Д.
А. Тайц, к.ф.-м.н.
В начале пятидесятых «эрзацем» нынешнего
интернета, по крайней мере по распространенности и пределам возможного объема
получения информации, были плакаты. Они присутствовали везде от общественных
туалетов, керосиновых лавок, подъездов до актовых залов Академии. На них было
все, что можно и нужно знать. Как выявить шпиона, как бороться с мухами, как
славить власть, как воспитывать детей…
Особые плакаты, прославляющие
труд и героев труда. Рабочий с молотом (молотком) или гаечным ключом,
колхозница со снопом спелого зерна, горняк-шахтер с отбойным молотком, а вот
инженер или ученый на фоне кульманов или реторт мог держать в руке или в
нагрудном кармане халата – логорифмическую
линейку. Символ учености. Надо заметить, что в те времена еще сохранялись
остатки престижности звания «инженер», которое невероятно высоко котировалось
до войны, и было недосягаемо высоко до революции. В списках жильцов, почти
обязательно вывешенных в каждом доме, всегда обозначались «инженер» и «врач».
Эти звания писались также перед батареей звонков коммунальных квартир.
Итак, Логарифмическая
линейка.
Наметив тему этой заметки, я
колебался, как назвать? «Ангел
логарифмической линейки»? И, все же, нет, ангел, о котором пойдет речь – наш с
вами Ангел безотказный помощник, подсказчик, бесплотный, если иметь в виду
требование по уходу и питанию. Логарифмическая Линейка его имя. Мало того, я
твердо это знаю, характерный абрис ЛЛ в шестидесятых годах стал неким знаком
для молодых (25-30 лет) технократов шестидесятых.
Нечто вроде масонского со сломанной шкалой и циркулем (изумительно
красивого!). Допускаю, что даю основание
заподозрить у автора заметки признаки «Альцгеймера», еще бы, его действия
напоминают работника нынешнего времени, поставившего собой конторские счеты,
чернильницу непроливайку и «вставочку» с пером «уточкой» (разрешенным только для старших классов примерно в
1946г.). Возможно, мне не поверят, но логарифмическая линейка (ЛЛ) до войны была исключительно дорога, и предоставлялась с инвентарным номером
нужным специалистам вместе с вмененной ответственностью, приближая ее к
владению печатной машинкой. (Это были высококачественные немецкие приборы с
русифицированной наклейкой).
После войны ЛЛ стали выпускаться у нас, думаю, что
на базе оборудования и матриц полученных по репарации. Они были дороги. По
крайней мере, уже в 1953 кураторы из
деканатов ЛПИ советовали студентам «не пропивать» стипендии, а копить на ЛЛ ко
второму курсу. «Линейки» были невысокого качества. Бегунки с досадными люфтами.
Пружинки вываливались. Пластик с нанесенными шкалами отслаивался, риски
стирались, а у студентов, особенно общежитских, – смывались (из-за частого
соприкосновения со «спиртосодержащим»). Со временем, подвижные шкалы на
однотипных линейках становились невзаимозаменяемыми. (В середине 50-х появились
ЛЛ из ГДР. Алюминиевые, с тугой шкалой. Четкие, но слабоконтрастные риски.
Очень дорогие!). Проектные и исследовательские организации снабжались
удлиненными – 50-ти сантиметровыми «линейками», позволявшими уверенно «брать»
третий знак. Они были еще менее надежны, неудобны, некрасивы, неэргономичны,
как сказали бы сейчас. Но, все равно, они оставались не столько хранителями,
сколь «сохранителями» (студенческих зачеток). Бездарное их исполнение и анти
эстетизм не претили гениальной идее и благотворной функции этого изумительного
прибора.
Давайте оставим наш нынешний
снобизм неофитов кибернетики и цифровой техники, отбросим высокомерие к
примитиву ручного счета, требующему «исчислять» на ЭВМ стоимость 2-х пачек
сигарет (предварительно выложив в цифре стоимость одной), выключим компьютер на
запросе: «Привет ГУГЛ! «шестью-семь?».
Логарифмическая Линейка наиполезнейшее произведение математического
гения, не порвавшего с реальностью, снизошедшего к потребностям непосвященных.
