Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 

Б.И. Нигматулин, В.А. Пивоваров 

«Запомнилось, что во время обучения в Учебном центре нам говорили, что корпус рассчитан на 100 лет. И была программа, что через определенное количество лет лодка модернизируется: корпус разрезается, из него вытаскиваются старые системы, "внутренности" ПЛ насыщаются новыми, и лодка снова в строю на 20 лет, до новой модернизации.» [107]. 

Вместо этого, по словам командира АПЛ К-316 А.Ф.Загрядского, «гениальная инженерная, конструкторская мысль, воплотившаяся в подводные лодки пр. 705 и пр. 705К   обратилась в сотни тонн титанового лома» (с. 188 [89]). А могла бы обратиться и в тысячи тонн такого лома, если бы мечта адмирала Г.М. Егоров о трех с лишним десятках «золотых рыбок» была реализована. Трудно не согласиться с автором [108]: «Денег адмиралы не считали, прикрываясь патриотическими лозунгами о защите завоеваний социализма». 

Почему такой многообещающий и, казалось бы, беспроигрышный проект потерпел столь оглушительное фиаско?  Ответ на этот вопрос дал директор ленинградского завода «Судомех», на котором строились лодки проекта 705, В.С.Харитонов: 

«Утверждаю, что основной причиной такого развития событий явилось неполное соответствие научных, конструкторских и производственных достижений ХХ века в области атомных энергоустановок жидкометаллического типа идее выдающегося корабля XXI века». 

Справедливость этих слов подтверждается фактическими результатами эксплуатации свинцово-висмутовых реакторов на АПЛ и наземных стендах 27/ВТ, 27/ВТ-5 и  КМ-1.

 

Ядерные энергетические установки

Из 13 построенных и работавших ЯЭУ со свинцово-висмутовым теплоносителем (10 на АПЛ и 3 наземных реактора-прототипа) 5  были потеряны в результате тяжелых аварий ‒ 2 реактора на АПЛ К-27 и по одному на К-64, К-123, К-373.

Рис. 2.9. Реактор АПЛ К-64 проекта 707 [92]

Ни один из реакторов ни на АПЛ, ни на стендах не проработал больше одной кампании длительностью 1500 эф. часов и 4000 эф. часов (63 и 167 эф. суток), соответственно. Окончание кампании реактора автоматически приводило к списанию АПЛ, к закрытию или многолетней реконструкции стенда. По существу, речь идет о 13 «одноразовых» реакторах.   

Ни один из реакторов проектов 705, 705К и наземных стендов не перегружался. Единственная перегрузка двух реакторов АПЛ К-27 в 1968 году сопровождалась радиоактивным загрязнением и самой лодки от первого до девятого отсека, и акватории причала, а закончилась плавлением активной зоны реактора правого борта при выводе на мощность ~80%N_ном. 

Из опубликованных данных известно о 6  крупномасштабных зашлаковках первого контура оксидами СВТ и продуктами коррозии на реакторах-прототипах 27/ВТ, 27/ВТ-5, КМ-1, на двух реакторах АПЛ  К-27 и на реакторе АПЛ К-123. На АПЛ К-27 и К-123 это закончилось тяжелыми радиационными авариями и потерей реакторов. На стендах до этого не дошло только потому, что, по свидетельству академика Ф.М. Митенкова, «длительно реакторные установки эксплуатировались при пониженном (15-20 %) уровне мощности с выходом на номинальный уровень на считанные часы при испытаниях» (с. 87 [80]).  

Для наземных реакторов-прототипов зашлаковка первого контура также не прошла даром, сократив срок эксплуатации стенда ВТ/27 до полутора лет. Стенды 27/ВТ-5 и КМ-1 хоть и продержались  дольше ‒ 8 лет, их КИМ не превысил 6 %, что сделало эти стенды практически бесполезными для обоснования ресурсных характеристик основных элементов реакторных установок, прототипами которых они были. Отсюда и все «сюрпризы» при эксплуатации ЯЭУ с СВТ на АПЛ. 

Пример этих стендов показывает также, что множество аварий и происшествий на ЯЭУ с СВТ нельзя списать только на экстремальные «полевые» условия. Эти стенды были построены и эксплуатировались в научных институтах под пристальным вниманием и при непосредственном участи ведущих ученых и специалистов ‒ инициаторов и вдохновителей свинцово-висмутового направления реакторной технологии. Но это им ничуть не помогло. Так же, как и лодочные реакторы, эти стенды оказались непригодны для решения поставленных перед ними задач. 

Несмотря на невысокое давление в 1 контуре (одно из главных преимуществ реакторов с ТЖМТ, по мнению их разработчиков), имели место многочисленные течи СВТ, начиная со стенда 27/ВТ [76]. В реакторные отсеки АПЛ К-27, К-64, К-123 и К-493 выливалось от 1,5 кг до нескольких тонн радиоактивного теплоносителя. На АПЛ К-64 и К-373 теплоноситель выдавливался на крышку реактора, а на К-64 еще и на трубную доску ПГ.           И всё это с тяжелыми радиационными последствиями для экипажа и ликвидаторов аварий. 

