Начало, Часть 2, Часть 3, Часть 4

Б.И.Нигматулин, д.т.н., профессор

Продолжим знакомство со стенограммой того исторического совещания. Она отчетливо показывает слабость и низкопоклонство перед вождем высшего военного руководства, что стало причиной неподготовленности Красной армии к войне и 150-тысячных безвозвратных потерь живой силы, утрату огромного количества боевой техники.

Г.М. ШТЕРН (Герой Советского Союза, командарм 2-го ранга, командующий 8-й армией, 04.06.1940 – генерал-полковник. В 1941 г. - начальник ПВО наркомата обороны. Расстрелян по необоснованному обвинению 28.10.1941 г.): «8-я армия не может похвалиться большими успехами… [Однако] мартовское наступление, которое мы основательно готовили по детально указанному лично тов. Сталиным замечательному плану [выделено, автор], наступление, по которому из восьми дивизий армии шесть дивизий, около 90% артиллерии и вся авиация наносили мощный удар на узком фронте, начало успешно развиваться.

План, данный 8-й армии тов. Сталиным, является примером [выделено, автор] смелого сосредоточения максимума сил на главном направлении. Особенно интересны и оригинальны указания тов. Сталина по оперативному и тактическому использованию артиллерии при прорыве [выделено, автор]. Хотя это наступление не было нами в связи с заключением мира доведено до конца, высшему командному составу РККА необходимо изучить указания тов. Сталина по этому плану [выделено, автор] и самый план и ход Лоймоловской операции…

В ходе боев первого периода войны были окружены некоторые части 8-й армии. Командование 8-й армии вплоть до момента разделения 8-й армии на 8-ю и 15-ю армии не сумело ликвидировать это окружении.… Считаю, что это было бы только плюсом для всей войны, если бы мы [части 56 корпуса: 18 сд и 34 лтб] тогда отошли на 15-20 км». В довоенных боевых уставах Красной Армии было плохо прописаны условия, при которых можно и нужно отступать». Это сильно вредило в и начале Великой Отечественной войны.

СТАЛИН: «Правильно».

ШТЕРН: «Я считаю, что здесь, прежде всего, моя вина. Надо было набраться смелости и доложить вам [выделено, автор] о необходимости отвода 56-го корпуса».

СТАЛИН: «Товарищ Штерн, у нас в уставе или в наставлении нет ли специального раздела, что должна делать часть, если она окружена?» [выделено, автор].

ШТЕРН: «Есть, товарищ Сталин, в уставе. Она должна прорваться из окружения. Но сейчас на основе этой войны и целого ряда эпизодов других войн надо будет раздел боя в окружении основательно расширить и отработать. В современной войне при наличии многочисленных подвижных соединений, …окружения будут нередки, и этот вид боя и задачи начальников в условиях окружения мы должны лучше разработать и отразить в уставах». К сожалению, этого не было сделано до начала Великой Отечественной войны, что также сыграло свою негативную роль на её начальном этапе.

ШТЕРН: «А мы обязаны извлечь все уроки из опыта этой войны, чтобы у нас не было в дальнейшем подобных промахов. Для этого Центральный Комитет партии нас сюда и собрал. И тов. Сталин, и тов. Молотов, и тов. Жданов, как видите, не пропускают ни одного оратора. [классический реверанс в сторону начальников, выделено, автор].

Всего шесть дивизий, наступавших по пяти изолированным одна от другой дорогам на тристакилометровом фронте. К моменту моего вступления в командование [16.12. 1939 г.] все эти шесть дивизий были в бою до последней роты и имели тяжелые потери. [То есть командование 8-й армии было крайне неудачным].

Это в армии на важнейшем направлении, в армии, которая должна была освободить наши войска Карельского перешейка от штурма «линии Маннергейма» [т.е. обойти её, автор] и могла это сделать, если бы там было сосредоточено сразу дивизий 14-15 и эти дивизии пошли бы не растопыренными пальцами, и примерно, в соответствии с тем планом, который дал потом тов. Сталин [выделено, автор], т.е. двумя-тремя настоящими сильными группами». Как это было предусмотрено по первоначальному плану, подготовленному начальником Генштаба Б.М.Шапошниковым, и отвергнутому Сталиным.

ШТЕРН; «Нужно сказать прямо, тов. Мерецков, тебя наградили крепко, по заслугам…, но, подготовил ты, правда(не один ты виноват, многие были виноваты) ЭТУ ВОЙНУ ПЛОХО» [выделено, автор].

Штерн - единственный из выступавших с явной критикой Мерецкова за плохую подготовку к войне. Из этого следует, что личные отношения между Штерном и Мерецковым были напряженные. Тем ни менее, Мерецков был арестован на второй день Великой Отечественной войны, на основании выбитых под пытками показаний Штерна, об их совместном участии в заговоре и контрреволюционной деятельности.

СТАЛИН: «Он хочет сказать, округ-то ваш, Ленинградский, а подготовили войну плохо» [выделено, автор].  Отводит от себя вину за то, что отмел план войны, подготовленный Б.М.Шапошниковым.

ШТЕРН: «Я продолжаю и об обстановке. Командование 8-й армии, абсолютно не считаясь с обнаруженным и все возрастающим сопротивлением противника, истощением войск, огульно требовало только наступления. Резервов не было буквально ни одной роты на всю [8-ю] армию [выделено, автор], и в таких условиях соответствующая директива была, Кирилл Афанасьевич [Мерецков], очень крепкая и от вас».

