэл, достигший 4,5% (50 МВт*сут/кг) выгорания и 20 сна, может обеспечить газовую герметичность ОЯТ до 300 лет. Материал нержавеющей оболочки твэл БР, достигший 10% (110 МВт*сут/кг) выгорания и 70 сна, полностью потерял тритий, около 5% твэл потеряли криптон. Хранить такой ОЯТ никто не предполагал, и такое топливо – временно локализованная радиационная авария.

 

Резюме

Для чего я объясняю, что ЗЯТЦ невозможен, если его и так нет? Для чего нужно объяснять несуществующее? Для чего нужно нищему объяснять, что у него нет денег?

Потому что этот нищий ездит на паперть на Майбахе в окружении охраны и способен самостоятельно заставить прихожан отдавать все наличные деньги. Это не нищий, а вооруженный до зубов грабитель.

Потому, что я считаю своим долгом отвечать на вопросы тех, кто хочет освоить атомную науку. Слишком долго человечество производит ядерные отходы, которые неизбежно превратятся в радиационные отходы. Чтобы у человечества остался шанс выжить, оно должно понимать, что делать с этими отходами.

Для этого должен появиться специалист, который глядит не только вперед, но и во все стороны. Глядение только вперед не продуктивно. Необходимо опираться на достигнутое. И «достижения» в области ЗЯТЦ должны изучаться в школах и вузах.

У нынешнего поколения я увидел собственное понимание проблем, и решил предупредить, чтобы не угодили в смертельную ловушку с названием ЗЯТЦ. Я не хочу делать так, как делали со мной мои начальники. Я не хочу зарабатывать деньги на чужих ошибках, и вымогать деньги за свои знания из людей, годящихся мне во внуки. 

Юноша не прочитал ни одной книжки про тот предмет, который предлагает. Ничего не знает про радиохимию, которой хочет занять всех атомщиков. Однако его призыв следовать советским путем развития ЗЯТЦ вполне объясним – так делают все, кто не верит в свои силы и не надеется на себя. Таким людям хочется довериться кому-то другому, кто их выведет из тупика.

Это обычное детское желание – пусть придет мама и вытащит меня из снежного заноса, из тонущей подводной лодки, из ядерного могильника, из ливийской тюрьмы.

Родители должны объяснять детям, что мама не всегда сможет помочь. И папа не всегда сможет помочь. На переднем крае науке нет помощников и нельзя спрятаться за чужие спины.

Если тебе угрожают, то нужно защищаться и ликвидировать угрозу. Или, для начала, хотя бы стремиться научиться защищаться.







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=8294