К исходу июня, завершив боевое патрулирование АПЛ «К-19» в соответствии с боевым распоряжением подошла к Датскому проливу между Гренландией и о. Исландия, где столкнулась с целым полем айсбергов. Для избегания столкновения с их подводной частью форсирование пролива осуществлялось на глубине близкой к предельной.

Успешно преодолев пролив и войдя в Норвежское море, 1 июля лодка включилась в двухстороннее учение флота «Полярный круг» на стороне «западных».

Необходимость проведения учения обусловливалась тем, что в 1960 г. на боевом патрулировании в Норвежском море находилась подобная (и тоже головная) американская подводная лодка «Дж. Вашингтон», в зоне досягаемости ракетного оружия которой находилось 16 крупнейших городов в западной части Советского Союза. Был разгар «холодной войны».

К учению на стороне «восточных» привлекалась крупная группировка дизельных подводных лодок и противолодочная авиация Северного флота.

Задача АПЛ «К-19» состояла в том, чтобы скрытно преодолеть противолодочные рубежи «восточных», войти под лед Гренландского моря и выполнить зачетную ракетную стрельбу ракетой в инертном снаряжении по боевому полю. К началу 4 июля ничто не предвещало беды. Лодка шла малошумным ходом на установленной глубине в пределах назначенной полосы. Обе главные энергетические установки (ГЭУ) работали исправно на мощности 50%, давление в реакторах 200 атм, температура циркулируемого теплоносителя в реакторах в пределах 350°.

Настроение в команде было приподнятое. Впереди отдых в базе, кому-то светил отпуск, кому-то в ближайшие месяцы ДМБ.

И вдруг... В 4 часа 07 минут в центральный пост поступает доклад оператора, управляющего ГЭУ правого борта: «Давление в реакторе стремительно падает.

Установка правого борта выводится из заданного режима». А это значит, что вода в аварийном реакторе кипит, и 5 тонн радиоактивной воды в виде пароводяной смеси поступают внутрь подводной лодки, где «зона отчуждения» измеряется не десятками километров (как вокруг «Фукусимы»), а максимум десятками метров.

По кораблю объявляется «Радиационная опасность! Зона строгого режима - реакторный отсек».

Командир проходит в пульт управления главной энергетической установки, где уже находится Главный инженер-механик и командир дивизиона движения.

4.20. Проводится первое совещание. Выводы неутешительные: разгерметизация I контура аварийного реактора, видимо, произошла в необитаемой приданной части реакторного отсека. Туда же поступает и пароводяная смесь.

Циркуляционные насосы работают с перебоем. Температура в стержнях активной зоны повышается, подпиточные насосы с восстановлением давления не справляются. Не исключено, что разгерметизация произошла на напорном участке магистрали, и охлажденная вода в реактор не поступает.

В 4.40 уровень радиации на пульте управления и в турбинном отсеке - 20 р/ч, в реакторном - более 50. Температура в стержнях активной зоны поднимается до 450°.

К 5 часам командир приходит к выводу: охлаждать активную зону нечем. Самостоятельно справиться с аварией не представляется никакой возможности. Нужна помощь флота для эвакуации личного состава. Готовит телеграмму командующему с докладом о сложившейся обстановке. Приказывает всплыть на перископную глубину для передачи радиограммы.

В 5.20 осматривает горизонт. Море пустынное, штиль. И тут очередной «сюрприз»: работать передатчиком дальней связи нельзя. Затекло антенно-фидерное устройство Изоляции ноль. Похоже, что «последний парад наступает!». Приказывает всплывать в надводное положение, а всем не находящимся у работающих механизмов выйти наверх. Открыть носовой и кормовой люки и вентилировать подводную лодку.

Обстановка к 6 часам 4 июля. Лодка продолжает движение прежним курсом в надводном положении. Работает энергетическая установка левого борта. Ход 10 узлов. До базы около 1200 миль, пять суток перехода. Радиационная обстановка ухудшается: в реакторном отсеке 100 р/ч, в турбинном и на пульте - 50! Такая погода может продолжиться недолго.