МЕРЕЦКОВ: «Вы страховаться умеете…»

ШТЕРН: «Вот что доносил тов. Кулик, кажется, через два дня после моего приезда в армию. Читаю:«Непрерывные бои продолжаются на всем фронте армии, особенно ожесточенные бои вчера и сегодня на правом фланге 56-го ск (18-я сд). Дивизии (стрелковые полки)истощились до крайнего предела. Есть полки по 250-300 человек, пополнение поступает слабо... Командный состав, потеря которого особенно велика, совсем не прибывает. Необходимо для 8-й армии прислать с 20 по 30 декабря минимально 20 тыс. только пехотыи пулеметчиков [выделено, автор], в том числе 5% телефонистов и сапер, 3 тыс. младших командиров тех же специальностей и не меньше 1 тыс. человек командного состава пехоты, в том числе не менее 100 человек старшего комсостава. Иначе положение может стать очень серьезным... Кулик».

Тыл обеспечен не был. Организация дивизий не соответствовала театру военных действий. Войска были не приспособлены и не обучены для действий в лесу, в глубоком снегу, плохо одеты [выделено, автор]. Наступали только по дорогам, растянувшись бесконечной и беспорядочной кишкой изолированными одна от другой колоннами с 30-50-километровыми промежутками между колоннами и без тактического взаимодействия между ними. Лес по сторонам дороги не прочесывался, в нем оставались финны, имевшие в лесу свои базы. Из леса легкие, в основном лыжные, отряды финнов, действовали на фланги и тылы наших войск. Все это породило на первых порах нервность и растерянность войск и командования.

Нечего греха таить, товарищи, начинали мы с вами в этой войне не блестяще. И то, что мы добились относительно быстрой, в труднейших условиях, исторической победы над финнами, этим мы обязаны, прежде всего тому, что тов. Сталин сам непосредственно взялся за дело [выделено, автор] руководства войной, поставил все в стране на службу победе. И «штатский человек», как часто называет себя тов. Сталин, стал нас учить и порядку [выделено, автор], прежде всего, и ведению операций, и использованию пехоты, артиллерии, авиации, и работе тыла, и организации войск».

СТАЛИН: «Прямо чудесный, счастливый человек! Как это мог бы сделать один я? И авиация, и артиллерия...» Рядом с собой не называет ни одной фамилии командующего фронтом (Тимошенко) или армией.

ШТЕРН: «Тов. Сталин, только Вы, при Вашем авторитете в стране, могли так необыкновенно быстро поставить все на службу победе [выделено, автор] и поставили, и нас подтянули всех и послали лучшие силы, чтобы скорее одержать эту победу. Это же факт, что мы использовали артиллерию, как Вы нам говорили, за авиацию Вы нас били очень крепко, и авиация резко подняла свою работу, начав действовать как Вы указали, и все прочее, ведь все здесь это знают, было именно так, как я сейчас сказал.

Я хотел бы сделать несколько коротких практических предложений:

Первое. Генштабу, нам командующим и Военным советам необходимо внимательнее работать над всесторонней подготовкой театров военных действий и над оперативными планами… Оперативные планы в ряде случаев у нас формальные, недодуманные до конца, подчас без идеи или с идеей, реально не обеспеченной силами и средствами.

Второе. Организацию вооружения и тылы войск, в первую очередь стрелковых дивизий, необходимо больше, чем сейчас приспособить по штатам мирного и военного времени к тем театрам военных действий, на которых они будут драться. …Чтобы меня неверно не поняли, я хочу пояснить, что основы организации должны быть едины для всей Красной Армии, но ряд элементов организации войск должен быть построен в соответствии с реальными условиями отдельных специфических направлений.

Третье. Тов. Ворошилов совершенно правильно говорил недавно о необходимости сокращения дивизионных тылов. Эти тылы у нас слишком громоздки, чем затрудняют маневренность дивизий. … За счет уменьшения транспорта дивизий лучше усилить армейский транспорт, который на войне всегда имеет более значительную и эффективную нагрузку и движение которого легче регулировать.

Четвертое. Наряду с общими для всей армии ежегодными приказами наркома по основным задачам боевой подготовки, необходимо также приказом наркома и директивой Генштаба ставить особые задачи по боевой подготовке для исполнения отдельным специфическим округам, в первую очередь таким, как 1-я и 2-я армии, ЗабВО, ЛВО, ЗакВО и др.

Пятое. Необходимо сосредоточить особое внимание на подготовке стрелковых войск, больше всего на подготовке одиночной и мелких подразделений [выделено, автор]. Обучение современной пехоты, это весьма сложное дело, в том числе обучение одиночного бойца - он должен иметь очень много прикладных знаний, навыков и тренировки и должен владеть немалой техникой. [Соотносится с замечанием Маннергейма[1]].

Нельзя в дальнейшем для комплектования пехоты давать только то, что остается после укомплектования всех других родов войск. Необходимо лучшую молодежь посылать в стрелково-пулеметные училища…В отношении командного состава запаса. Главная работа в накоплении запаса комсостава — это готовить его для пехоты ,которая несет больше потерь, чем все остальные рода войск, взятые вместе…[выделено, автор]…больше всего командиров взводов и командиров рот - стрелковых и пулеметных…Программы есть, но готовим мы пока комсостав пехоты неудовлетворительно, а запас комсостава для пехоты и количественно и качественно - совсем плохо». [выделено, автор]

СТАЛИН: «Если общевойсковой командир знает пехоту в узком смысле и не имеет понятия об авиации, артиллерии, он не может командовать».

