Вышла в свет книга Б.И.Нигматулина и В.А.Пивоварова «Реакторы с тяжелым жидкометаллическим теплоносителем. История трагедии и фарса». Подробнее 

В [1] рассмотрен обзор работ Радиевого института [2] и отчет по проекту МНТЦ [3], был сделан вывод, что оценки безопасности могильника в этих работах были выполнены примитивными способами, они не соответствует общепринятым мировым подходам, поэтому сделанные оптимистические оценки просто нельзя воспринимать всерьез. Таким образом, обоснование безопасности могильника, основанное на адекватной оценке его безопасности, отсутствует до сих пор.

Несмотря на полное отсутствие обоснования безопасности могильника, к 2011 г. по заданию «Росатома» был разработан проект могильника на стадии обоснования инвестиций (ОБИН). Большинство материалов по проекту «Строительство первоочередных объектов окончательной изоляции радиоактивных отходов (Красноярский край)» отсутствуют в свободном доступе. После публикации статьи [1] в Интернете был обнаружен только том проекта по оценке воздействия на окружающую среду (ОВОС) [4].

Из 195 страниц ОВОС оценке безопасности будущих поколений посвящено всего 2 страницы [4]. На этих страницах безосновательно утверждается, что безопасность обеспечивается с большим запасом, при этом, как и в [2, 3], приводится бред про нисходящие фильтрационные потоки подземных вод, подробнее о которых написано в [1]. Вывод о безопасности могильника основан на основе расчетов по моделям CLAYPOS и CHETMAD, разработанных в немецкой организации GRS, получено, что даже при самом неблагоприятном сценарии риск будет меньше 1,5^.10^-9  1/год.

Согласно [5] модель CLAYPOS является одномерной моделью для глинистых сред, а одномерная модель CHETMAD разработана для пористых сред, т.е. обе модели не подходят для сильнотрещиноватых гнейсов, в которых собираются разместить РАО. Моделирование фильтрации подземных вод и миграции радионуклидов для рассматриваемого могильника должно проводиться только с помощью трехмерных моделей. Можно сделать вывод, что в проекте могильника [4], как и в работах [2, 3], полностью отсутствует адекватная оценка безопасности, а вывод о безопасности могильника абсолютно не обоснован.

Полное отсутствие оценки безопасности могильника в [2 - 4] объясняется тем, что до средины нулевых годов в России была установка на хранение РАО, но не на их захоронение. Со второй половины нулевых годов товарищи из «Росатома» во главе с бывшим зам. ген. директора Госкорпорации Е.Евстратовым поняли, что захоронение РАО может оказаться золотой жилой. В 2011 г. они протащили закон о РАО [6], в котором монопольное право на захоронение РАО узаконивается для национального оператора. В 2012 г. был назначен Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами  (ФГУП «НО РАО»), сам Е.Евстратов к этому времени был взят под стражу по подозрению в хищении, более подробно о законе и о деятельности Е.Евстратова по РАО написано в [7, 8].

Согласно  официальному сайту Национальный оператор обеспечивает безопасное обращение с принятыми на захоронение РАО, обеспечивает эксплуатацию и закрытие пунктов захоронения РАО и выполняет другие производственные функции. Никаких исследований по оценке безопасности могильников Национальный оператор проводить не обязан, его основное назначение распиливать бюджетные деньги, прикрываясь пустыми фразами о безопасности населения. С самого начала своей деятельности Национальный оператор начал интенсивно проталкивать проект Красноярского могильника.

Согласно [9] 30 июля 2012 г. в г. Железногорске были проведены  общественные слушания по проекту на стадии ОБИН: «…которые закончились оглушительной победой сторонников сооружения могильника: из 276 зарегистрировавшихся проект поддержали 179 человек, двенадцать проголосовали «против», тринадцать - «воздержались». Судьба 72 железногорцев, исчезнувших во время слушаний, до сих пор неизвестна». Это были специально отобранные материально заинтересованные люди, а слушания проходили практически в закрытом режиме. Общественные слушанья по могильнику продемонстрировали абсолютную некомпетентность «слушателей», которым можно было впарить любую туфту о безопасности могильника, вроде ОВОС [4].