На протяжении всей почти сорокалетней эксплуатации РУ с СВТ, начиная со стенда 27/ВТ, больной проблемой оставались течи ПГ. Не помогла даже замена всех парогенераторов на строящихся лодках проектов 705, 705К и на стенде КМ-1, после того как выяснилось, что аустенитная сталь, использованная для их изготовления, склонна к растрескиванию. Как пишет Б.Ф. Громов, «в итоге мы потеряли что-то около 200 миллионов рублей. А тогда рубль и доллар ‒ это было примерно одно и тоже.» (с. 25 [5]).  

Только по опубликованным данным течи ПГ имели место на реакторах 27/ВТ, 27/ВТ-5,  КМ-1, АПЛ К-27, К-64, К-316. На АПЛ К-123 произошло масштабное повреждение трубок ПГ с попаданием парового пузыря в СВТ, разгерметизацией первого контура и истечением в реакторный отсек около 2 тонн радиоактивного сплава. 

Первое подмораживание свинцово-висмутового сплава произошло еще при пуске стенда 27/ВТ. В наибольшей степени эта проблема проявилась на АПЛ К-64, когда сначала из-за замораживания СВТ в отдельных узлах контура произошло заклинивание насосов (в контуре возврата протечек и одного ГЦН), а потом полное замораживание (“козел”) последней оставшейся в работе петли теплоотвода, после чего АПЛ К-64 была выведена из эксплуатации.  Угроза замораживания СВТ создавала большие трудности в обслуживании всех лодок на стоянке в Западной Лице, где они проводили большую часть своего времени. Из-за ненадежности парового обогрева, экипажу, чтобы не заморозить сплав, приходилось постоянно поддерживать работу реактора на уровне мощности ~1 %N_ном, тратя на это и собственное время, и ресурс активной зоны.    

В 1996 г. по оценке разработчиков, общая наработка РУ с СВТ составила около 50 реакторо-лет (c. 130 [93]), в 2006 году они уже уверенно заявляли, что общая наработка реакторных установок рассматриваемого типа составила около 80 реакторо-лет (с. 14 [10]), хотя ни одного реактора с СВТ за прошедшее десятилетие не эксплуатировалось. В действительности, за всю 37-летнюю историю эксплуатации свинцово-висмутовых реакторов на всех           13 ЯЭУ с СВТ вместе было наработано всего около 5 эфф. реакторо-лет. 

Приведенные выше фактические результаты эксплуатации 13 ЯЭУ с СВТ полностью подтверждает мнение В.С. Харитонова относительно атомных энергоустановок жидкометаллического типа. Эти реакторы оказались крайне ненадежными и чрезвычайно опасными.  Использование таких реакторов и привело к краху всё направление «золотых рыбок» и «подводных истребителей». 

При эксплуатации реакторов проявились все основные отрицательные свойства СВТ: 

·       интенсивное взаимодействие теплоносителя с водой и воздухом, приводящее к образованию окислов теплоносителя и конструкционных материалов, а в итоге к зашлаковке первого контура; 

·       высокая коррозионная агрессивность жидкометаллического теплоносителя по отношению к конструкционным сталям, проявившаяся в многочисленных течах первого контура и ПГ;

·       высокая плотность ТЖМТ ‒ «Аварии с теплообменным оборудованием на РУ БМ40/А (разработка ОКБ «Гидропресс») обусловлены в первую очередь гидродинамическим воздействием тяжелого теплоносителя, которое пропорционально квадрату скорости обтекания теплообменной поверхности.»  (с. 1 [78]);

·       высокая радиотоксичность СВТ из-за образования полония-210 в процессе эксплуатации реактора и, как следствие, переоблучение и даже гибель членов экипажа в аварийных ситуациях;

·       высокая температура плавления СВТ, создающая проблемы при эксплуатации и окончательно похоронившая АПЛ К-64. 

Все перечисленные выше свойства СВТ реализовались на практике и привели к описанным выше авариям и нештатным ситуациям. С другой стороны, ни одно из благоприятных (выигрышных) свойств этого теплоносителя, таких как низкое давление в 1 контуре, инертность по отношению к воде и воздуху, высокая температура кипения, на которые уповали идеологи и разработчики РУ, не помогло избежать ни переопрессовки первого контура, ни течей СВТ, ни тяжелых аварий.  

Расхожее утверждение разработчиков о том, что только на самой первой АПЛ К-27 причина аварии была связана с использованием СВТ, совершенно не соответствует действительности. Единственный вывод, который можно сделать из опыта эксплуатации ртутного реактора БР-2 и 13-ти «одноразовых» реакторов с СВТ состоит в том, что тяжелый жидкометаллический теплоноситель абсолютно непригоден для ядерной энергетики. 

Согласно еще одному мифу, распространяемому разработчиками ЯЭУ с СВТ, все проблемы с эксплуатации этих реакторов, были только на первом этапе их освоения, «при эксплуатации реакторов второго поколения проблем ни с коррозией конструкционных материалов в первом контуре, ни с отступлениями от норм чистоты контура не было». В действительности история реакторов второго поколения мало чем отличался от истории      первого – те же зашлаковки и течи 1 контура, течи ПГ, тяжелые радиационные аварии, продолжавшиеся на протяжении всего времени эксплуатации ЯЭУ с СВТ. Последняя такая авария на АПЛ К-373 состоялась в 1989 г. Ликвидировать последствия этой аварии удалось лишь через 20 лет, да и то за французские деньги.   