ШТЕРН: «Совершенно, верно…

Шестое. Надо установить, что основная работа по организации взаимодействия прежде всего с артиллерией, а в ряде случаев и с танками, заканчивается не в батальоне и дивизионе, а в стрелковой роте и батарее.  [выделено, автор] Нужно записать это в уставе и, в частности, при подготовке атаки дать не только командирам батальона и артиллерийского дивизиона, но и командирам роты и батареи необходимое время для увязки на местности этого взаимодействия. Это подтверждается опытом и Испании, и Хасана, и Монголии, и наконец, особенно, войны в Финляндии. Раньше устав, трактовал иначе и это весьма принципиальное положение надо изложить, как диктует опыт боев. [Именно такое взаимодействие было принято в Вооруженных силах Германии].

Седьмое. В связи с величайшим значением полевых укреплений, считаю необходимым установить, как правило сдачу зачетов по периодам обучения каждым отделением, взводом, ротой, батальоном на постройку полной профили соответствующих участков обороны с устройством+ препятствий, маскировкой и постановкой, хотя бы частично, проволоки. Полевые укрепления нельзя только трассировать, жалея людей, а надо строить по-настоящему [выделено, автор]. Это позволит высвободить много войск для маневра, для наступления, потому что при хорошо оборудованных позициях потребуется для обороны меньше войск, чем при плохо оборудованных [выделено, автор]. Инженерная подготовка должна стать одним из важнейших элементов обучения всех сухопутных родов войск… Тов. Сталин, нам для войны потребуются сотни тысяч тонн колючей проволоки» [выделено, автор].

СТАЛИН: «Этот вопрос надо поставить решительно».

К сожалению, до начала Великой Отечественной войны в должном объеме не удалось развернуть производство колючей проволоки. В первый год войны было не до неё, поэтому по лендлизу (второму протоколу: 01.07.1942 – 30.06.1943 гг.) США в Советский Союз поставили (по отгрузке) 50,4 тыс. тонн колючей проволоки [2] или около  500 тыс. км. По оценке автора во время войны, ее производство на уральских металлургических заводах составило до 200 тыс. тонн.

ШТЕРН: «Восьмое. Одно замечание по оперативной подготовке. Действия войск на Карельском перешейке…, а также Лоймоловская операция 8-й армии показали, что при соответствующей службе регулирования можно базировать на одной дороге 4, 5 и даже до 6 дивизий со средствами усиления. Мы, правда, подстроили пару сотен километров параллельных колонных путей, отростков, разъездов и т.п., расширили дорогу, но основной артерией питания была все же одна дорога [выделено, автор]. Этот новый опыт весьма интересен для оперативных расчетов. Такое сосредоточение войск будет иметь место, естественно, только на важнейших оперативных направлениях, которые мы сможем обеспечить и дорожными войсками, и прикрыть основательно с воздуха. До сих пор мы даже теоретически не мыслили себе такой возможности. Этот вопрос, весьма важный для нашего оперативного искусства, и еще проверить в опытном порядке на больших маневрах».

Это важное замечание Штерна так или иначе реализовывалось во время Великой Отечественной войны. Из выступления Г.М.Штерна видно, что, в отличие от многих командующих армиями, он был зрелым военным специалистом, абсолютно лояльным  Сталину. Видно, как он системно мыслил и четко формулировал стратегические задачи для повышения боеспособности Красной Армии. Г.М.Штерн по своему потенциалу конечно был бы один из успешнейших командующих фронтами в Великой Отечественной войне. Произошла большая беда для нашей страны и Красной Армии, что за 2 недели до начала войны, 07.06.1941 года, его арестовали, под пытками вынудили признаться в троцкистском заговоре и без суда расстреляли   28.10.1941 г.

А.В. ХРУЛЕВ (корпусный комиссар, начальник снабжения Красной Армии. Во время Великой Отечественной войны зам. наркома обороны, начальник Главного управления тыла Красной Армии, одновременно в 1942-1943 гг. нарком путей и сообщений, генерал армии 1943г.): «К началу войны … Ленинградский военный округ и северные армии действительно не были обеспечены различного рода имуществом, … особенно…в теплых вещах…, в валенках через несколько дней после начала войны…[выделено, автор] Некоторым …работникам [и выступавшим] представлялось …, что у нас всего этого имущества не имеется [выделено, автор]. Совершенно правильно тов. Сталин однажды указывал, что мы не умеем распоряжаться оперативно своим имуществом...» [выделено, автор].

Этот явно комплиментарный пассаж Сталину. Но именно по вине Сталина, Ворошилова и Мерецкова Красная Армия не была подготовлена к войне в зимних условиях, ПЛОХО (Штерн). Вопиющим примером этого явилось как раз отсутствие теплых вещей и валенок для воинских соединений и ЛВО, и пребывавших из различных военных округов.

ХРУЛЕВ: «В армии [на складах] на 30 ноября имелось 1579 тыс. пар валенок, причем они находились: 115 тыс. пар - в Московском округе, 258 тыс. пар - в Ленинградском округе[хватало более чем на 2/3 личного состава округа], на 220 тыс. - в Белорусском округе…в Харьковском округе было 160 тыс. пар, в Киевском округе - 288 тыс. пар…».

ГОЛОС: «[Однако] на Дальний Восток все было отправлено в ноябре из Ленинградского округа». [Это значит, что командование ЛВО реально не предполагало, что может начаться война, и не предусмотрело, хотя бы на всякий случай, отложить вывоз теплых вещей и валенок в Дальневосточный военный округ, выделено, автор].

ХРУЛЕВ: «Причем - из Киевского, Белорусского, Харьковского - вывезены. …И, кроме того, по Вашему указанию [тов. Сталин] было вывезено 300 тыс. пар с Дальнего Востока, где лежало 600 тыс. пар в неприкосновенном запас…[Однако], для завоза валенок с Дальнего Востока время было упущено».

