Верхнее «фа»
Дата: 27/09/2013
Тема: Физики и Мироздание


Д.А.Тайц, к.ф.-м.н. 

Человек свободный ни о чем так мало не думает (Спиноза)

Анна Ахматова предостерегала, не начинать изложение с самой высокой ноты. Но, тема, которую мы затрагиваем столь «чудовищно возвышенная» (И. Кант), что от этой ноты не уйти, поэтому я рискну.  (Признаюсь, боюсь уподобиться  негодному, стоящему в углу огнетушителю ("12 стульев"), что неожиданно издал верхнее «фа», недоступное даже народной артистке Неждановой).


Есть вещи, предельно простые, досконально известные и… недоступные пониманию. Более того, представляющие собой единственное абсолютно достоверное знание: «Знаю, я существую» и «Знаю, смерть неизбежна».

Из этих двух опорных истин следуют  парадоксальные выводы разума, про которые, как заметил выдающийся математик  Герман Вейль: «И все же ничто не известно и не открыто мне более, чем этот брачный союз света и тьмы»:

1.     Реальность Невидимого, недоступного непосредственному  чувственному восприятию Источника  мышления, сознания и единственности «Я». Светлой Сущности, соотносимой с понятиями «ценности»  осознающего себя. (Необходимость Сущего).

2.     Ирреальность неизбежного, предельно чувственного, темного, «грубо контактно - телесного»,  антикреативного, предвратного «тотальному  ничто»;  не поддающееся определению в субъекте для самого субъекта. (Невозможность и Смерть).  

С тех пор, как осознано собственное существование, перед каждым возникает потребность определить отношение к этим опорным, предельно загадочным вещам. Неустранимо желание постижения и даже выхода за пределы того, что может быть высказано языком. (Правда, в какой-то мере, как заметил Людвиг Витгенштейн, это особым образом  удается в искусствах).  И, несмотря на разочаровывающие попытки, усилия, которые затрачиваются на это – животворны и необходимы подобно дыханию. 

Мне кажется, особенно интересны позиция и  высказывания по поводу названных выше  опорных истин   мыслителей,  ориентированных на точные науки.  
   
Есть вещи, бесспорной данности. Начинаешь в них вглядываться –   открывается и захватывает дыхание бездонная глубина смысла, с ними сопряженного. Неустранимо  желание увидеть и постигнуть эти смыслы. Узнать мнение тех, кому можно доверять, тех, кто при всей высоте своих знаний доступен не очень просвещенному интеллекту. Имена, упоминаемые здесь, мне кажутся наиболее достойными. Это основатели  неклассической науки, создатели «нового знания», выдающиеся ученые и математики. Почему математики?
 «Вся математика в целом – это промежуточная часть спектра познания между постигающим вещи мнением и постигающим идеи знанием». (Б.Г. Кузнецов).

Те, на кого я буду ссылаться, – творцы  постигающего знания. Весомость их мнения подтверждена фантастическими открытиями и оправдавшимися предсказаниями.
 
Итак, есть два  глубинно сущностных вопроса, постоянно возникающих в сознании даже тех, кому кажется, что эти вопросы он для себя решил: Бог и  Бессмертие (смерть).

Как-то задали вопрос  Бертрану Расселу: «О чем спросите Бога, когда предстанете перед Ним?»  Теист-агностик, противник формальных религиозности и религий ответил: «Я спрошу, почему столь неявны признаки Твоего существования?».

Возможно, признаки  Высшего Исходного  Условия явления сознания,  проявляемые, например,  поисками отыскать свою причину,  для лорда Рассела недостаточны. Это типичный пример сомнения по поводу разрешения первого глубинно-сущностного вопроса.
Сомнение, связанное со второй проблемой («смерть - бессмертие») в еще большей степени присуще иногда даже тем, кто знаком с  логически безукоризненной формулой Эпикура («субъективное бессмертие»): «Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет».     
 
Это знаменитое изречение любили и относились к нему с должной серьезностью не только мыслители  античности, как например Платон и Сократ, но и философы последующих тысячелетий. Знал эту формулу Барух Спиноза, который не нуждался в умиротворяющей ноте Эпикура:        «Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, но о жизни».