Но особенно циничными являются заявления разработчиков и адмиралов о том, что при эксплуатации ЯЭУ с СВТ была обеспечена радиационная безопасность, связанная с образованием ²¹⁰Ро, что за все годы существования соединения в тяжелых условиях эксплуатации мы не потеряли ни одного человека при фактической борьбе за живучесть, в том числе «в ухудшающихся до чрезвычайно опасной радиационной обстановке» (с. 187 [89]).

 

Борьба за живучесть

Отличие радиации от других поражающих факторов (пожара, взрыва, затопления и др.) в том, что она не убивает сразу в момент борьбы за живучесть. Мучительные последствия ее воздействия иногда растягиваются на годы и заканчиваются преждевременной смертью, которая уже не входит в статистику потерь, заслуживающую внимания адмиралов и опередивших время разработчиков «золотых рыбок». 

«Никаких документов, никаких записей в военных билетах об аварии не было. Получившие облучение и ушедшие из жизни из-за тяжелых болезней так и не смогли никому доказать, что их заболевания связаны с полученной в мае 1968 года дозой радиации.» ‒ это написал подводник АПЛ К-27 Вячеслав Мазуренко, которому «посчастливилось» пережить на этой лодке две тяжелые радиационные аварии (13.10.1967 г. и 24.05.1968 г.) и принять участие в ликвидации их последствий (с. 9 [83]). 

С той же проблемой столкнулись моряки и гражданские специалисты здания 75 ФЭИ ‒ ликвидаторы аварий на стенде 27/ВТ. Даже спустя 30 лет после прекращения работ на стенде более 70 оставшихся в живых сотрудников ФЭИ, потерявших здоровье на этих работах, не могли добиться статуса «ветеран подразделения особого риска», который дал бы им хоть какие-то льготы на получении лекарств и медицинское обслуживание [81].  

Речь идет сотнях моряков и гражданских специалистов, ходивших на АПЛ или работавших на наземных реакторах-прототипах, на которых мощность излучения в реакторном отсеке в аварийных ситуациях достигала 1500-3000 рентген в час, приборы, измерявшие потоки частиц в местах осмотра оборудования, там, где был вытекший сплав, зашкаливали, а аэрозольная активность воздуха на 3-4 порядка превышала установленную норму. Речь идет о людях, которые кувалдой и зубилом в одних респираторах долбили и выносили тонны застывшего, зараженного полонием-210 сплава  из здания 75, трюмов АПЛ К-27, К-64 и К-123, занимались дезактивацией, ремонтом и демонтажом радиоактивного оборудования на судоремонтном заводе, дезактивацией АПЛ К-493, закладывали мешками со свинцовой дробью разрушенные реакторы АПЛ К-27 и К-373. 

По молодости им всё было ни по чем. Потом сказалось. Не могло не сказаться. Никаких списков, никакой статистики на этот счет не велось. А зачем? По сведениям разработчиков ЯЭУ с СВТ, «персонал, участвовавший в работах, подвергался периодическим медицинским обследованиям и, на основе многочисленных клинических анализ биопроб, было объективно установлено отсутствие случаев носительства инкорпорированного полония в организме людей выше допустимых пределов». Ссылаясь на опубликованную в США работу, ученые уверяли, что нет никакой связи «между полученными дозами внутреннего облучения за счет инкорпорированного полония вплоть до 100 бэр и уровнем смертности по причинам злокачественных образований» (с. 110 [76]). Тот, кто видел кадры с отравленным полонием А. Литвиненко, навряд ли в это поверит тем более, что и умер тот не от злокачественных образований. 

Имена 42 лауреатов 2-х Ленинских и 3-х Государственных премий, полученных за создание и освоение реакторов с СВТ и АПЛ, хорошо известны, их легко можно найти в справочнике. А вот полного списка пострадавших от этого «уникального научно-технического прорыва» нигде нет. Хорошо, что у АПЛ К-27 нашелся скрупулёзный и добросовестный летописец, непосредственный участник трагических событий на этой лодке ‒ В.Н. Мазуренко, написавший две документальные книги [83, 108] и сохранивший имена героев, подорвавших здоровье и потерявших жизнь в «фактической борьбе за живучесть». Ниже приводятся некоторые эпизоды этой борьбы и имена участников, взятые в основном из упомянутых выше книг. 

В числе первых пострадавших от ЯЭУ с СВТ подводников ‒  ликвидаторов двух аварий на наземном реакторе-прототипе 27/ВТ в 1959 году: трюмный машинист О.Л. Боровицын, списанный с флота по инвалидности, и командир дивизиона движения А.П. Кондратьев, которого признали больным с диагнозом "лучевая болезнь 3-й степени" (с. 4 [83]). Кроме них в ликвидации этих аварий участвовали еще 48 моряков, список которых приведен в [83], и десятки сотрудников 75 здания ФЭИ. 

Капитан 3 ранга А.В. Шпаков. Когда во время первого испытательного похода АПЛ К-27 радиоактивный сплав забросило в одну из трубок газовой системы, он «разрезал газовую трубку и вручную прошомполил ее, вытолкнув застывший металл. Потом специалисты-сварщики трубку заварили...» (с. 7 [83]. По свидетельству Г.И. Тошинского, при сварке трубопроводов с остатками СВТ аэрозольная активность воздуха возрастала на 4 порядка (c. 15 [72]). 

Капитан 2 ранга В.И. Кашин руководил в январе-феврале 1967 г. операцией перезарядки реакторов АПЛ К-27. Перегрузка сопровождалась радиоактивным загрязнением не только самой лодки от первого до девятого отсека, но и акватории причала [78]. 

