Вот моя объяснительная.
2 июня 1985 года.
08:00 – начало утренней оперативной смены. Состояние
энергоблока: в работе один турбогенератор, тепловая мощность реактора 1620 МВт,
замечаний по реактору нет.
08:55 – несанкционированное отключение работающего ТГ. Прошли
сигналы АЗ-5, АЗ-Т-1, АЗ-3, уставки задатчиков мощности снизились до
нуля, стержни СУЗ, кроме УСП, вошли в зону до нижних концевиков. Реактор
остановлен.
09:00 – по
распоряжению НСС начат выход на МКУ.
09:20 – реактор в
надкритическом состоянии…
09:40 – на мощности 600 МВт тепловых прошли сигналы АЗ-5 и
АЗ-Т-1 по повышению давления в барабанах-сепараторах с полным заглушением
реактора. Реактор остановлен.
09:43 - по распоряжению НСС начат выход на МКУ.
09:55 – достигнута критичность, начат подъем мощности.
10:20- в процессе подъема мощности до 700 МВт из-за
колебаний давления и расхода питательной воды прошли сигналы АЗММ, АЗМ и АЗСМ.
Стержни вошли в зону на 1 ÷ 1.5 метра. Снижение мощности остановлено
на уровне 250 ÷ 300 МВт.
11:15 – прошли сигналы АЗ-5 и АЗ-Т-1 по уровню воды в
барабанах-сепараторах.
Снижение мощности остановлено на уровне 150 МВт.
Начат подъем мощности до 700 МВт…
Прошли сигналы АЗСМ и АЗ-5…
<…>
13:40 – мощность реактора 700 МВт тепловых
13:50 – по распоряжению НСС начат подъем мощности до 1600 МВт.
14:15 – мощность реактора 1600 МВт тепловых.
15:00 – включен в работу ЛАР, включена ЛАЗ.
15:55 – получена распечатка «Призмы», все параметры в норме,
замечания по реактору: не управляются стержни АР 14-57 и 30-47…, ТГ в работе.
16:00 - завершена работа утренней оперативной смены.
***
Эта штука началась у нас в восемь пятьдесят три. И мы умудрились до
часа дня раз шесть-семь получить действие защит с частичным заглушением
реактора. Как классифицировать такое явление?
<…>
Зам директора по ядерной безопасности пришел примерно в обед, и
ему НСС - Саша Попов – описал в трех
словах, что у нас происходило, что неоднократно действовали защиты и по
скорости разгона, и по мощности.
- А что у вас СИУР делал?
Саша ему:
- Да если бы не СИУР, мы бы сейчас вообще в (глубокой впадине)
были. А мы уже к обеду турбину включили.
Он даже не проникся, что реактор умеет так разгоняться. Такой был
зам. по безопасности. Персонал Минэнерго был никудышный. «Союзатомэнерго» -
сборище дилетантов. А НИКИЭТ откровенно от всех отстранился. Хотите
эксплуатировать – эксплуатируйте.
Чепрасов (Виктор Гаврилович Чепрасов – нач. реакторного цеха САЭС.
– Н.К.) нас собрал после этого,
выслушал нас всех. А я считал себя героем, боже мой! Столько раз вытаскивал
реактор. А реактор вел себя так: стержни двинулись в зону, прошли полтора-два
метра - и защита снялась. В то время защита действовала до снятия сигнала.
Стержни остановились. В каком состоянии реактор? Понятно, что в подкритическом.
Но мощность где-то зависла, она не контролируется. «Зайцы» все в минусах. Вот
вслепую я и вытягивал, несколько раз в течение трех часов. И это событие
осталось абсолютно неисследованным и нерасследованным. Не придали этому
значения! Это расценили как отключение единственного работающего
турбогенератора.
И Цыганков Володя (Владимир Петрович Цыганков, ЗНСС САЭС. – Н.К.), когда Чепрасов всех нас выслушал
и задал вопрос - кто виноват и где правда, говорит : ты виноват! – и на меня
показывает. Ты единственный, кто мог принять решение заглушиться, и сказать:
ребята, наводите порядок, я больше так эксплуатировать не хочу.
Почему так? НСС был чересчур темпераментнный, и главная задача
тогда была – включить турбину в сеть, а не играть в безопасность.
НСБ – месяца два стажа.
СИУБ – тоже месяца два.
СИУТ, Павел Алексеевич (Лубенский П.А., ныне директор САЭС – Н.К.), - он тоже месяца два.
И только я один, кто третий год за пультом работает.
Вот Цыганков и сказал, что виноват я; только я, как самый опытный,
мог такое решение принять.
Да какое там решение! Я молодой был, и турбина в сети должна быть,
а не какой то там реактор с его безопасностью. Это была такая философия.
Это событие было классифицировано как отключение единственного
работающего ТГ.