ГОЛОС: «Почему же вы вынуждены были всю промышленность по указанию тов. Жданова переключить на это дело? В Ленинградском округе ничего не было».

ХРУЛЕВ: «На 28 декабря [1939 г.] Ленинград дал [всего] 13 тыс. пар валенок… ибо у вас валяльной промышленности нет. …По указанию тов. Сталина… примерно во второй половине декабря, когда нужно было удовлетворять не только Ленинградский округ, северные армии, но и готовить дивизии, которые должны были пойти на усиление Ленинградского военного округа, … с 15 декабря по 15 января промышленность нам дала 844 тыс. пар валенок. Причем главные заводы, такие как Казанский, Ярославский и заводы на Востоке, давали самое большее количество валенок. Решили проблему аврально, через коленку. Её не должно было быть, если бы подготовка к войне не была организована так плохо». Это прямая вина Ворошилова и Мерецкова. В результате, из-за отсутствия теплых вещей и валенок несколько десятков тысяч красноармейцев было обморожено или преждевременно умерло от ран и болезней. 

МЕХЛИС: «Когда валенки в армию попали?»

ХРУЛЕВ: «В армию они шли большим потоком в первых числах января. [через месяц после начала войны, выделено, автор] … Я должен вам сказать, что ресурсы для обеспечения Ленинградского военного округа валенками были, но так как органы снабжения в этой работе оказались не на высоте своего назначения, то эти валенки своевременно не попали в Ленинград. Кроме всего прочего, командование Ленинградским военным округом не поставило вопрос о том, что нужны валенки, что требуется срочное обеспечение валенками..».. Им никто не приказал, а они сами не проявили инициативу, которая тогда была, да и сегодня в госуправлении России наказуема.

Тов. Сталин на пленуме Центрального Комитета говорил, что, может быть, нам, гражданским работникам, виднее со стороны. Эта скромность, которую проявляет тов. Сталин,она здесь в деле военного снабжения, в деле снабжения продовольствием и обмундированием,никак не может быть, мне кажется, принята. Тов. Сталин! Кто первый заметил, что армия может очутиться в тяжелом положении и может быть много обмороженных? - Тов. Сталин». [выделено, автор]. Сталин «скромно» промолчал.

В жесткой, командно-административной, авторитарной системе управления в Советском Союзе любая инициатива нижестоящих работников была подавлена. Ни один маломальский вопрос не решался без Сталина. Только он решал все проблемыы в стране - и крупные, и не крупные: от нехватки валенок, снабжения продовольствием, обмундированием, военного снабжения и многое другое… Конечно, эти вопросы не его уровня управления, а вот начать или не начать войну с Финляндией – его вопрос. Однако эта война нанесла огромный вред Советскому Союзу.

ХРУЛЕВ: «К великому сожалению в Наркомате обороны эти вопросы [обеспечения Красной Армии теплыми вещами и валенками] не ставились и надо вам сказать, что образцом сталинского руководства является осуществление самой программы производства этих теплых вещей

Примерно… во второй половине декабря нас вызвали в Центральный Комитет к тов. Андрееву и тов. Маленкову [секретари ЦК ВКП (б)], мне уже было понятно, что это было сделано по указанию тов. Сталина. Мы подробнейшим образом доложили о состоянии с теплыми вещами в армии… и тут же были приняты срочные меры. Самым характерным является здесь то, что выполнение этих заказов проверялось каждый день».

Как это похоже на «ручное» управление Президента России В.В.Путина: история с задержкой в апреле-мае 2020 г. дополнительной оплаты медицинским работникам за лечение коронавирусных больных или его окрик правительству страны в декабре 2020 г. по поводу скачкообразного роста цен на подсолнечное масло, сахар и другие продовольственные товары.

ХРУЛЕВ: «В этом деле громадную помощь оказали и областные партийные комитеты. Мне известно, что тов. Сталин в переговорах с одним из сибирских секретарей запросил у него, сколько имеется и сколько можно получить шапок-ушанок. Так вот, товарищи, сначала мы предназначили к отправке в армию 855 тыс. шапок-ушанок, в результате мобилизации наших областных организаций, в результате принятия мер со стороны Центрального Комитета мы в течение 10 дней получили 930 тыс. Точно такое положение было с меховыми рукавицами. Если первоначально запланировали получить меховых рукавиц 1 млн. пар, то мы в течение 15 дней получили 1600 тыс. пар. Было запланировано получить 80 тыс. полушубков, мы получили опять-таки при содействии областных организаций и при непосредственном руководстве ЦК больше 150 тыс. полушубков. Все это свидетельствует о том, какие громадные ресурсы у нас имеются в стране, какие неисчерпаемые возможности есть».

МЕХЛИС: «Это свидетельствует о том, что все должно лежать на складах заблаговременно» [выделено, автор].

СТАЛИН: «Вы расскажите, что нужно по вашему мнению, по вашему опыту иметь в обмундировании, в снабжении, чтобы лучше была и удобней для бойцов обувь и т.д.».

ХРУЛЕВ: «Мешает делу наша косность, неповоротливость, а иногда стремление ограничиться только тем, что выносят постановления и все. Нужно очень много работать над тем, чтобы выполнить это постановление и выполнить как следует. У нас, как правило, при выполнении решений правительства очень слабо борются за их реализацию, а тов. Сталин на приеме мне говорил, - умеете ли вы бороться по-настоящему за выполнение решений….

