Максим
Артемьев, Forbes Contributor
Сергей
Кириенко был удостоен звания «Герой России» за участие в разработке новых видов
ядерного оружия. К сожалению, все ценные разработки отечественные ученые
создали еще в советские годы. Это атомные, космические и военные
технологии. Эти сферы нуждаются в дальнейшем развитии, но амбициозных планов на
них нет.
На
прошлой неделе общественность узнала о двух разных, но на самом деле
взаимосвязанных новостях. Сергей Кириенко, курирующий в Кремле вопросы
внутренней политики, оказывается, удостоен звания «Герой России», а на
реализацию нацпроекта по науке предполагается потратить 546 млрд рублей.
«Геройский
подвиг» Кириенко заключался в разработке новых видов ядерного оружия, которая
напрямую связана с научными технологиями. СМИ и соцсети порядком поиздевались
над награжденным, хотя, собственно, поводом для иронии был пробел в новейшей
российской наградной линейке. В советское время существовало два «героя» —
«Герой Советского Союза» и «Герой Социалистического Труда». Ученых-атомщиков и
стоявших над ними руководителей, создавших атомную бомбу, награждали именно
последним званием. Сейчас же, исходя из новых капиталистических реалий, героев
труда убрали за ненадобностью, и теперь все просто «герои», что и порождает
иронию.
Стоит
заметить, что из шестнадцати трижды Героев Социалистического Труда — десять —
выходцы именно из советского атомного проекта. Именно ядерщиков советская
родина награждала щедрее всего. Ракетчики выше дважды героев соцтруда не
поднимались, как тот же Сергей Королев.
Переброска
бизнесмена-комсомольца Кириенко на «Росатом» вполне укладывается в советскую
парадигму «талантливых руководителей» — «эффективных менеджеров». Точно так же
60 годами ранее Лаврентий Берия, человек вообще без высшего образования, стал
руководить созданием атомной бомбы, и небезуспешно. Он добился воспроизведения
американского образца за четыре года — выдающийся результат, с учетом состояния
тогдашней инфраструктуры.
Советская
наука была по преимуществу наукой военной, работавшей на оборону. Сегодня же
стоит задача (исходя из указа президента Владимира Путина от 7 мая 2018 года,
для реализации которого и требуется 546 млрд рублей) создания в России науки, в
первую очередь гражданской, открытой миру.
Путин
поставил для своих подчиненных непростые цели: «обеспечение присутствия
Российской Федерации в числе пяти ведущих стран мира, осуществляющих научные
исследования <…>, привлекательности работы в Российской Федерации для
российских и зарубежных ведущих ученых и молодых перспективных исследователей».
Там же речь идет и о «опережающем увеличении внутренних затрат на научные
исследования и разработки» и о «развитии сети уникальных научных установок
класса «мегасайенс», а также о «создании не менее 15 научно-образовательных
центров мирового уровня». Насколько реально выполнение подобных задач?
Время
бюджетной экономии
Когда
Иосиф Сталин ставил задачу по созданию ядерного оружия, то на нее бросались все
ресурсы страны, а ответственные ученые знали, что им будет за неисполнение
поручения. Сегодня мы, к счастью, живем в иных условиях, и за неисполнение
указаний директивных органов суровых кар не предусмотрено. Также, к счастью,
ради исполнения любой ценой задач, не будут изыматься последние ресурсы. Мы уже
рассматривали подобную ситуацию в связи с
отчетом правительства в марте этого года, как оно провалило свои обещания
пятилетней давности. В том числе не сдержало обещания, что «внутренние затраты
на исследования и разработки должны были составить к 2018 году 2,48% к ВВП». По
последним опубликованным данным этот показатель равен 1,1%.