После радиационной аварии 13.10.1967 г. с течью СВТ  1 контура первыми к ее ликвидации приступили спецтрюмные: старшина 1 статьи Ф. Литвиненко, старшина 2 статьи сверхсрочной службы А.И. Петров, старший матрос В.А. Гриценко, старший матрос В.П. Куликов, мичман П. Логунов, старшина 2 статьи сверхсрочной службы Е.Дурденко. 

Старший команды П. Немченко, главный старшина В. Мазуренко, старшина  2 статьи П. Пыдорашко, старший матрос Газин, матрос Минеев, старшина 1 статьи Х. Шакиров, старший матрос Е. Уланов, матрос Погодин, старший матрос  А. Куст, матрос В. Кудряшов, старший матрос Симонов и старший матрос Патекии, мичман П.А. Щербина, старший матрос Симонов, старшина 2 статьи В. Рощупкин  – это лишь некоторые из членов экипажа, кто кувалдой и зубилом отдирали вязкую смесь застывшего на полу и оборудовании радиоактивного сплава и относили ее в спецъемкость, стоявшую на противоположной стороне пирса.  К работе был подключен и личный состав других боевых частей и дивизионов, а также личный состав второго экипажа лодки. «Личный состав спецтрюмных нахватался доз радиации и был временно отстранен от работ с металлом. Они набрали годовую норму (15 БЭР). Литвиненко и Рощупкин    получили до 20 БЭР» (с. 7 [83]). Но впереди экипаж АПЛ К-27 ждало еще более тяжелое испытание. 

24 мая 1968 г. в 12:00 во время вывода установок на режим полного хода случилась авария реактора левого борта. Из-за зашлаковки активной зоны и нарушения теплоотвода произошло плавление топлива с выносом продуктов деления в 1 контур и выбросом радиоактивного газа в реакторный отсек, что сопровождалась резким ростом гамма-активности. В результате аварии все 144 члена экипажа и присутствующие на корабле представители НИИ ВМФ и ОКБ «Гидропресс» были переоблучены (с. 8 [83]). 

По воспоминаниям Г.А. Агафонова, капитана 2-го ранга, командира реакторного отсека, командира команды спецтрюмных второго экипажа АПЛ К-27, инвалида 1 группы, "К-27 единственная в мире АПЛ, в реакторном отсеке которой неслась постоянная вахта, как и в других отсеках. Скажу, что даже до аварии, были случаи, когда радиоактивный сплав тек под задницу спецам, находившимся в трюме реакторного отсека». Эти спецы «спали на реакторах, работали при температуре свыше 40 градусов, а то и выше, когда все вокруг обжигало, как в финской бане» [109]. Спрашивается, кто же внушил (простыми и ясными словами) конструкторам АПЛ уверенность в такую высокую надежность и безопасность реакторов с СВТ, что они сделали реакторный отсек обитаемым?! 

По словам Г.А. Агафонова, «спецам очень часто приходилось производить ремонт ненадежных парогенераторов. Как это делалось? Снимали крышку ПГ стоя на ней, и, поднимая ее талями вместе с собой, выпускали остатки пара, перегретого до 360 градусов! У нас, стоящих на крышке ПГ, подошвы почти плавились. А что они (спецы) чувствовали, когда резали вспомогательные трубопроводы 1-го контура?! Ведь там светило 15-20 рентген в час. Эти работы проводились на фоне, когда разные комиссии, пробегая четвертый отсек, прикрывали свои мужские драгоценности руками.» [109]. И всё это еще до аварии! 

Подробное описание аварии 24 мая можно найти в книгах В.Н. Мазуренко [83, 109]. Приведем несколько выдержек из этих книг. 

Когда в 17:30 этого дня АПЛ вернулась в базу «пирс, где обычно стояла лодка, был пуст, как и причалы поблизости. Ревели и звенели стационарные приборы по контролю за радиационным фоном на базе. Этот рев был слышали в поселке Островном, да и в самой Гремихе. Лодка мощно фонила, особенно в районе реакторного отсека.» [109]. Мощность дозы снаружи корпуса достигала 50 рентген/час. Можно себе представить, что творилось внутри. 

Счастье, что авария произошла во время испытаний ЯЭУ, в 6-х часах хода от базы, а не во время БС на просторах Атлантического океана или подо льдами Арктики.

В книге "Трагедии под водой" контр-адмирал Мормуль Н.Г. пишет: "Вслед за командиром на причал сошли замполит лодки Анисов В.В, начальник медицинской службы майор Ефремов Б. Они доложили мне, что на лодке ненормальная обстановка, спецтрюмные едва ходят, больше лежат и травят… Короче, на лицо все признаки острой лучевой болезни…" [109]. 

«Когда Леонов уехал, свободные от вахты подводники стали выходить на пирс. Спецтрюмные самостоятельно не могли выйти с лодки. Им помогали те, у кого были силы. Их посадили в машину, а значительная часть моряков, после санобработки, двинулись в сторону казарм. Многие чувствовали себя плохо. Они останавливались, старались передохнуть, некоторых рвало в пути… А когда добрались до кубрика, то сил раздеться уже не хватило – так и падали на койку.» [109]. 