Слово жизнь здесь не подразумевает физический (биологический) смысл, оно обозначает жизнь целенаправленную, создающую продукт духа.

«Спиноза – глубочайший мыслитель, ему не было равных ни до, ни после него в спокойной ясности и неколебимой логике,  освобожденной от туманной двусмысленности». (А. Уайтхед).   

Мы стоим перед фактором глубинного Парадокса. Вообразим некую «шкалу достоверности». Если сопоставить на такой «шкале» понятия «Высшей Первопричины, Сущего - Абсолюта» и «невозможность смерти как личного события», то первая нематериальная, к которой разум возносится по цепочке причинно-следственного сотворения, всегда представляется как Высшая Реальность. Эта Реальность удостоверяется  неоспоримым  фактом  личного сознания, уникальностью и  единственностью «Я». Разум  относит Абсолют в бесконечную позитивную даль шкалы.

Другой противоположный участок  на «шкале достоверности» – смерть. Конкретно тактильная, контактная, материально-чувственная, грубо навязывающая свою неотсоединяемость от   сознательной и бессознательной жизни. Ее место  где-то на шкале отрицательной, мнимой, инфернальной. Смерть в ее торжествующей  материальности, в поле личностного  сознания не представима, не возможна, и в пределах отведенного нам разума принципиально необъяснима. Личная смерть – не явление (она принципиально не явлена нашему разуму). Она – не событие (со-бытие), не понятие. Внутри личностного мира, соотнесенного  с «Я» она невозможна. Этот фантом в своем ошеломляющем реализме неизбежно оказывается эфемерной пустотой, не подпадающий ни под какой мысленный способ выражения. Невозможность. Так мы устроены, так сотворен наш не воспринимающий интеллект. Мы способны сколь угодно мощно устремлять свое усилия постижения Абсолюта, не теряя Его и укрепляясь в ощущении реализме такой сущности. Мы способны манипулировать, раскрывать и понимать свойства бесконечностей различного рода, охватывать разумом Вселенную и, не смущаясь, без трепета, воспроизводить посекундно ее историю, ошибаться и не бояться ошибиться. Но нам не дано объяснить, понять и представить собственную смерть, не впадая в «шокирующую профанацию» (Уайтхед)  … И это неспроста. Выдающийся математик и  философ Альфред Уайтхед, очерк «Бессмертие»:     «Самой сущности субъекта присущ переход в объективное бессмертие… Единственной непосредственной реальностью является структура настоящего субъекта, которая осуществляет необходимость собственного объективного бессмертия, выходя за пределы непосредственного самоформирования. Это объективное бессмертие – прочная основа будущего».      
   
В очерке А. Уайтхед призывает понять термин бессмертие не как указание на  вечную жизнь, но как на «отсутствие» смерти. Объективное бессмертие он видит в том числе и в «следе», оставляемой личностью («выход за пределы непосредственного самоформирования»).

«ВременнАя персональность в одном мире предполагает  бессмертную персональность в другом.» – полагает физик. 

Мы созданы с «вшитым в нас» ощущением «неотменяемости», и ничего с этим не поделаешь!  

Мудрец, парадоксальный философ Мераб Мамардашвили: «Вот мое тело, в котором поселилось Сознание, Знание своей неотменяемости, сознание, которое при самом ничтожном усилии воспроизводит всю бесконечную единственность своего Я». 

Неотменяемость, невозможность смерти для личности как «события» и, в то же время, страх и трепет при примерке этого события на себя, подтверждает фантомность  понятия, а ужас – фантомные боли которые наблюдаются в несуществующих органах. (Правда, знание этого все же малоутешительно).

Художественный гений греков проблему неразрешимости, невозможности ответа на некоторые сущностные вопросы отождествлял с химерическим существом (дочерью Химеры), жутковатой кошкой – Сфинкс: «Символ загадочного, неразрешимого. Воплощение идеи смежности страдания и наслаждения» (Бр. и Эф. т.63). Сфинкс ставила, по крайней мере, однозначно неразрешимые загадки, и убивала пытавшихся их отгадывать.  Для нас важно, что образ Сфинкса отождествлял некую невыразимую в языке реальность сочетания взаимно исключающих сущностей (в рамках нашей темы, это субъективная уверенность в собственной смертности и субъективной бессмертности). Сфинкс сама стала жертвой, своих же правил. Сатир по имени Силен задал загадку гигантской  Кошке: «Что находится за его спиной, живое существо или мертвое?» Так как Силен за спиной в ладони прятал птичку, которой мог быстро свернуть шею, Сфинкс не имела шансов дать верный ответ, и должна в этой неразрешимой ситуации признать свое поражение (умереть)». («Сфинкс». Мифологический Словарь).