Формальное одобрение строительства могильника вызвало возмущение общественности, поэтому Национальный оператор продолжил дальнейшую обработку населения [10]. Из [10] следует, что могильник проектируется в гнейсах вблизи ГХК, первым этапом будет создание подземной исследовательской лаборатории, проектирование продолжится до 2015 года, после чего состоятся очередные общественные слушания для принятия решения о сооружении объекта.

То, что по проекту могильник должен располагаться в гнейсах участка Енисейский, а не в гранитоидах участка Вернеитатский противоречит рекомендациям [3], где для размещения могильника в качестве основного участка был определен Верхнеитатский участок, а Енисейский участок – в качестве альтернативного. Участок Верхнеитатский расположен практически в центре Нижнеканского гранитоидного массива восточнее ГХК примерно на 25-30 км, а участок Енисейский расположен вблизи Енисея и ГХК, за западной границей Нижнеканского массива.

В [1] показано, что гнейсы Енисейского участка относятся к сильнотрещиноватым породам, коэффициент фильтрации которых должен быть больше, чем у более молодых и, возможно, менее трещиноватых гранитоидов Верхнеититского участка, поэтому размещение могильника в гранитоидах, скорее всего, более безопасно. Но дорога до могильника на участке Енисейский ближе примерно на 20 км, поэтому этот участок был выбран для размещения могильника, а на безопасность населения атомщикам наплевать. Чем трещиноватость пород больше, тем легче проходить горные выработки буровзрывным методом, возможно, сильнотрещиноватые гнейсы были выбраны для захоронения РАО также и из-за экономии взрывчатки.

Участок Верхнеитатский расположен на водоразделе между Енисеем и верховьем р. Кан, значительно ближе к р. Кан, чем к Енисею. При размещении могильника на участке Верхнеитатский разгрузка фильтрующихся через могильник и загрязненных радионуклидами подземных вод будет происходить в маловодную реку Кан. При этом загрязнение воды и донных отложений в р. Кан будет значительно заметнее, чем, если бы разгрузка загрязненных подземных вод происходила в полноводный Енисей, в случае расположения могильника на участке Енисейский. Т.е. выбор участка Енисейский обусловлен еще и тем, что в этом случае спрятать концы в воду будет значительно легче, чем на участке Верхнеитатский. Кроме того, участок Енисейский можно запросто включить в территорию ГКХ для большего обоснования секретности могильника.

Очевидно, что место сооружения ГХК около полноводного Енисея было выбрано с учетом ошибок, допущенных при выборе места для ПО «Маяк», где жидкие РАО (ЖРО) сначала сбрасывались в небольшую речку Течу, а затем в бессточное оз. Карачай, что создало значительные проблемы. Сбрасывать ЖРО в Енисей можно в значительно больших количествах, чем в р. Течу, или в оз. Карачай. Тем не менее, сброс ЖРО в Енисей привел к загрязнению донных отложений по всему руслу реки вплоть до Карского моря, кроме того, как и при Чернобыльской аварии, в Енисее были обнаружены связанные с ГКХ очень опасные горячие частицы [11].

Судя по картам, приведенным в [3], между могильником на участке Енисейский и Енисеем могут располагаться горные выработки ГХК, которые после работы Комбината будут затоплены. В этом случае между могильником и Енисеем будет существовать очень хорошо проницаемая область, которая будет являться местом разгрузки подземных вод, фильтрующихся через могильник и загрязненных радионуклидами. В этом случае фильтрационный барьер у могильника будет практически отсутствовать, что исключено при размещении могильника на участке Верхнеитатский.

В настоящее время период оценки безопасности глубинных могильников установлен равным миллиону лет. За это время русло Енисея может переместиться до могильника, если он будет расположен на участке Енисейский в 4 км от реки. Дело в том, что русла рек в северном полушарии, текущих в меридиональном направлении смещаются вправо из-за силы Кориолиса. В [2 – 4] геоморфологический прогноз боковой эрозии русла Енисея не проводился, поэтому для предотвращения затопления могильника значительно безопаснее разместить его не на участке Енисейский, а на участке Верхнеитатский, примерно в 30 км от Енисея.