«На лодке остались только те, кто мог нести вахту, и на тех постах, где нельзя было оставлять работающие механизмы без присмотра. В частности, в третьем, пятом, шестом отсеках остались и продолжали вахту старшины Володя Газин, Иван Пыдорашко, мичман Иван Немченко, Виктор Котельников, Леша Куст, Виктор Завизион, Виктор Балашов, офицеры Самарин Иван, Попельнух Григорий, Корбут Николай, Надточий Валерий.» [109]. 

«25 мая первая партия из десяти человек, куда входили все спецтрюмные Николай Логунов, Виктор Гриценко, Вадим Куликов, Александр Петров, Евгений Дурденко, Максим Офман, Вячеслав Мазуренко и др. была отправлена самолетом командующего Северным флотом Лобова в Ленинград в 1-й Военно-морской госпиталь.

На следующий день в отделение прибыло еще 14 подводников во главе с офицером Владом Домбровским. Последняя группа подводников, переоблучившихся 24 мая, прибыла в госпиталь 29 мая 1968 года. Всего в 1-й Военно-морской госпиталь поступило 83 человека. Остальные моряки были направлены в госпиталя Североморска и Москвы. В госпиталя ВМФ положили и командование К-27: старпомы Томко Е.А, Воробьев Ю.Н, помощники командиров Милованов В.Н, Сальников Л.Н, замполит Анисов В.В, командиры всех боевых частей. Командир второго экипажа Новицкий Г.Г был направлен в госпиталь Североморска.» [109]. 

«Команда второго экипажа и остатки первого, после того как всех отправили в госпиталя, укладывали мешочки со свинцом (это тонны), а потом по просьбе науки разбирали эти же мешки, чтобы добраться до арматуры и трубопроводов 1-го контура, забитых сплавом с ураном, который был выброшен из разрушенной активной зоны ядерного реактора левого борта. Резали эти трубопроводы ножовкой, выплавляли из них сплав, ставили заглушки, обваривали их. Потом все это вытаскивали на причал, бросали в контейнер, а утром приходили дозики и, перепуганные, заставляли нас все тащить обратно в отсек, так как по причалу нельзя было пройти. Все вокруг светилось!» [109].

Рис. 2.10. Экипировка ликвидаторов радиационной аварии в хранилище ОЯТ АПЛ и атомных ледоколов в губе Андреева, 1982-1983 гг. [192] 

«Несмотря на принимаемые врачами меры, 27.05.1968 г. в 21:45 в госпитале в страшных муках умирает штурманский электрик Владимир Воевода, 16 июня уходит из жизни Витя Гриценко, 18 июня – Вадим Куликов, 24 июня – Саша Петров. В тяжелейшем состоянии находился старшина спецтрюмных Николай Логунов, получивший более 1000 Р. И он выжил!» (c. 9 [83]). Н.А. Логунов умер 09.01.1995 г. (в 52 года) после многих лет мучительных страданий. «В 80-х годах ему ампутируют обе ноги, левая рука практически бездействует …» [109]. 

«Ушли из жизни, так и не дождавшись помощи от своего государства, старшина Алексей Куст из Донецка, Анатолий Кулаков из Киева, Юрий Вовк из Белой Церкви, капитан 2 ранга Иван Спиридонов из Севастополя, Иван Кайдалов из Харькова. У каждого из них остались дети.» (с. 10 [83]). В 1987 году покончил с собой врач АПЛ К-27 Б.И. Ефремов. Ни в Украине, ни в России ‒ никто не получил материальной компенсации ни за потерю кормильца, ни за потерю здоровья. 

«Заканчивая эту тему, хочу сказать, что хоронили подводников под покровом глубокой секретности. Было запрещено вскрывать гроб с телом. Автор записок только в 2007 году разыскал родного брата Виктора Гриценко и рассказал тому о жизни и гибели Виктора. Вот так, спустя 40 лет младший брат узнал правду о смерти старшего брата. А родители Гриценко ушли из жизни, так и не ведая о причинах гибели сына. Из штатного состава двух экипажей атомной подводной лодки К-27 на сегодняшний день в живых осталась одна треть. Да и те признаны инвалидами.» [109]. 

К сожалению, у нас нет такой подробной, как в книгах В.Н. Мазуренко, информации о судьбе экипажей АПЛ 705, 705К проектов, но ведь и  гамма-активность, и полоний-210 в аварийных условиях действуют на все экипажи одинаково, а аварий на этих лодках, как видно из представленного выше обзора, хватало на протяжении всего периода их эксплуатации. 

Тотальная секретность, это удобная ширма, за которую можно спрятать любые провалы и даже выдать их за победы. В 2010 году вице-адмирал А.А.Саркисов с гордостью заявил: «К-27 позволила подтвердить правильность всех основных принятых конструктивных технологических решений, и наша страна приступила к строительству серии АПЛ 705 проекта. Эта лодка буквально взбудоражила американцев. Наш тогдашний наиболее вероятный противник, узнав о них испытал шок.» (с. 2 [106]).  

Контр-адмирал Л.Б. Никитин также убежден что, у реакторов с СВТ не было никаких серьёзных затруднений в эксплуатации. «Я считаю, что за этими реакторами, безусловно, большое будущее.» Он с удовлетворением отметил, что «прошедшая под руководством академика Саркисова экспертная комиссия в целом порекомендовала военно-морскому флоту использовать эти реакторы.» [110]. 