Согласно
прошлогоднему исследованию ВШЭ, Россия находится на 35-м месте в мире по уровню
бюджетных трат на науку. В пятерку же лидеров входят Израиль (4,25%), Южная
Корея (4,23%), Швейцария (3,42%), Япония (3,29%) и Швеция (3,28%). Если
рассматривать ситуацию в денежном выражении, то Россия находится на десятом
месте — $37,3 млрд, тогда как у Индии $50,3 млрд, а нам в затылок дышит Тайвань
с $33,6 млрд. Даже Бразилия тратит на науку больше — $38,4 млрд.
Следующие
шесть лет — это время строгой бюджетной экономии. Россия только-только начинает
выходить из экономической рецессии. Собственно серьезного роста нет уже десять
лет, с 2008 года. ВВП топчется на месте. Как в таких условиях двигать вперед
науку, да причем семимильными шагами — совершенно непонятно. Мы уже видели
создание в Москве «международного финансового центра». На наших глазах успешно
провалилась пенсионная реформа по-зурабовски. А создание Инновационного центра
«Сколково» ни на йоту не приблизило его к Кремниевой долине. Правительство
России не отвечает за свои обещания.
Отсутствие спроса на
инновации
В
России мал спрос на инновационные разработки. Если экономика целиком завязана
на добычу и экспорт углеводородов, то ждать развития наукоемких отраслей было
бы наивно. Сингапур, Гонконг, Тайвань стали великими наукоемкими экономиками,
грубо говоря, от бедности. Нефтяные монархии Персидского залива и не пытаются в
этом смысле угнаться за Израилем или Южной Кореей. Они развивают у себя как
альтернативу природным ископаемым туризм, развлечения, шопинг, предоставление
финансовых услуг. А также вкладывают активно деньги по всему миру.
Есть
у России перспективы для создания мощной науки? Нет. То, что имеется ценного и
востребованного на глобальном рынке, создано было еще в советские годы, —
атомные, космические и военные технологии, именно их и надо бы развивать. Но
пока и в этих сферах никакого прорыва не наблюдается, нет амбициозных планов. Когда
Россия последний раз запускала АМС к другим планетам? Почему нет программы по
исследованию Марса, Юпитера и прочих объектов? Каждый такой проект стоит $2-3
млрд, как свидетельствует опыт НАСА и ЕКА, но он влечет за собой и приток
ученых из разных стран, и разработку действительно революционных технологий,
создает рабочие места. Даже Индия уже отправила аппарат к Марсу, а Китай — к
Луне.
Байконур
строили 2,5 года, а космодром Восточный — девять лет и пока произвели только
три запуска. Как при таких черепашьих темпах можно рассчитывать на создание
объектов «меганауки» в России? Да еще при столь неблагоприятной
внешнеполитической обстановке. Значительная часть ведущих научных держав мира,
начиная с США, с нами контактов в области высоких технологий поддерживать не
будет. Вспомним, что энергетическую блокаду Крыма мы прорывали при помощи
немецкой и китайской техники. И это вылилось в скандал с фирмой Siemens. Даже в жизненно важной для
России области геологоразведки, технологий добычи полезных ископаемых и их
переработки, страна сильно зависит от иностранных поставщиков. Вот где надо
совершать прорыв.
Российское
руководство попало в неприятную ситуацию. С одной стороны, оно объективно не
может выйти из конфронтации с Западом, ибо это грозит внутренними потрясениями
в результате капитуляции перед его требованиями. С другой, конфронтация
препятствует техническому и научному прогрессу. При этом у России нет тех
ресурсов и возможностей СССР, которые позволяли ему поддерживать жизненно
важную для него науку в отрыве от мировой.
Другая
проблема, помимо финансовой и политической, институциональная. Каждая страна
создает собственную модель науки. У нас же, разрушив худо-бедно работавшую
советскую модель, не создали взамен работающей альтернативной модели. Налицо
метания с попытками заимствовать то американский, то европейский опыт
университетской науки. Реформа Академии наук, формально давно назревшая, у нас
исполнилась «по-черномырдински» — «хотели как лучше, а получилось как всегда». Думается,
правительство просто никак не может собраться с духом и признать публично
очевидное: в обозримой перспективе Россия не будет великой научной державой.
Forbes,
10.07.2018