Несмотря на события в Японии, Россия делает колоссальную ставку на дальнейшее развитие атомной энергии. И это притом, что в ЕС царят совсем другие настроения – как всегда, слухов об «опасном» атоме больше, нежели здравого смысла. Чтобы разобраться, чем «грозит» Екатеринбургу и Уралу в целом соседство с Белоярской АЭС, насколько надежно хранятся опасные отходы и каковы перспективы развития «атомного» города Заречный, корреспондент «Нового Региона» повстречался с директором станции Михаилом Бакановым.

М.Б. «Коммерческая» – слово современное. БАЭС была первой промышленной атомной станцией, построенной исключительно для выработки электрической энергии. До этого, конечно, уже были станции в России и во всем мире. Это пущенная в 1954 году Обнинская АЭС и станции в Сибири: горно-химический комбинат под Красноярском, Томск-7, и рядом – в Челябинске. Однако целевым назначением этих реакторов была наработка материалов для развития атомной бомбы. Назначение БАЭС был другое. Реактор – котел, вырабатывающий тепло. Типовая схема преобразования этого тепла в электрическую энергию через турбины и генератор. В этом и был смысл блоков, сооружаемых у нас – выработка электроэнергии исключительно в гражданских целях. Кстати, БАЭС единственная «именная» станция в России. Она названа в честь академика Игоря Васильевича Курчатова.

М.Б. Сначала было так – для станции подбирали безлюдное место. Тут была маленькая деревня. В конце 50-х параллельно строили город для сотрудников атомной станции. Сейчас такие города называют моногородами. Причем город строили при жестком условии товарища Берии: ни одного лишнего дерева не должно быть уничтожено. В советские времена этот город был настоящим парком. Сейчас Заречный во многом живет только благодаря деятельности станции. Предприятий, равных БАЭС по степени занятости населения, здесь больше нет.

М.Б. Не скажу, что кошмар, но будет очень тяжело. Во-первых, это будет потеря источника дохода для половины трудоспособного населения города – не менее чем для 6 тыс. человек. Только на станции непосредственно работает 2,5 тысячи, плюс около 1,5 тыс. человек работают в дочерних предприятиях, которые оказывают постоянные услуги БАЭС. Кроме того, городская инфраструктура – в общем, это не менее 6 тыс. человек. Все они должны будут искать работу, скорее всего, в Екатеринбурге. Представляете: на станции работает самая квалифицированная, подготовленная и образованная часть населения Заречного – и вдруг эти люди останутся без работы.

Ну и, кроме того, сразу возникнут проблемы в коммунальной сфере. Ведь 80% тепла в городе обеспечивает станция – других источников у нас нет. Если энергоблок АЭС остановится, мы просто все замерзнем здесь. В этом случае нужно будет срочно искать какие-то инвестиции в дополнительные новые источники теплоснабжения.

М.Б. Пришло время признать, что вынужденная мера по передаче непрофильной для нас социальной инфраструктуры в ведение администраций городов-спутников АЭС, широко применявшаяся в постсоветский период, себя не оправдала. По крайней мере, в Заречном. Должный уровень управления этими объектами администрация города обеспечить не смогла. Кстати, аналогичное происходит во многих городах-спутниках объектов концерна «Росэнергоатом» и Росатом. Для этого и были созданы как вы, верно, сказали, «дочки». В позапрошлом году была создана организация «Атомсбыт», потом при ней создали «внучек» «Атомтеплосбыт» и «Атомэлектросети». В этом году в Заречном «АтомТеплоЭлектроСети» открыли свой филиал. Он уже зарегистрирован, начал функционировать, и взял под управление все тепловые сети города. С нового отопительного сезона – с сентября он намерен управлять хозяйством.

Такие филиалы создаются по всей стране, где есть предприятия Росатома. «Заходить» на территории они будут постепенно в зависимости от проблем в том или ином городе. Первый «заход» был в городе-спутнике при Калининской станции – город Удомля, с нового года «зашли» в Полярные Зори – это Кольская АЭС, а третьим стал Заречный. Естественно, подобное предприятие преследует коммерческие цели – концерн «Росэнергоатом» тоже коммерческое предприятие. Однако главное, что все это будет подконтрольно, управляемо и прозрачно. Например, наш местный филиал возглавляет человек, рекомендованный станцией.