Никакого шока от фактических результатов своих трудов не испытывают и сами творцы «опередивших время» кораблей.  По их мнению: «В мемуарах некоторых авторов, знающих об этом опыте “понаслышке”, утверждается даже, что принятие для проектов 705, 705К (по терминологии НАТО класс “Альфа”) РУ с СВТ было трагической ошибкой. Подобного рода “воспоминания” распространяются по сети “Internet” для зарубежных пользователей» (с. 64 [86]). 

Оказывается, ведущий специалист СКБ-143 по энергетике Р.И. Симонов, отказавшийся от Ленинской премии за АПЛ проекта 645, руководители ОКБМ И.И. Африкантов и Ф.М. Митенков, глубоко сомневавшиеся в работо-способности ЯЭУ с СВТ или В.С. Харитонов, директор завода, на котором строились АПЛ 705 проекта, прямо указавший на  РУ с СВТ, как на главную причину фиаско «подводных истребителей», ‒ все они только “понаслышке”  знали об этом опыте. 

К разряду «неосведомленных» можно отнести и министра  судостроительной промышленности СССР Б.Е. Бутома, предлагавшего отправить под копёр уже заложенные лодки с титановым корпусом и Д.Ф.Устинова, который еще в 1972 году понял, как крупно подвел руководство страны А.И. Лейпунский, и остановил наконец (в угоду «зарубежным пользователям», разумеется)  эту безумную серию из тридцати с лишним «золотых рыбок». 

И уж конечно только «понаслышке» об этом опыте знают моряки, служившие на АПЛ со свинцово-висмутовыми реакторами, или сотрудники ФЭИ, работавшие на здании 75. Например, В.Н.Мазуренко,  собственными руками долбивший радиоактивный сплав в трюме АПЛ К-27 и хоронивший сослуживцев в закрытых гробах, Ю.А.Брыльков и К.В.Ермилин, бывшие сотрудники здания 75,  безуспешно  пытавшиеся добиться компенсации за утрату здоровья для себя и 70-ти своих коллег, обращаясь в самые высокие инстанции, вплоть до страсбургского суда. 

Все это подтверждает вывод, сделанный в [97]: «Оценки специалистов лодок 705 проекта варьировались от весьма положительных до резко негативных. Причем положительные оценки, как правило, давали высокопоставленные военноначальники, представители науки и промышленности. Рядовые же “исполнители”, прочувствовавшие на себе все сложности эксплуатации лодок 705 проекта дают негативную оценку». 

Прав был и О.Д. Казачковский, когда писал: «У нас не принято было спрашивать отчета за те векселя, под которые выдавались средства на сооружение крупных научных (а уж тем более военных, добавлю от себя) установок. Так что формальной ответственности можно было не бояться. Но ведь есть же и совесть!» (с. 277 [73]). Увы, спрашивать отчета за крупные, но ничем не обеспеченные векселя не принято у нас и сегодня, а надежда на совесть с каждым годом становится все слабее.

На фоне описанных выше фактических результатов эксплуатации ЯЭУ с СВТ и АПЛ с этими реакторам особенно эффектно выглядит список высоких правительственных наград, полученных их создателями.  

Первый свинцово-висмутовый реактор ‒ стенд 27/ВТ заработал в ФЭИ 18.03.1960 г., после годового ремонта и устранения «недостатков» (утечки 20 тонн радиоактивного теплоносителя), обнаруженных при первой попытке энергопуска 12.03.1959 г. И уже в 1961 году была получена первая Ленинская премия «за создание стенда 27/ВТ и проведение на нем цикла исследований» [3]. В сентябре того же 1961 года тотально зашлакованный и пришедший в полную негодность реактор был выведен эксплуатации. 

В январе-октябре 1963 г. прошли заводские и государственные испытания первой АПЛ проекта 645 (К-27) с двумя свинцово-висмутовыми реакторами. В декабре 1963 года А.И.Лейпунский награжден орденом Ленина с присвоением ему звания Героя Социалистического Труда [3]. 

В апреле-июне 1964 г. АПЛ К-27 совершила первый автономный поход на БС продолжительностью 52 суток. В этом же году «за проектирование, создание и опытную эксплуатацию подводной лодки проекта 645» была присуждена вторая Ленинская премия [3]. В 1965 г. АПЛ К-27 выполнила вторую и последнюю БС. При выходе в море после перезарядки реакторов на лодке произошло две радиационные аварии, последняя в мае 1968 завершилась плавлением активной зоны, поле чего лодка была исключена из состава ВМФ. 

В 1981 г. в состав ВМФ вошли две последние АПЛ проектов 705, 705К. В этом же году «за научное руководство созданием судовых энергетических установок для АПЛ проекта 705 присуждена Государственная премия СССР» [3]. Но этим дело не ограничилось. В 2003 г. Б.В.Григорьев в своей книге «Корабль, опередивший время» писал: 

«В 1981 постановлением правительства за создание первой скоростной автоматизированной АПЛ пр. 705 и (705К) СПМБ «Малахит» награжден орденом Октябрьской революции, нескольким активным участникам присвоили звания Героев Социалистического Туда и командиру К-123 А.У.Аббасову ‒ Героя Советского Союза. Были присуждены Ленинская и три Государственные премии. Всего лауреатами стали 42 человека, тысяча (!) участников работ от Минсудпрома была награждена орденами и медалями.»   (с. 201 [89]). 