Можно еще приводить доводы по большей безопасности участка Верхнеитатский, по сравнению с участком Енисейский, например, доступность для населения после вывода ГХК из эксплуатации. Однако, для «Росатома» безопасность населения – пустой звук. Например, в [3] стоимость сооружения подземной исследовательской лаборатории на участке Верхнеитатский оценена в 50 млн. долларов, а на участке Енисейский - 32.150.000$, смету и для участка Енисейский можно составить на 50 млн. долларов, а разницу примерно 20 млн. долларов можно просто положить в карман. Очевидно, что в разрабатываемом проекте стоимость работ значительно больше, значит значительно больше может быть и «доход» чиновников «Росатома».

Вышеприведенные доказательства о большей безопасности участка Верхнеитатский по сравнению с участком Енисейский вовсе не означают, что при сооружении ПГЗРО на участке Верхнеитатский будет обеспечена достаточная безопасность могильника. Для обоснования выбора места расположения ПГЗРО нужно выполнение всех исследовательских работ, которые выполняются в западных странах, эти работы в России практически не проводились.

Строительство подземной лаборатории на ПО «Маяк» рассматривалось около 20-ти лет тому назад, один из отечественных основоположников оценки безопасности могильников РАО, сотрудник Института биофизики Арон Самуилович Белицкий выступил против этой лаборатории, т.к. для исследования возможностей захоронения РАО от такой лаборатории вреда больше, чем пользы. В этом плане забавно безответственное высказывание последователя Е.Евстратова зам. директора ИБРАЭ РАН И.Линге: «Там создается подземная лаборатория, делаются экспериментальные закладки веществ-имитаторов и используются различные маркеры, чтобы понять, что именно происходит с веществом, как оно распространяется в толще земли» [12]. Абсурд этого высказывания заключается в том, что при сооружении подземной лаборатории будет проводиться откачка воды, в результате этого образуется депрессионная воронка, естественный гидрогеологический режим будет нарушен, все «маркеры-имитаторы» будут перемещаться к лаборатории, т.е. от лаборатории будет значительно больше вреда, чем пользы. Процессы миграции очень медленны, чтобы понять, «как оно распространяется в толще земли» необходимо после захоронения РАО затопить лабораторию и  сотни лет наблюдать миграцию радионуклидов.
 
Рекомендации по сооружению подземной исследовательской лаборатории есть в отчете по проекту МНТЦ [3] и в обзоре Радиевого института [2], где приведено 17 наименований работ, которые должны выполняться в лаборатории, у авторов отчета по проекту МНТЦ [3] фантазии было меньше, приведено всего 13 видов работ, причем, в основном, отличных от [2]. В [2, 3] ни по одному из наименований не приведено детального описания предполагаемых работ, просто выдается фраза, зачастую не имеющая никакого смысла. Практически все виды работ, предусмотренные в [2, 3] могут быть выполнены без сооружения ПИЛ, используя данные по скважинам, по горным выработкам ГКХ и по лабораторным измерениям. Например, в [3] получено, что в скважине, расположенной вблизи горной выработки Р-4 ГКХ коэффициент фильтрации на 2 – 3 порядка больше, чем в скважинах, удаленных от выработок, из-за того, что при проходке выработки буровзрывным методом трещиноватость пород вблизи выработки значительно возросла. В настоящее время имеются  предложения использовать существующие горные выработки для ПИЛ (Норильск, Краснокаменск и др.). Таким образом, можно сделать вывод, что сооружение подземной исследовательской лаборатории абсолютно на обосновано, более того, все имеющиеся данные свидетельствую против сооружения ПИЛ.