По вопросам обмундирования я хотел остановиться на одном вопросе — это об отправке частей на фронт. Ленинградцам приходилось очень много прибывающих частей обеспечивать на месте выгрузки…

Это большой вопрос и это не простой вопрос, как многим кажется. 113-я дивизия поехала в Ленинград и просила 9 тыс. пар валенок. Причем Ленинградский военный округ обеспечил ее валенками и другими теплыми вещами. Почему это происходит? Это происходит потому, что у нас приезжает командир дивизии к командующему армией с голыми руками. Он не привозит документа, который характеризовал бы, сколько у него обмундирования, пушек, снарядов и т.п.».

СТАЛИН: «Мы 44-ю дивизию просили узнать, сколько убито из этой дивизии, сколько попало в плен, не могут сказать, гадают, говорят тысячу. Оказывается, книжка какая-то была. Приехали в каком составе, тоже неизвестно, по книге нельзя судить, так как часть бывает хворает, получает пайки в госпитале, часть в отпуске. Списочный состав дивизии нереальный [выделено, автор], проверяли людей по книге. Действительный состав не отвечает тем записям, которые были сделаны в книге. Приехали сюда, сколько осталось в армейских или дивизионных, тоже неизвестно, сколько было на линии огня, неизвестно. Что делают проверяют, перекличку делают - неизвестно. Не знали, сколько убыло, это остается неизвестным. Разве так можно организовать работу?».

ХРУЛЕВ: «Это не только в 44-дивизии, это во всей армии...Вообще учет в армии личного состава и имущества поставлен настолько безобразно [выделено, автор], что нужно принимать самые решительные меры, чтобы навести порядок. В результате отсутствия данных о численности было тяжело снабжать Ленинградский военный округ и северные армии. С тов. Тимошенко у нас были расхождения буквально на 200 тыс. едоков [выделено, автор]».

СТАЛИН: «Надо заставить людей считать!».

ХРУЛЕВ: «И Генеральный штаб численности действующей армии не знал в течение всей войны и не знает на сегодняшний день.[выделено, автор]. Главное управление Красной Армии не знало численности финского фронта во время войны и не знает на сегодняшний день. Мне, например, на II квартал по Ленинградскому округу по пайкам дают данные на 46 тыс. человек. Это только вузы и тыл, а где же армии? Этого они не знают, выясняют. Органы снабжения работали плохо и их нужно бить». [выделено, автор].

СТАЛИН: «За одного битого двух небитых дают, дороже».

КУЛИК: «Я считаю, что вопрос обмундирования, техники и оружия обстоит так, что все это варварски бросается. Об этом нужно говорить, а не спорить и людей надо считать, а ты [Мерецков] не знаешь, сколько у тебя людей в округе».

МЕРЕЦКОВ: «Как это не знаешь?»

КУЛИК. «Людей мы не считаем, пушки бросаем. Это, товарищи, факт, позор. Нужно было проводить жесткую политику, а вы считаете, что не виноваты. Посмотрите сколько у нас теряется продовольствия, тов. Сталин».

ХРУЛЕВ: «Такое же положение с 100-й дивизией, с 4-й дивизией, 8-й дивизией. Я мог бы перечислить, у меня, есть целый ряд документов, но тов. Мерецков почему-то не верит. У меня есть документы за подписью тов. Мехлиса».

МЕРЕЦКОВ: «Нет у вас документов».

ХРУЛЕВ: «Нет, есть документы!».

Видно, что даже на совещании в присутствии Сталина была жесткая полемика с взаимными обвинениями и критикой. Как этого не хватает в сегодняшней российской практике госуправления.

ХРУЛЕВ: «С особой остротой встал вопрос о довольствии армии в войну. Надо сказать, что тут опять-таки вмешательство тов. Сталина не только исправило положение, но и открыло, если хотите, новую эру в обеспечении армии продуктами [выделено, автор], 5 января тов. Сталин указал, что у нас сейчас в связи с большими трудностями подвоза, в связи с очень крепкими морозами и в связи с тем, что армейский тыл очень растянут, надо добиться получения такого продукта, который можно было бы потреблять в морозы, который можно было бы легко перевозить с меньшими затратами транспорта».

СТАЛИН: «И который бы не портился».

ХРУЛЕВ: «Особое внимание было обращено тов. Сталиным на сухари. Когда я пришел к тов. Сталину, я видел, что этот вопрос, видимо, стоял, но наши руководители, очевидно, не серьезно отнеслись к этому, сухарями не занимались… …Всего в декабре месяце мы взяли от промышленности 700 т сухарей. В том же декабре мы предъявили требование, мелко-поместническое, если так можно сказать, нам 5 тыс. т сухарей в январе, они же обещали поставить 3 тыс. т. И вот, когда вмешался тов. Сталин, нам в январе поставили 9 тыс. т, в феврале нам уже дали 12 тыс. т сухарей, в марте - уже 18 тыс. т, сейчас у них производственная мощность на 30 тыс. т сухарей. Царская армия тоже заготавливала сухари».

СТАЛИН: «Целые фабрики были, в Сарнах».

ХРУЛЕВ: «В Ровно, в Брянске, Казани, в Боровичах, но тут сгорела в военное время.

Представьте себе, что царская армия со всеми своими производственными мощностями с привлечением земств, через, так называемые обывательские печи, получала с августа 1914 по август 1915 г. всего 9 млн пудов сухарей. У нас теперь, тов. Сталин, имеется, после Вашего вмешательства, совершенно свободная мощность - 18 млн пудов, их можно довести до 25 млн пудов.