Не прошло и полгода, как в апреле 1982 г. на ЯЭУ АПЛ К-123 произошла тяжелая радиационная авария с истечение из 1 контура до 2 тонн радиоактивного сплава, поле которой лодка была направлена на 9-летний капитальный ремонт с заменой реакторного отсека. Кроме того, на стапеле ленинградского завода после 8 лет строительства была разобрана на металлолом последняя лодка проекта 707К, у которой взяли реактор для АПЛ К-123.

Как видим, высшие государственные премии за создание РУ с СВТ и подлодок с такими реакторами выдавались очень оперативно, не дожидаясь результатов их эксплуатации. Сразу же после вручения премий установки, за которые они были получены, приходили в нерабочее состояние или терпели тяжелые радиационные аварии с переоблучением личного состава и даже гибелью подводников.  Но это никого не смущало. 

Как пишет Б.В. Григорьев, «когда один из противников этого направления развития подводных сил тоже получил высокую награду, кто-то пошутил: "Это равноценно награждению адмирала Колчака орденом Красного знамени за активное участие в Гражданской войне".» (с. 201 [89]). 

Очевидно, что в своем праве на тысячу наград участники 705 проекта ни разу не усомнились. Несмотря ни на какие результаты. Второго Р.И.Симонова, который бы попросил исключить свое имя из списка на Ленинскую или Государственную премию, не нашлось. 

Для сравнения приведу пример Билибинской АТЭЦ, построенной на Чукотке, в зоне вечной мерзлоты. Первый блок этой стации был введен в эксплуатацию в январе 1974 г. До декабря 1976 г. вступили в строй еще 3 блока. 

Единственная Государственная премия СССР за создание Билибинской АТЭЦ была вручена ученым и специалистам 31.10.1985 г., т.е. после 9-11 лет успешной и безопасной эксплуатации этих блоков в условиях Заполярья в изолированной Чаун-Билибинской энергосистеме в режиме суточного слежения за нагрузкой. За более чем сорокалетнюю эксплуатацию четырех блоков случилась только одна «мокрая» авария – повреждение одного твэла с контактом теплоносителя и топлива. Три блока этой станции работают и сегодня, в то время как результаты трудов 42 лауреатов двух Ленинских и трех Государственных премий давным-давно превратились в сотни тонн титанового лома. 

Характерно, что в Хронике событий истории ГНЦ РФ-ФЭИ [3], где отмечены такие эпохальные события как «Открытие пионерского лагеря Галактика» или «Начаты исследования по проблеме разработки жидкометаллических мишеней с использованием теплоносителя свинец-висмут для электроядерных систем» (закончившиеся, как водится, ничем), о пуске 2,  3 и 4 блоков БиАЭС не упоминается, хотя ФЭИ был научным руководителем этого проекта. 

В этой же Хронике [3] под шапкой 1980 г. записано: «Завершен важный этап многолетних исследований в ФЭИ и в других организациях по проблеме технологии теплоносителя свинец-висмут: разработан технологический регламент поддержания требуемого качества теплоносителя, обеспечивший в дальнейшем безаварийную работу ядерно-энергетических установок АПЛ». 

Безаварийную? А как же аварии на ЯЭУ АПЛ К-123 в 1982 г. и К-373 в 1989 г. с тяжелыми радиационными последствиями и фактической потерей для флота 3-х лодок (вместе с разобранной на стапеле)? А течь радиоактивного СВТ из 1 контура на АПЛ К-493 в 1985 г. или течь ПГ на АПЛ К-316 в 1987 г., после которой лодка была выведена из эксплуатации? Или это всё не считается?  По утверждению специалистов ФЭИ (с. 130 [93]): «За последние 10 лет эксплуатации ЯЭУ мы не встречали никаких проблем ни с коррозией конструкционных материалов в сплавном контуре, ни с отступлением от норм по чистоте контура», чего, к сожалению, не скажешь о подводниках. 

Вспоминается Борис Слуцкий: 

                               Тот институт, где полуправды дух,

                                    Весёлый, тонкий, как одеколонный,

                                    Витал над перистилем и колонной,

                                    Тот институт усердно врал за двух.

 

Экспериментальные петли с ТЖМТ на реакторе БОР-60

Практический опыт применения свинца в реакторных условиях был получен при эксплуатации автономного петлевого канала со свинцовым теплоносителем (АПКС) в ячейке исследовательского быстрого натриевого реактора БОР-60 в 2002-2003 гг. [111].

Рис. 2.11. Экспериментальный  канал АПКС [111]

Этот канал был специально спроектирован для испытаний моделей твэлов реактора БРЕСТ, которые позволили бы обосновать работоспособность мононитридного топлива, уточнить величину коррозионного повреждения оболочки твэлов при совместном воздействии на нее теплоносителя, облучения и дистанционирующих решеток. 

В разработке проекта и изготовлении канала участвовали ведущие научные и конструкторские организации страны: ГНЦ РФ НИИАР, ГНЦ РФ ФЭИ, ГНЦ РФ ВНИИМ, ГИДРОМАШ, а также Госатомэнергонадзор. На это ушло 10 лет. 

Эскизный проект АПКС был подготовлен группой сотрудников НИИАР под руководством В.П. Петухова еще в 1990-1993 годах.  В проект АПКС был вложен весь сорокалетний опыт разработки и эксплуатации ЯЭУ с СВТ для АПЛ. 