В [13] приведено обобщение о зарубежных и отечественных могильниках, в т.ч. о подземных лабораториях. Например, в США могильник высокоактивных отходов Юкка Маунтин сооружался без предварительного сооружения ПИЛ, а подземная лаборатория в соляных отложениях штата Нью Мексико использовалась для оценки ползучести соли, затем в эти соляные выработки были захоронены трансурановые радиоактивнее отходы оборонной промышленности США. Во Франции также строится подземная лаборатория для последующего захоронения РАО. В обзоре [13] указано, что возле ГХК ожидается ввод ПИЛ в эксплуатацию в 2015 г., планируется, что эта лаборатория станет первой очередью могильника. Таким образом, нельзя сомневаться, что сооружение ПИЛ является началом сооружения ПГЗРО без получения лицензии на такое строительство, т.е. является строительством несанкционированного могильника высокоактивных отходов. Также нельзя верить словам соавтора проекта могильника, а ныне сотрудника Национального оператора В.Бейгула: «Решение о создании объекта не будет принято до тех пор, пока не будут проведены все необходимые исследования в плане безопасности» [10].

Неизвестно, как должна выглядеть ПИЛ, в ОВОС проекта [4] о ПИЛ пару раз упомянуто только во Введении, в обзоре Радиевого института [2] лаборатория показана, как участок горизонтальных выработок, примыкающий к выработкам всего могильника. В отчете по проекту МНТЦ [3] ПИЛ показана, как отдельная обширная область горизонтальных выработок площадью больше 50 га (площадь озера Карачай на 1971 г. составляла 36 га). Лаборатория не может занимать площадь больше 50 га, такую площадь может занимать только могильник, поэтому однозначно следует, что будет сооружена не ПИЛ, а первая очередь могильника.

В ОВОС проекта [4] показано, что могильник должен состоять из двух систем горизонтальных выработок, обе площадью около 25 га, верхняя выработка предполагается на уровне моря, другая такая же на 25 м ниже. Обе системы выработок должны быть задействованы с самого начала захоронения РАО, можно предположить, что  специальной подземной лаборатории даже не проектируется, а под ПИЛ будет подразумеваться только часть двухэтажных горизонтальных выработок. Никаких исследований, способных отменить сооружение могильника, в лаборатории даже не предполагается. Можно сделать вывод, что слова о подземной исследовательской лаборатории нужны только для обмана населения.

В [13] приведены предполагаемые даты завершения проектов по созданию ПГЗРО в западных странах, для всех стран срок от начала проектов или начала эксплуатации ПИЛ до захоронения РАО составляет от 30-ти лет. Однако эти сроки постоянно увеличиваются из-за неуверенности самих атомщиков, надзорных органов и населения в безопасности могильников. Наиболее показательна судьба американского могильника Юкка Маунтин,  работы по которому начались в 80-х гг., к 2008 г. было израсходовано около 9 млрд. долларов, тем не менее, Комиссия по ядерному регулированию США (NRC) из-за неуверенности в безопасности могильника отказалась рассматривать выдачу лицензии на захоронение РАО, однако, по решению суда в ноябре 2013 г. была вынуждена приступить к рассмотрению материалов по оценке безопасности [14]. Работы по Юкка Маунтин также осложняются политическими играми вокруг могильника, наиболее одиозными оказались действия администрации Барака Обамы, значительно сократившей финансирование работ.

Следует отметить, что в цивилизованных странах началу проектирования и сооружения ПИЛ предшествует многолетняя предпроектная работа, заключающаяся в разработке моделей оценки безопасности, в широкомасштабных экспериментальных исследованиях, направленных на обеспечение параметров моделей, в проведении разнообразных оценок безопасности, в анализе неопределенностей прогнозов. Все эти работы проводятся открыто, со свободной дискуссией и с привлечением разнообразных специалистов и организаций. Из приведенного в [1] анализа обзора Радиевого института [2] и отчета по проекту МНТЦ [3] следует, что проектирование могильника началось практически без оценки его безопасности. Вставленный в ОВОС [4] неадекватный расчет облучения населения по немецким моделям еще раз свидетельствует об авантюрности решения «Росатома» о проектировании могильника высокоактивных РАО.