Вещественный дар культуре, демонстрирующий творческую и эстетическую силу
дисциплинированной и ответственной формы мышления, присущей искусству точного
знания. (Математика, физика, техника, архитектура…). В наше время, скачком
порвавшим с трех тысячелетней практикой считать не только умом, начертанием
знаков, но и движением руки,
Логарифмическую Линейку можно уподобить памятнику культуры, даже
Парфенону (столетиями и тысячелетиями исполнявшим функцию образца и меры
архитектурной науки и строительной технологии). Перенеситесь мысленно хотя бы
на сорок лет назад. Представьте себе активную проектно-инженерную, исследовательскую, лабораторную деятельность
проектанта, воплощающего идеи «башни Шухова», или газотурбинной установки. Какое невероятное
количество конструктивных взаимосвязанных, а иногда критических параметров ему
необходимо оценивать использовать и принимать во внимание, притом, достаточная
точность – вторая-третья значащая цифра. Тома математических таблиц натуральных
и десятичных логарифмов,
гиперболических, тригонометрических функций прямых и обратных. Нудная
работа вычисления корней, особенно кубических (были и такие таблицы).
Даже обычная работа у кульмана
ежечасно требует арифметических и алгебраических вычислений. Вот тут-то 90%
«вспомоществования» нагрузки ложилось на
ЛЛ. Это не хитрое деревянное (чаще всего) изделие обеспечивало помимо умножения – деления,
возведение в степень, вычисление корней, потенцирование, вычисление логарифмов,
гиперболических и тригонометрических функций. При этом почти никогда не
требуется промежуточная запись (достаточно установок рисок). Оно, «это
изделие», и таблица и справочник и, в конце концов, массажный инструмент,
которым можно в раздумии постучать себя по голове или даже почесать спину.
Представьте испытателя, исследующего эффективный теплообмен в газовом потоке
(50-е годы – какая там автоматика!). Одна из его задач, при вариации зазора,
температуры и скорости, – не допустить перехода от ламинарного к турбулентному
течению! Вот почему, опытный испытатель не выпускает ЛЛ из рук, а в голове
только один числовой предел: «(Re)
2300!» (Рейнольдс). «Логарифмическая линейка» естественна, эргономична, она
слажена с умственной работой, снимает напряжение мягкой подвижной комбинаторикой трех ладно
подогнанных элементов, зрительным разнообразием комбинации шкал, тактильной
релаксацией от ощущения плавности движения, в общем, обстоятельствами,
способствующими психологическому
равновесию («человечностью»). (Можно найти аналогию с перебиранием четок,
вращением шаров на ладони…). Линейка тренирует навыки в счете, обязывая
неустанно контролировать порядки величин.
В сидящем в задумчивости с
логарифмической линейкой исследователе романтик мог усмотреть поэта, застывшего
с пером в руках…(Шутка!). В 50-е, 60-е, в кино (кинохронике) ЛЛ укрепилась как
символ инженера – исследователя, подобно стетоскопу на шее доктора. Те, кому
сейчас за семьдесят, наверняка вспомнят
нередкую для ночных испытаний картинку: задумавшийся или даже заснувший
лаборант, с линейкой, ставшей подпоркой между лбом и столом. Не знаю, виноват
ли в этом Зигмунд Фрейд, но она (линейка), с ее выдвижной шкалой, иногда вполне
сознательно использовалась в качестве указки или даже фаллического символа,
особенно в спорах при ночных, как правило, тяжелых экспериментах.
После войны, когда в Ленинград
возвратились эвакуированные предприятия, в городе сосредоточился гигантский
научно промышленный потенциал, включавший специализированные и академические
НИИ, КБ, ВУЗы. Преимущественно общее машиностроение, энергетика, судостроение,
вооружение, цветная металлургия (наука). По этим наукоемким отраслям – больше
половины от потенциала страны. А если говорить об инженерном и
исследовательском проектном контингенте специалистов и студентах технических вузов, то можно утверждать,
что более 80% всех логарифмических линеек страны были задействованы в Ленинграде.
Академик А.Ф. Иоффе, возглавлявший ФИЗТЕХ, основал, возглавлял и
курировал еще несколько научно промышленных организаций. Это «Институт Полупроводников АН.» – ИПАН,
«Агрофизический Институт», СКБ-ИПАН, СКБ-ПП, (к этим я имел отношение по
работе), возможно, еще и другие лаборатории, кафедры. Мне рассказывали сотрудники
академика (профессор А.Р.Регель), если
академик посещал какую-нибудь из
многочисленных лабораторий в своих институтах, то из кармана его халата торчала логарифмическая
линейка, подаренная самим Конрадом
Рентгеном.
