О новых горизонтах, об атомном сообществе и об ожиданиях…
Дата: 15/03/2006
Тема: Реформирование и акционирование


А.В.Бычков, к.т.н., и.о. генерального директора ФГУП ГНЦ РФ «НИИАР» (Димитровград)

Что-то важное случилось в мире! Может быть, прошло 20 лет от Чернобыля? Может быть, стало ясно, что нефти и газа на всех не хватит? Может быть, еще по ряду других причин и поводов. Но это вновь случилось – атомная энергетика вновь признается базовым элементом энергообеспечения человечества и фактором стабильного устойчивого развития. Новая эпоха?! … или новый виток вечной спирали?

О новых горизонтах

А мы все засуетились и забегали, кто в ожидании новой интересной работы, кто в ожидании восстановления старых «заделов», кто в ожидании новых должностей, кто в ожидании хорошей прибавки к пенсии, а кто просто так (потому что все вокруг забегали).

Суеты много! А последние 100 дней, давшие отраслевому сообществу мощнейший импульс, чтобы переворошить старые идеи и соизмерить их с современными потребностями, создали эффект резонанса в классическом понимании этого термина. Мы и наши коллеги ощутили резкое изменение настроения, и отношение к нашей работе вновь можно назвать важнейшим для профессионала словом «востребованность».

Наконец-то опять настало время собирать камни!

Но какое здание мы будем строить из этих камней? Можно построить мощную средневековую крепость с толстыми стенами, а можно и ажурную конструкцию наподобие соборов Гауди, стремящуюся ввысь… Пока у нас остались силы и навыки медленно строить крепости – другому многих в нашей отрасли и не учили.

Задачи за последние три месяца поставлены грандиозные, хотя мы уже проходили нечто похожее в 2000 году. Обнародованы весьма амбициозные политические инициативы, хотя это тоже во многом повторение инициатив 5–6-тилетнй давности, большая часть из которых ушла в песок (точнее в бумагу), опять же путем «активного» участия многих видных специалистов отрасли.

Всему свое время!

Но стало ясно самое важное: у нас, как ядерных профессионалов, открылись новые горизонты и мы можем (именно можем, а не должны) эти горизонты расширить. Пока мы стоим на прочной, но уже устаревшей платформе. От того, какова будет сила нового ускорения, и в каком мы пойдем направлении, зависит очень многое. Или мы действительно сделаем хороший техничный рывок от отработанных технологий к новым инновациям, или «надорвем пупок» при очередной попытке поднять неподъемный груз голыми руками.

Конечно, мечтается о первом, но никто не застрахован и от второго. У многих осталась привычка решать задачи старыми методами, забывая о том, что на дворе уже вторая половина первой декады XXI века, а не 80-е годы XX.

Подводя краткий итог собственных рассуждений можно сказать, что приход нового менеджмента в отрасль уже принес много положительного. Во-первых, достаточно быстро поставлены коммерчески-технические задачи и подчеркнуто определена их иерархия: «ускоренное строительство АЭС с переходом к Новой технологической платформе (НТП)». Во-вторых, при этом учитывается наличие инфраструктуры, кадров и законодательного «фона», включая тяжелые для России проблемы ядерного наследия и «жесткости» нормативной базы в области ядерной и радиационной безопасности. В-третьих, восстановлены амбициозные международные намерения отрасли как одного из ведущих мировых «игроков» на рынке атомных энергетических услуг.

Но стало очевидно и другое: наша отрасль пока зависит от воли и энергии «первого лица», а организационно-техническая система еще далека от самоуправляемости. А это не является положительным фактором конкурентоспособности в современных условиях.

Об атомном сообществе

Есть одна тяжелая наследственная болезнь нашей отрасли, с которой новой администрации придется справляться. Это – «средний возраст». Если на АЭС и в ЗАТО эта болезнь не слишком видна, за счет «провинциальности» структуры населения и неплохих систем подготовки кадров, то в ведущих институтах отрасли – это проблема. Проблема вовсе не в биологическом возрасте ведущих специалистов, проблема и не в сложности передачи знаний при отсутствии активной молодежи. Проблема, как мне кажется, в другом – в психологии специалиста, работавшего в одном направлении десятки лет. Если утрировать, то получается следующее: «Будучи ведущим специалистом в определенной области, я всегда прав! Именно я могу подсказать или найти правильное решение для своей системы. Именно то, что я разработал – это и есть наилучшее решение. И даже мой личный отрицательный опыт должен становиться положительным для других».