Коллизия Силен – Сфинкс по сути та же, что описана в знаменитом мысленном эксперименте «Кошка Шредингера». Судьба несчастной, закрытой в контейнере кошки, зависит от реализации одного из двух  возможных квантовых состояний субатомного объекта находящегося в «состоянии суперпозиции». Экспериментатор, пока он не открыл контейнер, обязан полагать состояние системы как комбинацию, суперпозицию одновременно «живой и мертвой кошки» (как и Сфинкс, пока она не дала ответ).  Надо сказать, что этот «эксперимент» имел важное эвристическое значение для понимания многих двусмысленных аспектов квантовой физики. «Контейнер с кошкой» играет ту же роль, что и «Каюта Галилея» с бабочками и рыбками, поясняющая принцип относительности классической механики (возможность трактовки одного и того же состояния как «движение» и «покой»).

«Закройтесь вместе с вашим приятелем в кают-компании большого судна, прихватив с собой мух и бабочек…  До тех пор, пока судно будет двигаться равномерно, вы не сможете обнаружить движется ли судно или стоит на месте» (Галилео Галилей).   

Открытия и взгляды великого Эрвина Шрёдингера, глубокого мыслителя, всегда тесно были связаны с проблемами жизни, смерти, бессмертия (да, бессмертия!). В своей книге «Мой взгляд на мир», которую называют его философским завещанием он пишет: «Я не только не буду избегать метафизики и даже мистики, но они будут играть во всем последующем существенную роль».      
     
Приведем некоторые из высказываний гениального физика:

«Чистейший воды абсурд: якобы разум был произведен тем самым проявлением, которое тот сейчас себя и наблюдает, и которое сгинет вместе с ним».
   
«Известно, что образ общения с Богом такое же реальное явление как непосредственное чувственное восприятие или ощущение собственной индивидуальности».

«Не случись этого (явления сознания) остался бы мир спектаклем перед пустым залом, не существующим ни для кого, и, таким образом вполне корректно не существующим?».

«То, что мы обнаруживаем вокруг себя – есть сущее ничто, при сопоставлении с жизнью и эмоциями души».

– «Если вам придется созерцать тело умершего друга, когда боль утраты велика, неужели вас не успокоит сознание того, что это тело никогда не было вместилищем личности, а служило чисто символически в качестве «практической ссылки»? (Физик имеет в виду спинозовское истолкование человеческой души, как модуса атрибута мышления, частички «бесконечного разума Бога»).  

Физик, который способствовал открытию новых, необычных состояний вещества и энергии, в частности таких, где время и пространство теряют свой обычный смысл, пишет: «Так, что же, после этой жизни ничего нет? Нет. Опыт, отличный от того, который мы знаем, не обязательно должен иметь место в пространстве и времени… Чистые размышления не могут, конечно, дать нам гарантию того, что нечто подобное существует. Но они могут снять явные ограничения, препятствующие пониманию этого».

Снятию таких ограничений колоссальным образом содействуют достижения теории относительности, квантовой и гравитационной физики. Вполне доказуем реализм объектов, для которых «наши» пространство и время теряют смысл («первичность» начального состояния Большого Взрыва, черные дыры, ЭПР-эффект, состояние суперпозиции, «блуждающие» вне пространства-времени  перед двумя отверстиями фотоны, электроны… « Я сам этого не понимаю. Никто не понимает». Р. Фейнман).

Возможности снятия ограничения на реализм сущностей вне пространства и времени, конечно, способствует учение Канта, в котором пространство и время – не понятия, а формы созерцания.