Под аккомпанемент шелеста
движков и подвижных шкал выросло общество шестидесятников, точнее та его часть,
что привержена ведущей партии «Физики шутят». «Устав» этой партии (не назвать
ли их «Логарифманосцами»?) был опубликован в Обнинске физиком В. Турчиным в 1965 году в виде книжки с этим же названием
и эпиграфом (см. выше), что использован
и в этих заметках. Эта страта из общества шестидесятников («Физики шутят»,
опять не знаю, как их назвать, «физшуты»?),
в полном, не переносном смысле – счастливые люди не только у нас. Я
встречался с уехавшими в середине 80-х в Израиль и в Германию, и через, а то и
прямо безвозвратно, – в Калифорнию. Их материальная и профессиональная судьба
по нашим меркам завидны. Они выбросили свои ЛЛ и забыли о них, как о метле и
совке (в прямом и переносном), когда есть пылесос. Карманные калькуляторы со
всеми функциями, более мощные, чем я покупал у фарцовщиков в 90-х, можно было
взять на службе, как шариковую ручку. Но та веселая раскованность, то право на
ошибку и почти бесконтрольная свобода требовать от начальства удовлетворить те
или иные технические прихоти, возможность смотреть на них сверху вниз, каким мы реально обладали в
СССР (конечно, «во исполнение» постановления СовМина и ЦК КПСС!) этим,
уехавшим, теперь представлялось утерянным счастьем. Административное и
партийное начальство смотрело «физикам» в рот, и с удовольствием выслушивало
политические шуточки и про Хруща, и про Брежнева. (Я сам слышал от
партработника про «сосиски сраные» (соц. Страны). Шестидесятничество и
«физшутизм» были осознаваемой счастливой эпохой совсем не продуктом, аберрацией
воспоминания прошлого. По сути, это была революция. Активную, образованную,
реально (не пропагандистски)
продуктивную часть населения не арестовывали, позволяя ей не только шутить, но
и издеваться над властью. Это люди не парт, проф. собранней, митингов,
совещаний и даже не калькуляторов, но люди круга «Логарифмической Линейки».
Память о «ЛЛ» со временем еще ярче
выявляет ее ангельскую миссию и
оставляет за ней право оставаться нечто вроде масонского знака. Ведь на
масонском гербе тоже изображены математические инструменты…
Удивительны и разнообразны были
логарифмические линейки. В ЦКТИ работал техник, у которого была удивительная
американская ЛЛ, попавшая через
Ленд-лиз. Металлическая, безумно привлекательная. Невероятное число шкал,
изумительная тончайшая гравировка. Широкий бегунок – весь в шкалах и на нем еще
один бегунок, увеличительное стекло, колесики нониусов. Блеск! За стакан водки
он разрешал ее покрутить и даже облить бензином – и, хоть бы что! Я сохраняю
линейку, подаренную в 1934 году моему отцу его родным братом Михаилом
Юрьевичем, моим дядей, работавшим экономическим атташе в Берлине до 34г.,
арестованным в 39, расстрелянным в 41г. за 4 дня до начала войны.
Реабилитирован в 1956. Линейка
изумительная, обычного размера, но с так называемой «сломанной шкалой», то
есть, ее фактическая точность эквивалентна полуметровой. Чудесная гравировка.
Плавная, абсолютно безлюфтовая. PRA^ZISION/N27 ALBERT
NESTLER AG
LARI B. Изделию, наверное, уже 100 лет. То есть,
столько, сколько «вырезано» из европейского пути развития России.
P.S. Это
примечание не имеет отношение к теме статьи, но мне захотелось, все же
рассказать об ассоциациях, которые возникают в связи с чудесным для нашей
родины и исключительном по своему месту в науках и жизни числительному
«шестьдесят». (На логарифмических линейках оно, к сожалению, не выделено). Как
пишет известный математик и историк науки Д. Стройк, шестидесятеричная система
и изобретение нуля – оказалось величайшим и прочным, по отношению разрушающему
времени достоянием человечества. Время и пространство (через геометрию)
воспринимается и оценивается нами через эти гениальные новации
шумерско-вавилонских жрецов, предложенные пять тысяч лет тому… Почему
«Шестьдесят», а не десять или сто? Очень просто, число 60 обладает максимальным
числом делителей (2,3,4,5,6,10,12,15,20,30). Установив эталон времени, как
средний промежуток межу ударами сердца здорового человека в состоянии
покоя (секунда), как приобщённость к
«60», появились «минута», «час» и сутки
как 24 часа. Угловые меры, независимо от того, что вы желаете определить
оптимальную ли расстановку закуски на фуршетном столе, или угол рассеяния
нейтронов на мишени «Коллайдера», эти параметры будут приняты вами в точности
таковыми, какие предложили вам шумерские специалисты в своей привязанности к
«шестидесяти». А слово «ШЕСТИДЕСЯТНИКИ» веселое, светлое и чрезвычайно
значимое.