Примеров такой позиции в последние годы нет числа. Каждый может вспомнить не одно заседание НТС, где обсуждаются вопросы, решаемые десятилетиями, а решения предлагаются вновь из разряда разработанных 20, 30, а порой и 40 лет назад.

Об этой проблеме можно много говорить, однако есть простой показатель: хотя мы и «сильны» в атомной энергетике, реального развитого международного многопрофильного технологического сотрудничества мы не имеем со многими ведущими центрами мира. Это лишний раз подчеркивает нашу слабость.

Иногда я начинаю завидовать американским коллегам. За 25 лет «застоя» они потеряли много кадров старой формации, помнивших, что такое Манхэттенский проект и «революционные» проекты 60-х годов. Но сегодня они будут иметь возможность работать с большим количеством молодежи, и могут уйти вперед нас намного быстрее. (Или же мы им поможем своими немногочисленными молодыми кадрами, которые пока еще легко туда пригласить).

А у руководителей Российской атомной науки и техники уже нет возможности водить нас 40 лет по пустыне…

Наше атомное сообщество за годы «застоя» получило еще не одну болезнь, название которой трудно подобрать, но она сродни «протекционизму». Пусть меня простят коллеги, но очень много работ в Минатоме и Росатоме проводилось и проводится вовсе не для получения некоего технического или научного результата. Очень часто – главная цель, это отчет и больше ничего!!!

Как часто в последние годы приходится встречаться с откровенно неквалифицированными работами, как часто желаемое выдается за действительное… Причин несколько: одна из них тенденция к «равномерному» распределению средств, поскольку выживать-то должны были все. Часто этому способствовала и нехватка средств на реальную работу, часто отсутствие специалистов нужного профиля или квалификации. Очень часто – просто постоянный доступ к руководству …

Создавался эффект «квадратного колеса», и оно стучало все громче и громче, медленно разрушая систему …

Даже на международных проектах отразился этот подход: из отточенной идеи и прекрасной инициативы всегда можно сделать гору бумаги, которую и прочитать то будет трудно. Но результат (в количестве страниц) налицо!

Это вторая болезнь, от которой нам надо избавляться…

Однако не болезни лишь определяют наше бытие. Мы пока не полностью лишились основных задатков здорового организма, а, при соответствующих условиях, можно не только обеспечить выздоровление, но и получить новое качество организма. Один из лучших путей, чтобы переделать систему – выпрыгнуть из нее и перейти в новую.

Нам нужна смена парадигмы в технологических и методологических подходах, нам нужен прорыв в организации, нам нужен авантюризм во всем.

Как недавно хорошо сказал Б.И.Нигматулин – нам нужно вернуть кураж...

Действительно! Необходимость нестандартных для отрасли организационных и технических ходов назрела. Систему организационно-деятельностных семинаров, которые прошли в декабре-феврале в отрасли, можно назвать неким началом нащупывания новых выходов.

Надеюсь, будут и другие шаги…

Волею судеб, мне пришлось стать одним из тех, кто первыми ощутил начинающуюся реформу, в том числе и кадровую. В ближайшие дни мне предписано занять кресло и.о.генерального директора одного из ведущих институтов отрасли – НИИАРа, что явно произойдет к моменту публикации этого выпуска журнала.

Именно поэтому хотелось бы следующую часть посвятить более конкретной теме: ожиданиям «провинциального» института от нового руководства и новой системы управления.

Что ждет НИИАР от нового руководства и новой организации?

Реформа отрасли давно назрела. Давно назрел пересмотр подходов к решению крупных системных проблем и мелких частных задач.

Цели, которые поставлены сегодня, невозможно решить без отраслевой науки. Можно даже усилить этот тезис: цели, стоящие перед международным сообществом, по развитию атомной энергетики и топливного цикла невозможно решить без российской отраслевой науки!

Прикладная наука – это и люди, и знания, и исследовательская база – реакторы, стенды, горячие камеры и т.п. Конечно, долгие годы все это создавалось с большим запасом прочности. Потом что-то начало постепенно «умирать»: где-то так и не достроены здания, где-то так и не пущены реакторы, пустуют горячие камеры, обшелушивается краска со стен, трескается пластикат… (Конечно, это не всеобщая картина, да простят меня коллеги.)