М.Б. Многие из жителей города – работники станции. Они хорошо помнят, как ЖКХ Заречного управлялось БАЭС – это было не так давно, еще 8 лет назад. Тогда никто не знал проблем с котельными или электроснабжением. По-моему, большинство ждет, когда коммунальное хозяйство вернется под наше надежное управление. И я думаю, что надежды эти мы оправдаем. Тем более мне, как руководителю станции, социальная напряженность в Заречном не нужна.
Что касается отношений с городскими властями, то здесь дела обстоят плохо. Я работаю в должности чуть больше года. Однако взаимопонимания для улучшения жизни города, решения его насущных проблем, с нынешним главой городского округа установить не получается.

М.Б. Восьмилетнее пребывание Андрея Николаевича Кислицына в должности главы города показало, что в городе мало что изменилось в лучшую сторону. Либо нет желания, либо управленческие возможности не на высоте... Все это, конечно, не устраивает население, большая часть которого – работники станции. На этом фоне просто не может быть эффективной совместной работы. Раньше между БАЭС и муниципалитетом были деловые отношения, мы помогали городу и прямым финансированием, и проводили разные совместные социальные мероприятия. Но потом выяснялось, что деньги уходили неизвестно куда. В общем, основы для сотрудничества нет. Политика финансовой поддержки Заречного со стороны БАЭС была прекращена еще при моем предшественнике. Опять же, из-за недоверия.

Н.Р. Кстати, недавно в городе появился некий «Центр по развитию Заречного», из Москвы приехал некий человек, выступающий от имени «Росатома» и БАЭС. При этом он заявляет, что хочет стать следующим мэром. Кто это? Его действительно поддерживают атомщики?

М.Б. Никакого отношения к упомянутому центру не имеет ни БАЭС, ни я, ни концерн «Росэнергоатом», ни ГК Росатом. Хотя человек по имени Олег Корчагин, называющий себя председателем совета директоров «Центра по развитию города Заречного», и пытается позиционировать себя как представитель Росатома. Я совершенно точно знаю, что никакой поддержкой Росатома он не пользуется. Да, какие-то аналогичные проекты Госкорпорация ведет, при ней создан общественный совет, но в данном случае г-н Корчагин просто использует эту ситуацию.

Н.Р. В таком случае он просто вводит в заблуждение население? Ему это удается?

М.Б. Конечно, удается. Многие его публичные акции выглядят внешне знаково, что неудивительно – он прикрывается именем Росатома. На самом же деле г-н Корчагин для нас никто. Более того, своими действиями он как минимум компрометирует БАЭС и руководство всей атомной отрасли. Вообще, все это очень сильно настораживает. Организовываемые им акции и митинги дестабилизируют ситуацию в городе. Полагаю, что Олег Корчагин преследует какие-то свои личные интересы, и, безусловно, представляет еще чьи-то (кто-то же его финансирует). Но точно не наши.

Н.Р. Вы говорили, что станции и городу нужен человек, которому можно доверять? У Росатома и БАЭС есть кандидат в главы Заречного?

М.Б. Естественно. Если мы видим, что у нас не складываются позитивные отношения с конкретными людьми из городской власти, мы хотим изменить ситуацию. Полномочия нынешнего главы заканчиваются в декабре этого года, грядут перевыборы, и, естественно, мы готовим к ним своего кандидата, с которым потом можно будет конструктивно работать на благо Заречного. Это человек, которому мы доверяем.

Н.Р. Можно узнать, кто это?

М.Б. Пока мы не раскрываем всех карт. Скажу только, что это достойный человек.

Н.Р. Хорошо, давайте тогда поговорим о БАЭС – почему перенесли сроки ввода реактора БН-800?

М.Б. Этот блок вообще начали сооружать в 1986 году, а в начале 90-х годов полностью заморозили. И только с назначением в 2002 году бывшего директора БАЭС Олега Макаровича Сараева генеральным директором концерна «Росэнергоатом», возобновилось движение в этом направлении. Теперь атомщики понимают, что за типом реакторов на быстрых нейтронах, как БН-800 – будущее атомной энергетики.

Н.Р. А он на самом деле уникальный, как об этом говорят?

М.Б. Да, он на самом деле уникальный. В двух словах, уникальность заключается в том, что БН-800 позволит вовлечь в цикл электрической энергии до 90% урана-235. Запасов урана во всем мире с темпом развития энергетики по разным оценкам хватит на 50-100 лет. Из всего объема добываемого урана, сейчас используется около 2%, остальное идет в отвал. А реакторы типа БН-800 позволяют вовлечь в цикл весь уран. В том числе, использованный – в качестве нового топлива. Таким образом, с запуском таких реакторов разведанных запасов урана хватит на тысячелетия.

Н.Р. Выходит это один из способов решения проблемы дефицита урана, о которой в мире говорят все чаще?