На титульном листе проекта могильника на стадии ОБИН стоит дата 2011 г. [4], можно предположить, что проектирование ПИЛ началось в 2011 г. О времени строительства ПИЛ имеются разные данные, согласно [13] эксплуатация ПИЛ должна начаться в 2015 г., согласно [12] «запуск первой очереди могильника для высокоактивных отходов под Железногорском произойдет не ранее 2018 г., а к 2015 г. там должна быть создана подземная лаборатория», в [10] написано: «…лабораторию планируется построить к 2022 году». По словам директора Железногорского филиала Национального оператора А.Понизова лабораторию начнут строить в 2016 г., а закончат в 2022 г. [15]. Таким образом, от начала проектирования до начала захоронения РАО получается от 4 до 11 лет. Можно, конечно, по-другому оценить время подготовки и сооружения могильника, но все равно получается в несколько раз меньше, чем время, затрачиваемое цивилизованными странами.





Следует отметить, что ГКХ уже имеет объект, аналогичный Карачаю, т.н. полигон захоронения ЖРО «Северный», где с 60-х гг. проводится закачка ЖРО в два пласта-коллектора, причем кровля верхнего пласта залегает на глубине менее 200 м. Согласно выводам общественной эколого-технологическую экспеpтизы [17]: «Геологическaя изученность теppитоpии полигонa «Северный», детaльность и кaчество интеpпpетaции мaтеpиaлов геологоpaзведочных paбот нa изыскaтельской и эксплуaтaционной стaдиях не отвечaют совpеменным тpебовaниям, пpедъявляемым к объектaм тaкого pодa. В pезультaте выводы геологической службы ГХК об экpaниpовaнности его от pуслa p. Енисей и его пpитокa p. Бол. Тель нaдежными тектоническими экpaнaми не окончательны, a в pяде случaев не подтвеpждaются фaктическим мaтеpиaлом. Это, в свою очеpедь, стaвит под сомнение утвеpждение о безопaсности дaльнейшей эксплуaтaции объектa».

Таким образом, можно сделать вывод, что на ГХК имеет место добрая традиция проводить захоронение жидких и твердых РАО без надлежащего обоснования безопасности захоронения. Закачку ЖРО в подземные воды без обоснования безопасности можно оправдать тем, что при выполнении оборонного заказа эти ЖРО просто бы сбрасывались в Енисей. Скоропалительные планы по сооружению могильника твердых высокоактивных РАО можно объяснить, в основном, корыстными интересами чиновников «Росатома».

Работы над проектом могильника должны быть остановлены, это может сделать только общественность. Следует отметить, что деятельность Национального оператора по охмурению властей и «зеленых» в Красноярске дает свои «плоды», например, согласно [15] в 2013 г. горсовет Красноярска проголосовал за отказ от общественного обсуждения в Красноярске планов строительства радиоактивного могильника. Экологический активист от Яблока А.Колотов после экскурсии членов рабочей группы при Гражданской ассамблее Красноярского края на предполагаемое место сооружения могильника написал в [15]: «Могу честно признаться, что в ходе личного общения с каждым из работников «НО РАО» я задавал одинаковые вопросы – и получал одинаковые ответы. О чем это говорит? Либо о том, что они все заранее сговорились и теперь синхронно врут о деталях проекта, либо о том, что говорят правду. Я склоняюсь ко второму варианту (хотя знаю, что есть люди, которые без сомнений выберут первый вариант объяснения)». Короче: усталые, но довольные и с лапшой на ушах мы вернулись домой.

Сооружение ПИЛ и ПГЗРО, т.е. нового Карачая, около Красноярска можно считать преступлением «Росатома» над будущими поколениями. Надзорные органы, вроде «Ростехнадзора», по первому приказу выпишут любую лицензию на сооружение ПИЛ, могильника и всего, чего «Росатом» пожелает. Остановить сооружение ПИЛ и ПГЗРО может только общественность путем обращения в суд на засекречивание многих материалов проекта могильника в нарушение 23-й статьи «Закона о радиационном благополучии населения», на обман граждан Национальным оператором по безопасности могильника, на выбор более опасного, но выгодного для «Росатома» участка для размещения ПГЗРО и на сооружение первой очереди могильника под видом подземной лаборатории.

