| [02/09/2008] Пределы определений
 М.Ватагин, к.э.н
Ознакомившись с материалами июльского номера журнала «Атомная стратегия», хочу выразить благодарность редакции журнала, авторам статей и лично Булату Искандеровичу Нигматулину, всем участникам обсуждения за реализованное намерение пробить стену равнодушия путем проведения открытого диспута относительно волнующей многих темы состояния и перспектив атомной энергетики. Именно равнодушие, проявляемое высокомерным молчанием, по мнению современных исследователей, обладает наибольшим потенциалом разрушения живого развития. И в этом смысле проявление неподдельной заинтересованности уже благотворно само по себе, ибо дает надежду на возможную нормализацию отношений.
В силу того, что с экономической составляющей мирного атома связывает более четверти века практической работы, с особым вниманием прочитал соответствующие тематике мнения, суждения и высказывания авторов и участников дискуссии.
Особенно порадовали размышления о роли топливной составляющей стоимости энергии, выражающей расход ядерного топлива на ее производство с использованием оборудования АЭС. Этому вопросу в последние времена уделяется внимание, явно не соответствующее его значимости. Если выразиться точнее, отсутствует выраженное намерение достигнуть уровня определенности предмета интереса, достаточного для заметного увеличения параметров конкурентоспособности атомного энергетического производства.
Это видно и по высказанным позициям:
· «на АЭС затраты (на топливо) фактически не зависят от КИУМ»,
· «стоимость топлива слабо влияет на стоимость отпускаемой энергии»,
· «на станции считаем выгорание топлива в эффективных сутках…»,
· «топливо для АЭС не дешево..»,
· «килограмм 4%-го урана-235, при полном расщеплении ядер урана-235 выделяет энергию, эквивалентную сжиганию примерно 100 тонн высококачественного каменного угля»,
· «если говорить об экономичности техники как таковой, то она вообще то оценивается КПД»,
· «энергия Белоярской АЭС имеет гораздо меньшую себестоимость (конкретные цифры не привожу – коммерческая тайна)»
и в завершении
· «РЕАЛЬНУЮ цену ни одного вида топлива мы не знаем, и такой анализ провести на сегодняшний день невозможно».
Вот и поговорили, что называется. Не значимую важность меряем не тем, скрываясь за щитком таинственности при отсутствии возможности узнать реальную цену вообще.
Из обмена мнениями становится очевидным только одно значимое обстоятельство, но достаточно весомое, как представляется. На самом деле практически отсутствует должным образом определенное и потому ясное представление предмета рассмотрения.
Нельзя улучшить того, что невозможно измерить – учили мудрецы, и следует заметить не без оснований. А вот как раз с этим у атомщиков совсем не здорово, скорее наоборот. Причем не только на постсоветском пространстве, но похоже, что во многих других странах.
Многолетний опыт работы и детальное изучение позволяют констатировать следующие три основных момента относительно вопроса организации учета расхода ядерного топлива при производстве энергии на АЭС:
1. Производная неопределенность в начале - атомное энергопроизводство, явившись миру нежелательным следствием процесса изготовления атомной бомбы, изначально не предполагало наличие определенной ясности относительно запасов стратегического сырья и потому использовала в качестве меры расхода относительное значение глубины выгорания и принимала в качестве единицы учета ТВС, отождествляя ее с понятием топливного ресурса;
2. Окрепшая в процессе неопределенность – в практике работы изначально не применялись параметры удельного расхода ядерного топлива, выраженного в весовых единицах или величинах относительно принятого эквивалента теплотворной способности (условное топливо, BTU, OE и пр.) в расчете на единицу готового продукта, характеризующие эффективность тепломеханического цикла энергетического оборудования, рассматриваясь традиционно в качестве естественной технической особенности атомного производства, не поддающейся измерению;
3. Поощряющее неведение окружающих - находясь под ценовой опекой государственного регулирования и будучи заведомо конкурентоспособной по сравнению с традиционной энергетикой в части использования относительно более дешевого топливного ресурса при его сравнительно меньшем удельном весе в структуре текущих издержек производства, забота об экономической эффективности использования топлива руководством атомной энергетики всегда рассматривалась и рассматривается сегодня в качестве излишних хлопот при отсутствии вероятности адекватного контроля со стороны.
Спросят: и что с того? Да собственно ничего особенного. До тех пор пока за экономические последствия не замечаемой сознательно неопределенности вынужден платить потребитель по государевой указке, вообще как бы нечего опасаться. Когда наступит та самая открытая конкуренция, вообще пока отчетливо не просматривается. Здесь имеется ввиду конечно же не внутригосударственная конкуренция, с которой еще каким-то образом можно бороться, но международная. То, что она когда-то все же может быть состоится с учетом полного открытия энергетических рынков в Европе, уже не кажется чем-то из области фантастики. В этом случае на поверхность неизбежно вылезут все огрехи и мелкие шалости. А то, что они есть и хорошо известны соответствующим спецам учета в эксплуатирующих организациях России и Украины, представителям органов государственного ценового регулирования, можно заверить высокое собрание с твердой уверенностью.