Относительно концентратов. Мы представили образцы концентратов, которые давала промышленность в качестве гражданского ассортимента. Тов. Сталин указал, что эти концентраты не годятся. Во-первых, надо делать такие, которые не истощали бы страну, этого продукта должно быть в достаточном количестве».

СТАЛИН: «Чтобы был в массовом количестве».

ХРУЛЕВ: «У меня есть Ваша собственноручная записка: "Без жестяной тары и в массовом порядке". И вот, встал вопрос, сделать такие концентраты, которые можно было бы потреблять и в сухом виде. Тов. Сталин указал, что этот концентрат нужно сделать из пшена. Тут надо отдать справедливость тов. Микояну, он очень быстро это организовал, он хорошо знает эту промышленность и надо отдать справедливость промышленности, она активно взялась за это, и я думаю, что эти предприятия надо бы наградить.

Товарищи, подводя итоги всем работам по снабжению, по питанию и организации питания, надо прямо сказать, что сейчас, на основе указаний тов. Сталина, в питании армии буквально открывается новая эра [выделено, автор], которая облегчит тылы армии и работу командного состава по обеспечению бойцов в бою.

На основании тех же указаний, которые были сделаны, мы обязаны будем в этом году изготовить 50 тыс. термосов 12-литровых, на взвод - один термос. Этот термос сохраняет пищу в теплом состоянии в течение 24 часов…».

Б.М. ШАПОШНИКОВ (начальник Генерального штаба Красной Армии, командарм 1-го ранга, 7.05.1940 года Шапошникову было присвоено звание Маршала Советского Союза.В августе 1940 года по состоянию здоровья он был снят с поста начальника Генштаба и назначен заместителем наркома обороны СССР по сооружению укреплённых районов (УР). С началом Великой Отечественной войны, с 29.07.1941 г. вновь назначен начальником Генштаба. При его непосредственном участии были разработаны предложения по подготовке и проведению контрнаступления Красной Армии зимой 1941—1942 годов. 11.05.1942 г.был снят с поста начальника Генштаба после разгрома Крымского фронта под Керчью. С мая 1942 года по июнь 1943 года — заместитель наркома обороны СССР. В июне 1943 года назначен начальником Военной академии Генерального штаба. Умер от тяжёлой болезни 26.03.1945 года в возрасте 62 лет: «…Оперативный план противника был мало известен нам по агентурной разведке. Имелись, как говорил командующий Ленинградским военным округом [Мерецков], отрывочные агентурные данные о бетонных полосах укреплений на Карельском перешейке, это были лишь общие данные, но той глубины обороны, которая здесь была обрисована командующим Ленинградским военным округом, мы не знали» [защищал Мерецкова, выделено, автор].

Это не соответствует действительности. Начальник 5-го Управления Красной Армии И.И.Проскуров в своем выступлении на этом совещании показал, что все базовые данные о системе оборонительных сооружений на Карельском перешейке - «линии Маннергейма»: три оборонительных рубежа и их глубина обороны, в виде альбома лежали на столе у Мерецкова. Кстати, он сам признался в этом (см. выступление Мерецкова).

МЕХЛИС: «Когда этот материал был передан Генштабу?»

ПРОСКУРОВ: «До 1 октября 1939 г. К этому же времени было известно, что финны развертывают большие строительные работы... Именно летом 1939 г. Агентура доносила, что идет интенсивное строительство.

В течение лета 1939 г. в различных сводках было указано, что идет подвозка большого количества различного строительного материала. Точных данных во вторую половину 1939 г. мы не имели.

Все имеющиеся сведения об укреплениях и заграждениях были разработаны, нанесены на карту в Ленинграде и разосланы в войсковые соединения».

ШАПОШНИКОВ. «Разведка давала, что финская армия в военное время будет иметь до 10-ти пехотных дивизий и десятка полтора отдельных батальонов. В действительности, финнами было развернуто гораздо больше. Если верить всем финским нумерациям частей, - а верить особенно всем нельзя, потому что в ходе войны финское командование меняло номера частей, - финнами было развернуто до 16 пехотных дивизий и несколько отдельных батальонов» [выделено, автор].

ПРОСКУРОВ: «По людским ресурсам, что было известно по данным разведки?

По различным справочникам, которые были изданы, нам было известно, что Финляндия располагает 600 тыс. человек военнообязанных. Военно-обученных насчитывалось до 400 тыс. человек.Кроме того, имелась так называемая шюцкоровская организация женщин и мужчин, которая в своих рядах насчитывала до 200 тыс. человек. Итого, по данным разведки видно было, что Финляндия может выставить до 0,5 млн человек [военнослужащих, выделено, автор]. Такими данными мы располагали…

Наконец, тов. Шапошников докладывал, что было 16 дивизий, у нас нет таких данных [выделено, автор]. Было [участвовало в военных действиях, автор] 12 пехотных дивизий, 6 отдельных пехотных полков, до 30 батальонов, около 5 пехотных бригад».

СТАЛИН: «В общем 18 дивизий».

ПРОСКУРОВ: «Если свести в дивизии - до 18 дивизий».

СТАЛИН: «Сколько давала разведка отдельных дивизий?»

ПРОСКУРОВ: «До 10 дивизий и до 30 отдельных батальонов. Что на самом деле и получилось [к началу войны, выделено, автор]. Но общий контингент военно-обученных, тов. Шапошников, должен кое-что показывать, это нельзя отбрасывать». Ответ Проскурова Шапошникову был четкий и доказательный.