Шрёдингер, говоря об «Опыте, отличном от того, который  мы знаем», применительно к «бессмертию», конечно, имел в виду Канта. «Мы сталкиваемся с проблемой конца всего сущего, как пребывающих во времени предметов возможного опыта. Но, такой конец в моральном порядке целей является одновременно началом их же дальнейшего существования как сверхчувственных, не подчиняющихся временным условиям сущностей» (И. Кант. «Конец всего сущего»).

Кант был великим ученым в области естественных наук, прозорливым физиком (в современном понимании) и каждое его слово опиралось на наименее колеблемый из доступных разуму фундаментов – математику.
  
Макс Планк, заложивший первый камень фундамента здания квантовой механики (второй, вопреки своей фамилии, принес Эйнштейн), был убежденным христианином. Гармония и познаваемость Мира, моральный закон, который он обнаруживал в сознании, были для него несомненным свидетельством Высшего  Начала – Бога:  

– «Связь с Богом. Она одна может дать нам внутреннюю опору и устойчивый душевный мир, который мы должны расценивать как наивысшее жизненное благо…Обращение к Нему в полной мере способно дать человеку, ищущему утешения, надежное чувство счастья».

«Куда не кинь взгляд, мы никогда не встретим противоречия между религией и естествознанием, а, напротив, обнаруживаем полное согласие как раз в решающих моментах».

«…для религии Бог стоит вначале всякого размышления, а для естествознания – в конце».
     Истина открывающегося в конце продуктивного научного размышления мыслителей, подобных Максу Планку, тем более ценна, если эта истина о Боге и, соответственно, бессмертии. 

Религиозность естествоиспытателей всех времен: Кеплера, Ньютона, Кеплера, Гаусса не удивляет. Но, почти что наши современники: Вернадский или Планк!... Математик, физик, философ А. Уайтхед считает, что  религиозность носителей точного знания проявляется «в более благородной форме и более ясном выражении. Она является единственным элементом человеческого опыта, который имеет постоянно восходящую тенденцию».  
  
Позиция  великих деятелей точных наук по отношению к тому, что понимают под  «вечными вопросами» нельзя оценивать в отрыве от взглядов наиболее известного и влиятельного философа ХХ столетия, ученика Рассела – Витгенштейна. Его учение – явление мировой культуры, исключительно  привлекательно для физиков и математиков.  Помимо философии Витгенштейн  занимался математикой, инженерным делом (аэродинамика самолета), профессионально трудился архитектором, скульптором, рыбаком, санитаром, профессором в Кембридже, музыкантом и дирижером! Побывал в отшельниках, солдатах и военнопленных. Разработка учения Витгенштейна шло параллельно с созданием Новой физики, и это сказалось как на содержании и стиле трудов философа, так на языке и аргументации  физиков. Ученые повторяют его афоризм: «Есть вещи, о которых высказывания невозможны.  То, что может быть высказано, может быть сказано ясно». Витгенштейн показал, что есть некие «фундирующие» знания не поддающиеся «тематизации» и не допускающие обоснования в языке.  Проложена граница, отделяющая нечто, относящееся к истине «невыразимого». «По ту сторону»  находятся те аспекты мира и его «инобытья» – жизни, которые нельзя выразить в высказываниях познавательного типа. Здесь возникает чувство нашей сопричастности миру, становятся значимыми проблемы Бога, смысла жизни, судьбы, смерти. Высказать это в форме знания – невозможно.
  
Один из великих основателей современной доминирующей школы  научной мысли Вернер Гейзенберг незадолго до своей смерти (1976г.)  публикует работу с выразительным названием «Шаги за Горизонт». Там за горизонтом, менее «строгом» чем граница у Витгенштейна, есть то, что можно выразить словами, но и то, что философ полагал невыразимым. Там Всё.
     
Мы должны быть благодарны  Вернеру Гейзенбергу не только  за его научный вклад. Не менее важным для думающего общества, в какой-то степени потерявшего метафизический инстинкт и слегка ослепленного  яркостью наук, знакомство с теистическими убеждениями великого интеллектуала. Мы благодарны ему за то, что он, сознавая уровень своего авторитета, посчитал нужным широко оповестить о своих религиозных взглядах. По-моему, это его действие являет гармонизирующую дополнительность процесса  постижения того, что можно познать, но невозможно выразить языком, в широком, Боровском понимании этого слова.