Людей придется убрать вниз и задраить носовой и кормовой люки. Уровень радиации в остальных отсеках - 10 р/ч. Через двое суток весь экипаж может получить дозу до 500 биологических рентген (бэр), в энергетических отсеках - еще больше. Связи с командованием нет. Помощи в ближайшее время ждать неоткуда. Лодку через 2 -3 суток ожидает судьба «летучего голландца». Температура в активной зоне аварийного реактора растет и после 600° выйдет из - под контроля (стрелка упрется в ограничитель). Через час (а может два) температура может подняться до 1000°. При температуре 1200° начнется разрушение активной зоны и вся эта «прелесть» - отработанный уран, изотопы плутония, стронция, сосредоточившиеся в донной части реактора в количестве 35-40 кг, могут дать такой эффект, что мало не покажется. В лучшем случае - тепловой взрыв и радиационный ожог для всего личного состава (свыше 1000 бэр). Не ясно и как поведут себя термоядерные заряды ракет.

Не дремлет и инженерная мысль. Инженер-механик А.Козырев докладывает предложение, выработанное со своими ближайшими помощниками: монтировать нештатную систему охлаждения от питательного насоса напрямую через воздушный клапан реактора (до чего не додумались конструкторы). Подыскивается гибкий стальной проводник.

Главное сомнение - сумеет ли личный состав справиться с электросваркой (штатных специалистов на подводной лодке не предусмотрено). Но другого выхода нет. Время не ждет. Командир дает «добро» на подготовку задуманной операции, указав, что нужно подобрать для этого только добровольцев.

А сам сосредоточивается над картой, пытаясь разгадать, где могут располагаться завесы своих подводных лодок, понимая, что ближайшая помощь может прийти только от них, и направляет лодку в сторону их возможного нахождения.

Но все не так просто. Подводные лодки из завесы находятся под водой и выходят на связь с командованием только в определенное время. Связисты докладывают, что ближайший сеанс связи в направлении КП флота у подводных лодок - в 10.00 - 10.15. Нужно ждать около 4 часов, чтобы попытаться за 3 - 5 минут до сеанса связи своим маломощным передатчиком передать на них радиограмму о случившемся. А пока дело за инженер-механиками.

В 6.30 инженер-механик докладывает командиру о завершении подготовки работ с реактором и собирает аварийные партии в центральном посту. Командир еще раз напоминает, что дело это добровольное. Однако никто не дрогнул. Командир интересуется, кто будет осуществлять электросварку на крышке реактора. Отвечает лейтенант Б.Корчилов. «Боря, - спрашивает командир, - ты хорошо представляешь, на что идешь ты и твои люди?». Ответ: «Так точно. Но мы знаем, что так надо».

Командир благословляет аварийные партии по-христиански: с Богом! Работы начинаются. В отсеке уровень радиации 150 р/ч, в выгородке реактора температура 60°С. В противогазах и защитном снаряжении на крышке реактора радиусом около метра работать очень трудно. Стекла противогазов запотевают, ничего не видно. Приходится периодически их снимать и дышать аэрозольным воздухом. Смены меняются каждые 15 минут. Работы продвигаются медленно.

Выходящие, не снимая защитные комбинезоны, отдыхают 15-20 минут и снова в отсек. И только к исходу второго часа монтаж заканчивается. Последняя аварийная партия самостоятельно, без помощи, выйти уже не может.

Запускается питательный насос. Реактор «взбрыкивает» от попадания охлаждающей воды (видимо, в нем не меньше 1000°С). Отсек заполняется высокорадиоактивным паром. Уровень радиации поднимается до 500 р/ч. Люди срочно переводятся в ракетный отсек (наверное, это нужно было сделать раньше, но кто же ожидал такой реакции активной зоны!).

Теперь нужно ждать, когда температура активной зоны войдет в контролируемый режим 600°С. Ожидание томительное. Наконец, в 10.00 стрелка термометра очень медленно начала двигаться в сторону уменьшения. Ура! Температура в активной зоне под контролем! Гимн победителям!

Но состояние победителей неважное: тошнота, рвота. Всем организуется постельный режим в первом отсеке. Доктор предлагает сухое вино или разбавленный спирт, но никого это уже не интересует...