ШАПОШНИКОВ: «Мы начали войну с 21 стрелковой дивизией. Таким образом решительного превосходства - превосходства в силе - у нас не было, что касается техники, то у финнов ее было мало. А как говорит тот же Клаузевиц: "Число предрешает победу". Поэтому, товарищи, здесь докладывалось уже, что по указанию товарища Сталина, мы начали увеличивать число дивизий на фронте и готовить силы для решительной победы [выделено, автор]. В этом отношении, начав войну с 21 дивизией, мы довели силы на фронте до 45 дивизий и окончили войну с 58 дивизиями, сосредоточенными на фронте. Вот какая эволюция происходила в процессе самой войны. Я считаю, что-то превосходство сил, которое нами было сосредоточено на фронте, являлось совершенно правильным в стратегическом и тактическом отношениях. [Здесь Шапошников лукавит, ведь все это можно было сделать заранее, без всякой спешки, до начала военных действий. Тогда бы не было бы таких больших потерь и, возможно, мой двоюродный брат Раис Терегулов остался бы жив].

К этому нужно добавить еще четыре стрелковых дивизии, которые были перевезены, но не были введены в дело.

Таким образом, было сосредоточено 62 дивизии и еще оставались в округах готовые 10 стрелковых дивизий».

Шапошников, в отличие от Штерна, никак не критикует командующего ЛВО Мерецкова за его план по подготовке к войне, утвержденный Сталиным и Ворошиловым. А ведь он оказался провальным. Полтора месяца соединения ЛВО топтались на месте, несли большие потери, поэтому пришлось спешно собирать войска со всех военных округов страны (кроме Дальневосточного и Закавказского), и только к середине февраля 1940 г. подготовить прорыв «линии Маннергейма».

СТАЛИН: «Тройное превосходство».

ШАПОШНИКОВ: «Правильно, были еще так называемые 10 мартовских дивизий по 15 тыс.…

Я хочу отметить, что план прорыва «линии Маннергейма», который был утвержден Ставкой, сводился к атаке этой линии на широком фронте. Лично тов. Сталин предложил совершенно правильный план [выделено, автор] - этот удар провести обеими армиями (7-й и 13-й), не ограничиваться ударом одной 7-й армии, а внутренними флангами, чтобы не одна армия работала, а работали обе армии своими внутренними флангами в расчете, что если не удастся прорвать фронт противника одной армии, прорвется другая… …Конечно, надо прямо сказать, что мы пережили не одну неприятную, тяжелую минуту, оказавшись перед этой сильной укрепленной линией. Надо было новыми методами боя взять эту укрепленную линию.…Таких укрепленных линий не знала [Первая] мировая война даже в своем конце. Таким образом, все нормы по прорыву, которые дала мировая война, благодаря тому количеству бетона, которое было вложено финнами в свою оборону на своих трех линиях, - а если поискать, то можно было еще найти бетонные точки в тылу, - все эти нормы и методы не подходили в данном случае…».

Совершенно по-другому оценивает финляндскую линию обороны своего имени маршал Маннергейм: «Русские ещё во время войны пустили в ход миф о «линии Маннергейма [выделено, автор]». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских явился «подвигом, равного которому не было в истории всех войн»…Всё это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе. [выделено, автор] Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные гнёзда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Её прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений»[3].

ШАПОШНИКОВ: «Мы перемололи финскую армию и можем назвать прорыв "карельской мельницей". Финская армия была перемолота, но она все-таки еще держалась. Совершенно правильно тов. Сталин указал командованию Северо-Западного фронта- ликвидировать, так называемые, отсечные позиции... [выделено, автор].

Надо сказать прямо, что на петрозаводском направлении финны взяли в середине декабря инициативу в свои руки и держали ее почти до конца войны. Об этом я позволю себе остановиться подробнее.

163-я стрелковая дивизия заняла Суомусальми и втянулась в борьбу с мелкими отрядами противника, пытавшегося все время прервать рокаду к северу от Суомусалми. Противник усилился в районе Суомусалми, подтянув сюда 9-ю пехотную дивизию и начал охватывать с юга 163-ю стрелковую дивизию. На выручку этой дивизии были выдвинуты подходившие с востока части 44-й сд и проведение этого наступления на выручку 163-й дивизии было возложено командованием армией на командира батальона [выделено, автор].

Я должен прямо сказать, что несмотря на мои телеграммы начальнику штаба армии относительно того, что нельзя операцию по освобождению дивизии возлагать на командира батальона, ни одно лицо высшего начальствующего состава палец не приложило к тому, чтобы этим батальоном командовать [выделено, автор]. Один командир, начальник штаба армии, сидит в Ухте, командир корпуса сидит в Юнтусранта, а командир батальона наступает, который к тому же с первых часов боя был ранен и выбыл из строя. Я считаю, что здесь было полное отсутствие руководства со стороны командования [9-ой] армии [с 22.12.1939 г. командующий комкор В.И.Чуйков] и штаба армии.

Дальше подтягиваются части 44-й дивизии, но командир дивизии не торопится взять руководство наступлением в свои руки и штаб армии равнодушно смотрит на это. Наконец, подошел еще один батальон и тогда только командира дивизии мы с трудом могли заставить взять свою дивизию в руки и руководить ею.

В это время события разыгрались так: 163-я дивизия, считая свое положение угрожающим, когда ее северный фланг был отброшен с рокады, с разрешения Ставки была отведена с потерями и убылью в имуществе, о котором говорил начальник снабжения Красной Армии.