На вопрос Вольфганга Паули: «Веруешь ли ты в личностного Бога?» Гейзенберг ответил недвусмысленным «да». Бесконечно важно здесь понятие «личностный Бог» так как из этого следует наличие такой сущности как «душа».  

Гейзенберг знает, что он может «напряженно и непосредственно вступать с Ним в такую глубокую связь, с какой можно вступать с душой другого человека». Ученый поясняет: «Душа (человека)… средоточие существа, которое по формам своего внешнего проявления может быть необозримо многообразным». При констатации такого «средоточия, необозримо многообразного» теряет смысл понятие «смерти». «Веруешь ли ты?» спросил Паули. В ответе Гейзенберга слышен оттенок  безусловной достоверности, сочетаемой с верой (дополнительность?).              
 
Рекомендации о присуждении  Нобелевских премий Гейзенбергу и Шрёдингеру были даны Альбертом Эйнштейном.  

Наверно, не было мыслителя, столь раскрепощенного свободного остроумного и жизнерадостного (разве, что Кант?). Вряд ли отыщется естествоиспытатель, который призывал бы богов посмеяться вместе с ним над его ошибками и заблуждениями. «Я не знаю, не смеется ли надо мной Господь Бог, и не сыграл ли Он со мной злую шутку» – пишет он своему другу. Бог – это Ум, «умная» гармоническая организация Вселенной, это бесконечно сложная, но не отчужденная, живая, доступная пониманию и удостаивающая пониманием умы, вглядывающиеся в этот божественный мир и имеющие, по сути, ту же природу. Поэтому синоним «Бог» то и дело выступает его собеседником, товарищем и насмешливым критиком: Господь Бог не играет в кости», «Бог коварен, но не злонамерен» – (это по поводу сложности, но все же познаваемости Природы).

Эйнштейн глубоко чтил Спинозу и его представления о Субстанции, ее атрибутах мышлении и протяжении, модусах как о вещах умопостигаемого мира. Он разделял его отношение к смерти.

В фундаментальном труде, наиболее полной научной биографии ученого, подготовленной Оксфордским Университетом, приведены высказывания Эйнштейна и его отношение к религии:

«Религиозный человек искренен в том смысле, что нисколько не сомневается в значительности тех надличностных объектов и устремлений, которые не требуют и не допускают рационального обоснования». Таким образом, по Эйнштейну: «не может быть конфликта между наукой и религией…Наука без религии увечна, религия без науки – слепа». Если следовать его собственному определению, то Эйнштейн был очень религиозным человеком. (А. Пайс «Научная деятельность Эйнштейна» гл. 16).

«Жизнь – возбуждающее и великолепное зрелище. Она мне нравится. Но если бы я узнал, что через три часа должен умереть, это не произвело бы на меня большого впечатления».
Эйнштейн был эпикурейцем. Он был осчастливлен надежным чувством родства, причастности сознания, отточенного интеллекта – «атрибуту мышления», (выражаясь по  «спинозовски»), т. е. - Богу.

Невозможно, чтобы сотворенное, способное охватывать бесконечность, бесследно исчезало вместе с родственной  бесконечностью. Счастлив тот, кому дано это ощутить.

«Я так слился со всем живым, что мне безразлично, где в этом бесконечном потоке начинается или кончается чье либо конкретное существование».

Друг Эйнштейна привел, какое-то изречение на тему, чем является смерть.

«А также облегчением» – добавил физик. Письмо Соловину он заканчивал словами: «Умереть – не так уж плохо». (Между прочим, так считал и Эпикур)…
 
Самые знаменитые светила американской медицины стояли у его постели.

Он отказался от операции и лечения. «Я уйду, когда сам захочу. Искусственно продлевать жизнь – некрасиво».

17 апреля он попросил очки, бумагу и ручку. В начале второго ночи он заговорил… Дежурившая сестра не знала немецкого языка.


«Вычитая из меньшего большее, из человека время, получаешь в остатке слова, выделившиеся на белом фоне отчетливей, чем удается телом  сделать при жизни…»
                                                                                                                   Иосиф  Бродский






Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=4786