В США взвешивают за и против принятой программы, говорят о наличии внутри страны тех, кто считает лучшим решением сокращать боеголовки без столь внушительных трат. На любые заявления о том, что Америке необходимо следить за прочностью своего ядерного зонтика, всегда найдутся аргументированные возражения о том, что большого значения для сдерживания в современном мире ядерное оружие не имеет, что можно видеть хотя бы по ситуации на Украине (где в ответ на «гибридную войну» Запад вводит санкции, а нового Карибского или Берлинского кризиса пока не просматривается). Такие аргументы предлагает, например, влиятельный Совет «Мир, пригодный для жизни», НИК, существующее еще со времен холодной войны. Более того, одним из сторонников сокращения американского арсенала является нынешний министр обороны США Чак Хэйгел. Во всяком случае, до вступления на пост министра обороны он входил в международную группу Global Zero, выступающую за отказ от ядерного оружия во всем мире.

Теперь посмотрим, как перспективы ядерного перевооружения обсуждаются в России. Главным официальным спикером по этой теме в последние годы выступает уже упомянутый Рогозин, курирующий в правительстве оборонный комплекс. Он рапортует, что к 2020 году Стратегические ядерные силы в России обновятся «не на 70, а на все 100 процентов». Собственно, уже само такое заявление могло бы стать поводом для серьезной дискуссии. Что может произойти за оставшиеся пять лет? С чем связано такое ускорение? За счет каких средств оно будет достигнуто и откуда они появились? Как технически можно увеличить на 30 процентов планы, связанные с самым разрушительным оружием? Стоит или не стоит здесь торопиться? Но у нас, кажется, нет структур, которые могли бы задать такие вопросы так, чтобы их голос был услышан. Нет ни конгресса, с которым нужно искать компромисс, ни экспертного сообщества, способного выступить реальным оппонентом для Рогозина. Энтузиазм «ястребов» сдерживался прежде лишь строгими окриками «Денег нет!» со стороны финансового блока в правительстве, но и они раздаются сегодня все реже. Фактически мы слышим только голос официального лоббиста оборонного комплекса, который спокойно заявляет о новых планах переоснащения ядерного арсенала без всяких пояснений.

Очевидно, Рогозин предполагает, что стопроцентное обновление ядерных сил – это настолько хорошая вещь, вроде рекордного урожая, что можно ограничиться простым сообщением о наших достижениях. Впрочем, в этом сообщении вице-премьер еще и задает игривые вопросы и сам же на них отвечает: «Надо ли удивлять наших коллег и всеми ли видами оружия надо бряцать, чтобы их удивить? Кое-что надо сохранить в тихой тайне, для себя, и удивить в самый критический момент».

В советские годы похожие туманные намеки в застольной беседе под рюмочку любили делать в разговоре с «профанами» все имеющие хоть какое-то отношение к оборонке. Жанр предполагал, что особой ответственности за эти откровения нести не нужно – просто хочется иногда придать себе значительности. Рогозин в этом банкетном жанре, перенесенном в официальные заявления, чувствует себя чрезвычайно органично. В 2013 году, выступая в Государственной думе, он не менее красиво рассуждал о том, что «мы никогда не преуменьшали роль ядерного оружия, оружия возмездия как великого уравнителя шансов». Стремление выглядеть крутым парнем оказывается важнее, чем забота о том, как все это выглядит со стороны. Может быть, потому в современных российских условиях необходимость плотно изолировать всех фантазирующих о ядерной войне от политики уже не выглядит чем-то само собой разумеющимся. Собственно, тут придется вспомнить ставший уже классическим пассаж о перспективах превращения США в радиоактивный пепел, прозвучавший в эфире федерального канала. Или не слишком внятные рассуждения министра иностранных дел о том, что желающие отнять у России Крым должны помнить, что Россия – ядерная держава. В итоге российские публичные заявления о ядерном оружии стилистически и по смыслу мало отличаются от делаемых время от времени обещаний вождей Северной Кореи залить Сеул морем огня.

Созданное в СССР ценой неимоверных усилий ядерное оружие, которое в конечном итоге надорвало силы страны, все же было предметом более-менее сложных рефлексий – хотя бы на уровне кинофильма Михаила Ромма «Девять дней одного года». Им можно было устрашаться, но им все же не полагалось пугать. В самом факте обладания виделось не только благословение, но и проклятие. Сейчас же официальная риторика российских властей просто предлагает обывателям гордиться той мощью, которая столь удачно оказалась в нашем распоряжении назло Западу. У нас есть штука, которую все боятся, и нашему счастью по этому поводу нет пределов. Эта эмоция несколько безответственная, если не сказать примитивная. Однако, в конце концов, сложный разговор нужен для сложных структур – для научных сообществ, экспертов, имеющих влияние на общественное мнение или хотя бы интересующих СМИ, политиков, имеющих видение мира и места России в этом мире, и граждан, выбравших таких политиков. Или хотя бы нужно иметь демонстративное уважение к гуманистическим идеалам, присутствовавшее в СССР. Без этого атомная бомба становится праздничной открыткой пропаганды, которой надо бряцать и под которую можно получать солидное финансирование.

Источник: Slon