Виктор Лиходзиевский, газета «Берег»

В понедельник был на атомной станции. В «день тяжелый» в Нововоронеж как раз прибывала делегация из Совфеда и Госдумы, изучающая вопросы безопасности на действующих атомных объектах страны. Здесь подчеркнем, что тема архиактуальна: народ, который представляют парламентарии, не на шутку взволнован опасностью мирного атома.

Меня, только узнав, куда я собираюсь, считал своим долгом предостеречь каждый второй собеседник. Включая и знакомых нововоронежцев. Один, проработавший сколько-то лет охранником, специально предупредил насчет пятого энергоблока: он-де самый опасный, про него и в газетах много нехорошего прописано. В тот момент мне вспомнился другой охранник Нововоронежской АЭС, с которым мы познакомились в поезде, идущем на курорт. Он рассказывал, что раньше на станции больше думали о производстве. А потом все силы бросались на покраску бордюров. Поскольку высокие комиссии бордюры сразу подмечают, а в производстве иной раз и не секут. И его рассказ хорошо наложился на мой опыт познания социальной действительности.

И вот ехал я в понедельник на атомную станцию и думал: как проверить опасения народа? Я ведь в производстве секу меньше самой невысокой комиссии. Как найти мне производственника, что разоткровенничался бы не меньше попутчика в поезде? Ну, вы понимаете, что откровенность - серьезная индексация близости, такая, при которой только и имеет смысл задавать специфические вопросы?

И надо же, чтобы после моделирования проблемы с предохранительным клапаном компенсатора давления (ситуация имела место на АЭС Три-Майл-Айленд, США) и ее устранения, - в графике визита делегации образовалось окно более чем на час. И мы разговорились в тренажерном блоке с Инженером (будем называть его так, может, начальство станции не поощряет общения в свободном режиме) с 15-летним стажем работы на НВ АЭС. Не стану вас мучить такими понятиями, как «оператор БЩУ», который может быть ВИУР или ВИУТ (ведущий инженер по управлению реактором или турбиной соответственно). Во-первых, чтобы не напутать. Во-вторых, нас ведь интересует не табель о рангах, а чтобы не было аварий.

Технологически такое гарантируется, много степеней защиты. Главное - все делать правильно и в свое время. Не как в Чернобыле, когда боялись начальства больше, чем радиоактивности. Однако и не как на Фукусиме, где просто недооценивали силы природы. Теперь-то у японцев, по словам атомщиков, программный документ по безопасности предваряется словами «Возможно все».

Как рассказал мой собеседник, операторы на атомной станции сдают экзамены чаще всех в жизни, и при том над ними все время висит дамоклов меч. «Операторы получают лицензии Ростехнадзора. Когда происходит какое-либо нарушение, принимается решение об остановке лицензии или ее лишении. Выйти на экзамен, заново получать ее - нервотрепка… Все ребята здесь моложе меня, а здоровье уже подпорченное, иногда зеленые на экзамен приходят, - говорит Инженер, который сам выглядит человеком совсем не старым. - Вон шкаф (несколько полок с двумя десятками папок. - авт.), оператор должен знать их практически наизусть, причем без подготовки, тебе задают вопрос - ты отвечаешь».

Настает психологический момент, чтобы попросить прокомментировать перманентные разговоры об опасности станции. Инженер начинает издалека: «Знаете, на экспериментальные блоки изначально призывали операторов с атомных лодок. Потому что оборудование насосное, которое у нас стоит, практически полностью повторяет лодочные системы. И люди знали, как управляться с оборудованием, и передали опыт. Кроме того, очень сложно рассказывать о состоянии безопасности блоков тем, кто далеки от них. Разные объемы информации. Вот про блок №5 в народе чаще других говорят, потому что он самый большой и у него впервые появился контайнмент (защитная оболочка), который видно из поселка, как бельмо на глазу. Может быть, поэтому».

В заключение собеседник приводит эпизод из жизни с участием охранника: «В реакторном цеху много вспомогательных систем, в том числе очистных, в которых есть фильтры с ионообменными смолами, которые надо регенерировать - кислотой, щелочью. Однажды реагент выплеснулся на специалиста, который занимается их приготовлением для тех или иных фильтров. Концентрация вещества небольшая, но мужчина - бегом в санпропускник: под душ и переодеваться. Охранник кричит: «Что случилось?» - но тот бегом, вертушка только крутится. И тогда охранник, не долго думая, бросает пост и за ним: «А-а-а, на станции авария!!!»

Каждый знает мир со своей кочки. Кто-то воображает аварии, а Инженер уже пережил несколько чрезвычайных ситуаций, которые разрешались в течение смены. Я увидел в нем человека, что болеет - за дело и от дела. Причем любит и знает то, что делает. Чего мы со стороны еще можем желать?