С отходом 163-й стрелковой дивизии перед противником осталась одна 44-я дивизия. Надо было принимать решение - отводить 44-ю дивизию или нет. Противник, обходя с юга, начал дробить и окружать по частям силы 44-й дивизии... …Такой способ действия является правильным, - необходимо всегда [своего]противника дробить на части, а потом отдельные очажки ликвидировать. С другой стороны, сидят «толстовцы», которые вместо того, чтобы своевременно чистить завал из 10 деревьев, сидят и ждут, когда навалят 20. Разведки нет, фланги и тыл не охраняются [выделено, автор]. Несмотря на то, что все наши уставы говорят об охране флангов несмотря на то, что Ставка 12 декабря [1939 г.]специальным указанием о новых тактических приемах, которые нужно применять в финляндской войне указывала, что смотрите за флангами и тылом, ничего не было сделано. Окруженные войска как «зачарованные» сидели в лесу.

Об исходе боя 44-й дивизии всем известно, я о нем говорить не буду. Перейду к 54-й дивизии. Там случился такой же казус [как и в 44-й дивизии, автор].

Следующее, на что нужно обратить внимание и в чем мы очень повинны, это то, что мы недооценили значение автоматического оружия, не ввели его до войны, а также запоздали с введением минометов [выделено, автор]. Одной из причин отказа от автоматики была боязнь большого расхода винтовочных патрон...…Где мы больше всего израсходовали патронов? Там, где не работала артиллерия. Таким образом, выходит, что если финны имели 50 млн. патронов и не боялись введения автоматического оружия, то это все-таки не то количество патронов, каким мы могли располагать[то есть как-то нас ограничивать, автор]. В этом отношении введение пистолета-пулемета Дегтярева необходимо…и затем необходим миномет. Миномет мы не освоили не только 50-мм, но даже 80-мм, который был по штату. Они были и войска оказались с ними не ознакомлены» [выделено, автор].

На этом совещании в своем выступлении Проскуров дал информацию о пистолете-пулемете Суоми (финском автомате).

ПРОСКУРОВ: «Данные о пистолете Суоми были впервые в сборнике Разведупра, изданном в 1936 г. Подробные данные были даны в справочниках 1939 г. с фотографиями... …у нас, это не в качестве оправдания, автоматическое оружие игнорировали[выделено, автор]».

ГОЛОС: «Говорят, что пулемет Суоми испытывался у нас в 1936 г. Верно это или нет?»

Другой ГОЛОС: «У тов. Шестакова, есть у нас такой, данные эти можно получить. Он говорит, что эти пулеметы испытывал в 1936 г.»

СТАЛИН: «Это ничего не значит. Он может быть известен. 100-зарядный американский пулемет был известен, у чекистов был,но считали, что это полицейское оружие, что в армии это оружие никакого значения не имеет [таково было мнение Кулика, выделено, автор]. Оказалось наоборот, что для армии пулемет - в высшей степени необходимое явление, а разведка представляла его исключительно с политической стороны, что для войны он не годится. Так было дело?»

ПРОСКУРОВ: «О тактике противника были некоторые материалы».

СТАЛИН: «Когда издали брошюру о методах войны?»

ПРОСКУРОВ: «В декабре месяце».

СТАЛИН: «Она, говорят, 5-6 лет пролежала».

ПРОСКУРОВ:. «Были и такие материалы» …

Конечно, не дело разведки определять необходимость автоматического оружия для Красной Армии (например, типа финского автомата Суоми). Это дело, в первую очередь, Управления по боевой подготовке Красной Армии и Главного артиллерийского управления (с его отделом по стрелковому оружию) и курирующих эти Управления заместителей наркома обороны, а также наркомата вооружения с Управлением стрелкового вооружения куда входили  КБ и заводы по производству стрелкового оружия. В эти ведомства и организации должны были поступать агентурные материалы по новым типам зарубежных вооружений. Именно они должны были принимать решение о необходимости производства того или иного вооружения для Красной Армии. Это не дело и начальника Генштаба Шапошникова и тем более Сталина. Но в Советском Союзе ничего не делалось без одобрения Сталина. Отсюда терялась ответственность и инициатива нижестоящих органов управления. Похожая система государственного управления действует и в современной России.

ШАПОШНИКОВ: «Я должен остановиться на работе наших штабов. Я должен прямо с откровенностью признать, что работа штабов стояла на низком уровне, начиная с Генерального штаба  [выделено, автор]. Тут начальники штабов сидят, и они должны сознаться в этом. Насчет учета была директива, насчет трофей была директива, насчет раненых была директива, насчет пленных была директива. Но директивы пишутся, а исполнят их никто не хочет. Слаба дисциплина в штабах [выделено, автор].

Тов. Сталин правильно сказал, что во всех государства столкнетесь с такой стеной, которую строили так долго финны и которую нам пришлось брать. Поэтому, я считаю, что наш Полевой устав нельзя ограничить только маневренным периодом [выделено, автор].

Тактика идет в тесной связи со стратегией. Без хорошей тактики, никакой хорошей стратегии быть не может. Поэтому, нам на обучение, сколачивание войск нужно обратить большое внимание[выделено, автор]. В оперативном искусстве можно наделать ошибок, но все же с хорошо обученными войсками можно достигнуть победы.

Дивизия должна быть дивизией, но это должен быть хорошо подготовленный организм [выделено, автор]. Я не говорю сейчас относительно оперативного искусства, это искусство придет само собой, прежде всего нужно учить войска. Поэтому нужно наши уставы, программы, саму методику занятий по подготовке пересмотреть. Во всех наших задачах мы много занимались изучением боев в окружении и как выйти из окружения.Это была любимая тема наших игр. Во всех училищах это проделывали, везде играли, один окружает, другой выходит. Когда пришла война - куда же эти навыки девались, окружают, а выхода из окружения нет [выделено, автор]. Причем мы не применяли сами маневра, чтобы окружить противника.

Продолжение