Со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что Национальный оператор выиграет все судебные рассмотрения. Дело в том, что красноярская Фемида послушно удовлетворяет практически все судебные иски ГХК к средствам массовой информации, публикующих материалы о неблагополучной радиационной обстановке в районе Комбината. Например, в данной статье есть ссылка [9] на статью в красноярской «Сегодняшней газете», согласно [17] красноярский суд удовлетворил иск ГХК к этой Газете по поводу статьи [9], не помогло и обращение Газеты к Апелляционному суду.  Единственным выходом видится дальнейшее обращение в международный суд, например, в Европейский суд по правам человека на решения российского суда и на право на жизнь для будущих поколений.

Выводы.

1. К настоящему времени разработан на стадии ОБИН проект ПГЗРО возле ГХК, проект прошел общественные слушания, проведенные «втихую», в закрытом режиме и специально отобранными людьми. В [1] было показано, что обоснование безопасности могильника полностью отсутствует, это также подтвердилось в проектных материалах по ОВОС [4]. В [1] показано, что для сооружения могильника выбран абсолютно не подходящий участок Енисейский в сильнотрещиноватых гнейсах, что, скорее всего, значительно опаснее, чем в гранитоидах участка Верхнеитатский, рекомендованных в [2, 3], т.к. гранитоиды должны иметь более эффективный противофильтрационный экран, чем сильнотрещиноватые гнейсы.

2. В данной статье приведено еще несколько доказательств большей безопасности Верхнеитатского участка  в гранитоидах, по сравнению с участком Енисейский в гнейсах:
- за время потенциальной опасности порядка миллиона лет русло Енисея из-за силы Кориолиса может переместиться до могильника, если он будет расположен на участке Енисейский примерно в 4 км от реки, значительно безопаснее разместить его на участке Верхнеитатский, примерно в 30 км от Енисея;
- между могильником на участке Енисейский и Енисеем могут располагаться горные выработки ГХК, т.о. противофильтрационный барьер у могильника будет практически отсутствовать, что исключено при размещении могильника на участке Верхнеитатский;
- доступность для населения участка Енисейский значительно больше, чем Верхнеитатского участка после вывода ГХК из эксплуатации участка.

3. Как показывает практика, для «Росатома» безопасность населения – пустой звук, поэтому участок Енисейский был выбран, скорее всего, с учетом следующих соображений:
- дорога до могильника на участке Енисейский ближе примерно на 20 км, чем на участке Верхнеитатский, что согласно [3] дает экономию примерно 20 млн. долларов;
- чем трещиноватость пород больше, тем легче проходить горные выработки буровзрывным методом, поэтому, возможно, участок для захоронения РАО был выбран для экономии взрывчатки;
- при расположении могильника на участке Енисейский обнаружить поступление радионуклидов в многоводный Енисей будет значительно труднее, чем на участке Верхнеитатский при поступлении радионуклидов в маловодную р.  Кан;
- расположенный вблизи ГХК участок Енисейский можно просто включить в территорию Комбината для большего обоснования секретности могильника.

4. Вышеприведенные доказательства о большей безопасности участка Верхнеитатский по сравнению с участком Енисейский вовсе не означают, что при сооружении ПГЗРО на участке Верхнеитатский будет обеспечена достаточная безопасность могильника. Для обоснования выбора места расположения ПГЗРО нужно выполнение всех исследовательских работ, которые выполняются в западных странах, эти работы в России практически не проводились.

5. Согласно проекту вначале должна быть сооружена подземная исследовательская лаборатория, в плане исследования возможностей захоронения РАО от лаборатории вреда больше, чем пользы. Скорее всего, сооружение ПИЛ является сооружением первой очереди ПГЗРО без получения лицензии на такое сооружение, т.е. является строительством несанкционированного могильника высокоактивных отходов. Можно предположить, что сооружение ПИЛ нужно для обмана общественности.





10. Работы над проектом могильника должны быть остановлены, это может сделать только общественность. Прежде всего, нужно подать в суд на засекречивание большинства материалов проекта могильника, на обман граждан Национальным оператором по безопасности могильника, на выбор более опасного, но выгодного для «Росатома» участка для размещения ПГЗРО и на сооружение первой очереди могильника под видом подземной лаборатории. Вероятность удовлетворения этих исков равна нулю, поэтому в дальнейшем следует обратиться в международный суд, например, в Европейский суд по правам человека.