С одной стороны, сам собой произошел «естественный отбор» – существующая экспериментальная база медленно сравнялась с существующими потребностями, но, с другой стороны, уже нельзя умиротворенно смотреть на умирание некоторых важных ее частей. Экспериментальная база атомной энергетики – это не только винтик в коммерческой части, это еще и национальное достояние, это еще и платформа для нового старта.

Исследовательские реакторы. Это, пожалуй, самая дорогостоящая часть экспериментальной базы отрасли. Что касается НИИАР, то три уникальнейших «аппарата» – СМ, МИР и БОР-60 – до сих пор позволяют перекрыть практически все потребности по прикладным задачам эксплуатации АЭС, реакторостроения, изучения новых материалов и топлива.

Многие центры, аналогичные и даже меньшие, чем НИИАР – Петтен, Халден, О-араи и др., постоянно имеют государственную поддержку. Но в нашей стране эта поддержка за несколько лет практически сошла на нет. Причем процесс шел двухсторонний – с одной стороны, уменьшается поддержка экспериментальной базы со стороны Росатома, и уменьшаются заказы отрасли, а с другой, – в разы растет стоимость топлива исследовательских реакторов.

И если быстрый опытный реактор БОР-60 еще удается держать на почти безубыточном уровне за счет собственного дешевого виброуплотненного топлива, изготавливаемого в НИИАР, за счет электроэнергии и тепла, генерируемого им же, то реакторы СМ (высокопоточный) и МИР не спасают даже большие программы по производству изотопов.

И я, и мои коллеги, очень надеемся, что новое руководство отрасли будет уделять этой проблеме пристальное внимание. Без поддержки этой реакторной базы может не случиться увеличения темпа строительства новых АЭС, может не случиться новых реакторов и может не случиться перехода на новую технологическую платформу!

Может быть, действительно не надо пока строить новые исследовательские реакторы, поскольку возможности существующих используются не полностью. Может быть, не надо их полностью сажать на плечи государства (Росатома). Но надо так выработать механизм, реализующий «принцип поддержки» исследовательских реакторов, чтобы не разрушить и не потерять…

Проблемы накапливаются, только тогда, когда они не решаются. При нормальном «доброжелательном» отношении к содержанию экспериментальной базы отрасли, можно получить очень хорошие результаты. Например, даже для такого «монстра» как НИИАР – 5600 сотрудников, 6 реакторов, полный комплекс материаловедения и радиохимии и т.д. – уровень государственной поддержки на уровне 7–8 % от бюджета был достаточен. Остальное можно заработать самим! А если поставить цель в рациональном самообеспечении, то она тоже достигаема, но при многих специфических условиях, которые необходимо реализовывать в течение 5–6 лет.

Ожидаю, что одним из ближайших действий нового руководства будет «ревизия» экспериментальной базы и разработка механизма ее развития и поддержки.

У меня есть мечта – превратить НИИАР в такой же международный «уважаемый центр» как Халден, Студвик, Карлсруэ. Реальная база и инфраструктура для этого есть. Есть многолетний опыт экспериментальной работы с французскими, японскими и корейскими коллегами в области материаловедения и топливного цикла. Есть уникальное сочетание возможностей реакторов, материаловедческой и радиохимической лабораторий, есть свои производства, есть полная система утилизации РАО, есть своя – пока еще не разрушенная – система организации отдыха.

Будем продолжать предлагать себя как центр в рамках ИНПРО. Мы посчитали, что практически все технологии, рассматриваемые сейчас в национальных задачах ИНПРО, могут быть проверены в НИИАР (кроме обогащения изотопов), в том или ином виде.

По-видимому, в самое ближайшее время востребованной будет технологическая поддержка последних инициатив В.В.Путина и Дж.Буша – мы может сказать: Добро пожаловать!

Конечно же, для такого сотрудничества необходим хороший «зонтик». Россия может занять лидирующую роль на этом рынке новых технологий, не только как источник старых знаний, и не только как место хранения и переработки ОЯТ, но и как передовая лаборатория по обращению с ОЯТ и экспериментальной проверки интегральных ядерных систем.

Пока много сложностей, пока много накопившихся «долговых» проблем. Но дорогу осилит идущий!

Новое руководство с новой энергией и новыми подходами решит задачу восстановления Росатома-Средмаша! Задача ускоренного строительства АЭС и перехода на Новую технологическую платформу с быстрыми реакторами выглядит хоть и амбициозной и тяжелой, но вполне реальной.

Только бы не «заболтать» все это… по привычке…

Журнал «Атомная стратегия» № 21, март 2006 г.





Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=392