- У Хлестакова в эйфории самозванства было 35 тысяч одних курьеров. А у нас 25 — хорошо еще, что не 25 тысяч — лет сплошных реформ. Счетом, думаю, именно тысяч в двадцать пять. А толку от них, как и от тех курьеров, чуть… Реформаторство прекрасно заменяет созидательную деятельность. Нужно, допустим, создать новый аппарат (или препарат), а создать ты его не можешь. Не признаваться же в этом. Реформы не только модны и приличны (прослывешь демократом на Западе). Они не только успешно прикрывают неумение делать что-то созидательное. Они очень прибыльны. Я думаю, что самый прибыльный бизнес сегодня в России не нефтяной и не газовый (там все-таки нужно нефть и газ качать и транспортировать). Даже не строительный, где легче всего своровать (но все-таки и построить что-то нужно), а реформаторский… Я не экономист, но думаю, что именно в реформаторском бизнесе норма прибыли подходит к тысячам процентов. При этом еще и собственность постоянно перераспределяется, что является тоже очень доходным, хоть и побочным для реформаторов бизнесом… Итак, мой ответ на новейший проклятый вопрос России таков: не получается у нас все потому, что те, кто должен бы делать что-то конкретное (реформы не в счет), не заинтересованы в том, чтобы это делать — им и так хорошо.