Об этом писалось многократно, но всегда без видимой реакции. Здесь только напомним некоторые стоимостные параметры проявившегося в последние годы более отчетливо эффекта стоимостного дисбаланса. Сделаем это на примере украинских АЭС не потому, что в России другая ситуация. Несколько лет тому она была очень похожа на украинскую и даже признавалась регуляторами цены в виде выделения в составе тарифа соответствующей компенсации, чего, кстати, украинскими коллегами пока не допускается в явном виде. Просто в результате информационной скрытности под эгидой надуманной коммерческой тайны, добывание исходных данных откровенно наскучило по причине очевидного отсутствия малейшего присутствия хоть какого-нибудь интереса к существу вопроса со стороны.
Напомним, что стоимостной дисбаланс ЯТ (СДЯТ) представляется превышением суммы оборотных средств для приобретения свежего ядерного топлива над величиной топливной составляющей себестоимости электроэнергии, произведенной в отчетном периоде.
В 2001г. ежедневный прирост СДЯТ составлял 620 тыс.грн, в первом полугодии 2008г. - 2,52 млн.грн. Следует видимо подчеркнуть, что это каждый божий день. Солдат спит, что называется, а служба экономической диверсии не дремлет… Начиная с 2000г. он достиг сегодня величины 3,25 млрд.грн. и увеличится до конца 2008 г. еще на 450 млн.грн.
Вынужденное отвлечение прибыли на пополнение оборотных средств на закупку СЯТ обусловливает необходимость выполнения соответствующих дополнительных бюджетных обязательств (ДБО). Расчетная величина ДБО за период 2000-2008гг. оценивается почти в 2 млрд.грн, в том числе в 2008г. около 440 млн.грн или 1,2 млн.грн в расчете на день. Спросят: а много это или мало? Ответим: зависит от точки отсчета. Если мерить на одну или несколько голов, способных формализовать приемлемое решение, которое кстати существует, и приспособить метод к реально работающим энергоблокам, вполне и даже с избытком достаточно одно-двух дневного прироста экономических потерь. Если соотносить с самими расходами на приобретение, то СДЯТ оценивается за весь период превышением закупки над учтенными затратами в размере 27,6% (1п/г 2008 – 39,4%). Если соизмерять с себестоимостью, то СДЯТ будет выглядеть не так устрашающее, располагаясь в пределах 9,3% за период и 11,4% в 2008 г. Ну а уж сравнив с объемом реализации, получим еще меньшие значения. Чтобы сделать проблему невидимой следует, очевидно, соотнести значения скажем с размером ВВП или чего ни будь подобного. И тогда вопрос почти точно перестанет мозолить глаза.
Правда останется провозглашаемая забота о способности конкурировать. И вот тут никуда не деться от соответствующих сравнений. С кем тогда проводить параллель, тоже вопрос не однозначный и всегда связывается со степенью сравнимости исходной информации. Использовали доступные данные и получили следующую картинку. Предвидя вопросы со стороны имеющих, но скрывающих соответствующие цифры, предлагается лишь вглядеться в динамику, как говорится в целом по детской палате. Она свидетельствует, что один больной ребенок относительно стабилизировал свое состояние и имеет шансы быть здоровым (США), у другой пациентки температура устойчиво растет (Россия), ну а у третьей она зашкаливает до значений, не совместимых с понятием здоровья.
Еще раз хочется предостеречь от соблазна обсудить градусник или поведение больных и попытаться сосредоточится на вопросе: что будет, если тенденция сохраниться ? Не надо быть профессором, чтобы поставить диагноз: если не начать безотлагательно лечить двоих из троих, то общее количество пациентов снизится, убавив впрочем хлопот оставшимся.
Интересным представляется и способность к стабилизации одного на фоне общих неблагоприятных погодных (в смысле ценовых) условий, которые на всех действуют одинаково. Чтобы найти ответ, использовали опять же данные открытых и доступных источников. Картинки получились следующими.
Ответ как всегда прост до надоевшей очевидности.
Чтобы сохранить работоспособность, следует внимательно заботиться о соразмерном изменении всех составных частей целого, не допуская общего ухудшения состояния. Рецепт совершенно очевиден. Если рост одной из компонент множества неизбежен по тем или иным причинам, то предотвращение общего распухания возможно только путем соответствующего ограничения роста других элементов совокупности. И у некоторых это вполне приемлемо получается, а значит, в принципе возможно и требует только реального желания, внутренней ответственности и выраженного намерения.
Остается надеяться, что бдительные санитары не проспят, успеют обратить внимание на угрожающее осложнение у заигравшихся ребятишек. Добрый и в целом здравомыслящий доктор успеет таки подойти с соответствующими лекарствами, включая необходимый в определенных случаях ремешок для разъяснительной работы относительно того, что надобно всем, для начала, научиться не дурить постоянно себя, дабы не навредить ненароком и не вводить в заблуждение окружающих. Обманывать себя – самое плохое, ибо тогда обманывающий должен постоянно присутствовать при обманываемом, говаривал Платон. А Президент Российской Академии Наук, адмирал А.С Шишков был уверен, что привычка и господствующее мнение так сильны, в такую берут человека неволю, что он против убеждений разума своего, насильно, как бы магнитом, втягивается в вихрь общего предрассудка. Но только преодолев эти самые предрассудки возможно по настоящему определенно определять определенную определенность пределов определенья.
|