М.Б. Да, это позволит сделать из урана практически неограниченный ресурс. Кроме того, с вводом таких реакторов существенно решится проблема накопленных радиоактивных отходов – как военного, так и гражданского назначения. Все это можно будет использовать как топливо для реакторов. Вообще, сейчас многие признают, что Росатом со своим амбициозными программами – это «паровоз» развития энергетики страны.

Н.Р. Тогда получается, что Россия делает колоссальную ставку на развитие атомной энергии? Однако после аварии на японской АЭС Фукусима-1 в ЕС царят совсем другие настроения…

М.Б. По моей оценке ЕС в большей степени разыгрывает свои политические интересы. Конечно, после событий на Фукусиме можно манипулировать общественным мнением и играть на этом. Что касается альтернативы, то она, конечно, есть. Но возможности ее реализовать – неоднозначны. Все уже знают, что обычная тепловая энергетика – это не панацея, это выбросы, отходы производства, проблемы парникового эффекта и т.п. Экологически чистым такое производство сделать практически невозможно.

Если же взять ГЭС, то их далеко не везде можно построить, к тому же после строек затопляются гигантские площади, что тоже не всегда благоприятно. Такие источники, как ветровая или приливная энергия, термальные станции – известна давно, но пока это не тот уровень мощностей, которые могут обеспечить потребности.

По моей оценке, в настоящее время альтернативы атомной энергетики – нет. Более экологически чистого и менее энергозатратного способа человечество пока не придумало. Думать и искать новое надо, но отказываться от атома нет никаких оснований.

НР. Но общество уверено, что атомная энергетика вредна и даже опасна. Если это не так, в чем заключается основная проблема атомных станций?

М.Б. Наша главная проблема – это отходы, которые остаются от производства. Отходы, которые мы вынуждены хранить на своих площадках и которые копятся. Этот вопрос надо решать. Топливо, которое используется в действующем блоке БН-600, даже отработанное, имеет большое количество остаточной энергии. Его можно использовать далее, и мы отправляем его для переработки на ПО «Маяк». Там из отработанного топлива выделяют невыгоревшее, и используют его в производстве топлива для реакторов обычного типа. Таким образом, оно является источником вторичного топлива.

Проблемы есть с тем топливом, на котором работали блоки первой и второй очередей станции. Это не традиционное топливо – тогда производство еще было опытным и разновидностей топлива было порядка десяти. Разных модификаций. Это топливо переработке до настоящего времени не подлежало, и должно было храниться. У нас в начале этого века были планы по постройке специального регионального хранилища, куда можно было бы переместить эти отходы. И хранить по 50-70 лет, до тех пор, пока не придумают технологию их переработки или новый способ хранения. Но планы не реализовались.

В итоге решили организовать его переработку на том же «Маяке»: нужное выделить, а остальное захоронить традиционным способом. Поэтому с 2008 года мы и действуем в этом направлении. Но поскольку перепрофилирование производства на «Маяке» требует неких временных затрат, по нашим графикам и оценкам БАЭС продолжит хранить старое топливо как минимум до 2020 года.

Н.Р. А как содержится это топливо, такие хранилища достаточно защищены?

М.Б. Оно хранится в водной среде, которая сама по себе является активной, например, в ней происходит коррозия. В итоге мы реализовали дополнительный проект, поместив все отходы в специальные чехлы. Такой топливный канал почти 15-метровой высоты – его помещают в специальную защитную оболочку, чтобы предотвратить контакт с разрушающей средой.

Н.Р. Как мы уже говорили, сроки сдачи БН-800 намечены на 2014 год. До этой даты на площадке какие-то объекты будут сдаваться, что там уже готово?

М.Б. Начнем с того, что БН-800 юридически это то же самое предприятие – ОАО «Концерн Росэнергоатом». Вероятно, для лучшей управляемости процессом в свое время сочли необходимым, что на время сооружения нового блока лучше будет выделить строительную площадку в отдельную Дирекцию. Назвали ее Дирекция строящейся Белоярской АЭС-2. Что сейчас там сделано? За последний год установили корпус реактора, смонтировали его. Сейчас вокруг него сооружается основное здание.

В этом году предстоит смонтировать основное парогенераторное оборудование, через которое передается тепло в турбину и турбинное оборудование. Объекты уже сдаются, но пока лишь вспомогательные. Например, здание управления и столовой. Набранные нами специалисты начинают переходить на работу туда. Вообще в разной степени готовности находятся все объекты, а сдача самых главных из них начнется с будущего года. Это будет здание приемки топлива, а второе – по приемке теплоносителя.