По данным [111], для экспериментального обоснования проекта были проведены испытания колеса погружного насоса воде и свинце. Стендовыми испытаниями была подтверждена коррозионная стойкость конструкционных материалов в свинце на всем требуемом ресурсе (11000 часов). Для обеспечения циркуляции свинцового теплоносителя ГИДРОМАШ разработал центробежный насос с производительностью 1,5 м³/ч и напором 0,8 м. Непрерывный контроль активности кислорода в свинцовом теплоносителе осуществлялся с помощью разработанного в ГНЦ РФ ФЭИ датчика ДАК-11. 

По заключению Госатомэнергонадзора, конструкция АПКС полностью соответствовала предъявляемым требованиям испытаний моделей твэлов и обеспечению безопасности проведения самих испытаний. 

Тем не менее эти испытания закончились полным провалом. Вскоре после начала работы, при локальном выгорании топлива ~1,3 %_т.а,_. вышел из строя центробежный насос и потек свинцовый контур, глубина локальной ЖМК оболочки в свинцовом подслое достигала 40 мкм [181]. Как записано в акте, экспериментальный канал пришел в аварийное состояние и восстановлению не подлежит. С экспериментальным каналом АПКС случилось то же, что до этого неоднократно случалось с АПЛ ‒ он был поврежден и списан задолго до исчерпания проектного ресурса. 

Вторая попытка создать экспериментальную петлю на БОР-60 для испытаний моделей твэлов реактора СВБР с СВТ, предпринятая в 2006 г., оказалась еще менее удачной ‒ петля вышла из строя уже при пуске и была демонтирована даже не начав работать, примерно так же, как это случилось с АПЛ К-64. И снова не помогли ни сорокалетний опыт разработчиков, ни отработанная за предыдущие десятилетия технология СВТ, ни успешные,  на весь проектный ресурс коррозионные испытания материалов на стендах ФЭИ. 

После этого никаких попыток соорудить экспериментальную петлю с ТЖМТ на реакторе и провести полноценные ресурсные испытания моделей твэлов БРЕСТ и СВБР не предпринималось. О векселях, раздаваемых инициаторами и разработчиками этих двух недешевых экспериментальных устройств на БОР-60, по традиции, никто и не вспомнил. Разработчики этих проектов решили не заморачиваться больше подобными мелочами, а начать сразу с сооружения реакторов-прототипов мощностью 300 МВт(э) для проекта БРЕСТ и 100 МВт(э) для проекта СВБР. По примеру А.И. Лейпунского, они «не терпят мелких шажков и привыкли рисковать». 

За прошедшие десятилетия исследований, строительства и эксплуатации реакторов с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем не удалось не только доказать их повышенную («естественную») безопасность, но и обеспечить хотя бы минимальную работоспособность этих установок. Несмотря на весь гигантский предыдущий опыт и «успешное решение» всех проблем технологии теплоносителя, разработчики проектов БРЕСТ и СВБР не сумели создать даже работоспособной реакторной петли ни со свинцовым, ни со свинцово-висмутовым теплоносителем. И это еще одно подтверждение непригодности ТЖМТ для ядерной энергетики. 

Многие годы опыт эксплуатации свинцово-висмутовых ЯЭУ на АПЛ и наземных стендах была главным аргументом разработчиков БРЕСТа и СВБР, подтверждающим обоснованность технологии ТЖМТ и работоспособность конструкционных материалов, доказывающим реальность их грандиозных планов по скорейшему переводу мировой атомной энергетики на «новую технологическую платформу». «Концепция основана на обширном опыте LMFR и судовых реакторов, охлаждаемых свинцом-висмутом, и мы не видим принципиальных технических препятствий к ее разработке и демонстрации в начале следующего века.» (с. 348 [15]). Ссылка на опыт АПЛ, как на уникальную, опередившую время, отработанную технологию и прототип реакторов БРЕСТ присутствовала в первой редакции ПООБ. Однако после того, как в процессе экспертизы стали проявляться реальные детали и фактические результаты этого опыта, разработчик счел за благо исключить из ПООБ всякое упоминание о свинцово-висмутовых реакторах для АПЛ. 

Было придумано и подходящее объяснение: во-первых, «в виду значимых различий в принятых технических решениях реакторов АПЛ и РУ БРЕСТ-ОД-300 в прямую обоснование по оборудованию не может быть перенесено», а, во-вторых, информация об опыте АПЛ не была представлена в ПООБ «во избежание споров при трактовке тех или иных причин, описанных различными авторами по событиям 30-50-летней давности без особенного углубления в открытой печати в детали» (с. 126 [113]).

Вместо собственного полувекового опыта практической работы с ТЖМТ в ПООБ дается ссылка на опыт разработки европейских концептуальных проектов свинцово-охлаждаемых реакторов ELSY (1500 МВт тепловых), LEADER (1500 МВт тепловых) и ALFRED (300 МВт тепловых), работа над которыми началась в 2006 году [113].

 

Рис. 2.12. Реактор ALFRED

По плану [114] первый демонстрационный реактор со свинцовым охлаждением ALFRED должен был быть построен в Румынии к 2025 году, но после проведения длительных коррозионных испытаний конструкционных материалов в свинце, разработчики проекта благоразумно отодвинули дату его возможного пуска на 2035-2040 гг.

От редакции. Предлагаем вниманию читателей авторский вариант второй главы книги «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса».