Цена непрофессионализма и отказа от добрососедства. Исторический ракурс. Ч. 11
Дата: 02/07/2021
Тема: Блог Булата Нигматулина


Начало, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8. Часть 9, Часть10

Б.И.Нигматулин, д.т.н., профессор

24 июня 1941 года В Кремле состоялось совещание, на котором созрело роковое решение - НАНЕСТИ УПРЕЖДАЮЩИЙ МАССИРОВАННЫЙ УДАР АВИАЦИЕЙ по военным и гражданским объектам Финляндии.



В 17:05 Берия остался наедине со Сталиным. В это время подошел член Политбюро ВКП(б), нарком иностранных дел В.М.Молотов, кабинет которого находился в том же здании Сената в Кремле, только у Молотова на третьем этаже, а у Сталина на втором[1].  Скорее всего его заранее вызвал Сталин. По-видимому, Берия сразу сообщил им чрезвычайную новость, полученную из «достоверных источников», о намерении немецкого командования «в ближайшее время нанести удар авиацией по Ленинграду».

Далее события развивались следующим образом. Сразу были вызваны военные, так как менее чем через полчаса, в 17:30 в кабинет Сталина вошли: член Политбюро ВКП (б), заместитель председателя СНК К.Е.Ворошилов, нарком обороны С.К.Тимошенко и начальник оперативного управления Генштаба Н.Ф.Ватутин (он замещал начальника Генштаба Г.К.Жукова, который был отправлен Сталиным на Юго-Западный фронт в качестве представителя ставки Главнокомандующего). Так как вопрос был чрезвычайно острый, Сталин решил пригласить членов Политбюро, так или иначе связанных с военными вопросами и Ленинградом: в 18:45 приехал кандидат в члены Политбюро ВКП (б), первый секретарь Московского горкома и обкома  ВКП(б) А.С.Щербаков, позже в 19:00 подошел еще один член Политбюро ВКП (б), нарком путей сообщений Л.М.Каганович, а в самом конце совещания в 20:55 приехал член Политбюро, секретарь Ленинградского горкома и обкома ВКП(б) А.А.Жданов, только что вернувшийся в Москву из отпуска в Сочи.[2]

Отсутствовали члены Политбюро, которые не занимались непосредственно военными вопросами: А.А.Андреев, А.И.Микоян и М.И.Калинин, а первый секретарь КП (б) Украины Н.С.Хрущев находился в Киеве. А из кандидатов в члены Политбюро отсутствовали Н.А.Вознесенский (был на первом заседании, получил поручение), Г.М. Маленков  и Н.М.Шверник, который не занимался военными вопросами.

В таком составе совещание продолжалось до 20:00 или 2,5 часа. Скорее всего, к этому времени уже было принято решение об авиационном ударе по Финляндии. Поэтому, к 20:00 для обсуждения деталей удара, а возможно и разгромного положения советских ВВС в западных приграничных округах, были вызваны: нарком авиационной промышленности А.И.Шахурин (20:00-21:15), командующий и заместитель командующего  ВВС Красной Армии П.Ф.Жигарев и И.Ф.Петров (20:00-21:15), а также начальник Разведуправления Красной Армии Ф.И.Голиков (20:00-21:20). Чуть позже к ним присоединился сталинский «сокол», командир полка особого назначения, дважды Герой Советского Союза, лётчик-испытатель С.П.Супрун (20:15-20:35). 

После их прихода совещание продолжалось еще почти час. Тимошенко, Ватутина, Щербакова покинули кабинет Сталина в 20:55, Берия и Каганович ушли несколько ранее: 20:25 и 20:35. В этот день последними из кабинета Сталина в 21:30 вышли Молотов и Жданов.

Голиков вышел из кабинета Сталина в 21:20. Уже через 40 мин он подписал очередную Разведсводку №3/660739, обозначенную как «на 22:00 24 июня», в которой первый и единственный раз была дана информация, точнее дезинформация, о готовящейся бомбардировке Ленинграда:

«По полученным сведениям, Берлин секретным телефоном [выделено, автор] передавал в Финляндию следующие указания: 24 или утром 25 июня на фронт в Финляндию прибывает дополнительно 25 тыс. немецких солдат и лучшие авиаподразделения с целью перейти в наступление на Ленинград со стороны Финляндии; в случае неуспеха подвергнуть полному разрушению военные объекты: заводы и вокзалы».[3]

В этой разведсводке, в отличие от аналогичных, не указывалось, откуда получена информация. Вероятнее всего, таким источником был Берия, по информации которого и было инициировано совещание такого высокого ранга и выпуск директивы №53. Анализ участников этого совещания показывает, что это было полнокровное заседание Политбюро ВКП(б) – высшего органа управления страной (до организации 30.06.1941 г. Государственного Комитета Обороны  (ГКО)): 5 членов Политбюро из 9-и и 2 кандидата в члены Политбюро из 5-и.

Можно согласиться с М.С.Солониным, что «достоверным источником» дезинформации о сосредоточении немецкой авиации в южной Финляндии не мог быть начальник Разведуправления Генштаба Ф.И.Голиков[4]. Он редко приглашался к Сталину, так, до 24.06.1941 г. был только в апреле (11.04.1941г.) всего 30 минут, а в марте вообще ни разу. Однако сам факт вызова к Сталину начальника Разведуправления поддерживает версию, что вечером 24 июня у него в кабинете обсуждалась разведывательная информация чрезвычайного характера. Скорее всего, Голикова вызвали лишь для того, чтобы он дал оценку поступивших сведений. То, что Голиков сразу после совещания подписал Разведсводку №3/660739, означало, что у него не было никаких возражений против той дезинформации. Это прямой результат дезорганизации и чехарды в руководстве Разведуправления Красной Армии после ее разгрома в 1937-1938 гг.

Теперь попробуем проанализировать, кто мог Берии передать такую дезинформацию, с которой он сразу, без всякой проверки, отправился к Сталину. Во-первых, он должен быть его подчиненным - сотрудником внешней разведки (ИНО) НКВД (03-07.1941 г. – НКГБ), во-вторых, Берия должен его знать и доверять, это значит, он должен быть не ниже руководителя (резидента) в стране, в-третьих, в Финляндии. Это следует из первой фразы Разведсводки Голикова: «…Берлин секретным телефоном передавал в Финляндию следующие указания…».

Если бы эта информация шла из Берлина, то был бы указан конкретный сотрудник или организация. Скорее всего, таким человеком был Е.Т. Синицын - с ноября 1939 года резидент внешней разведки (ИНО) НКВД в Хельсинки под прикрытием должности советника, а затем поверенного в делах СССР в Финляндии. Берия его хорошо знал, доверял и постоянно, через начальника внешней разведки (ИНО) НКВД Фитина, получал информацию о состоянии дел в Финляндии. Это следует из мемуаров Е.Т.Синицына, опубликованных в 1996 г. уже после его смерти. [5]

После окончания первой советско-финляндской войны в марте 1940 года Синицын вновь был направлен резидентом в Хельсинки, так же под прикрытием должности поверенного в делах. В определенной степени он восстановил работу внешней разведки в стране. Наладил доверительные отношения с рядом крупных политических и общественных деятелей Финляндии. Синицын заблаговременно информировал руководителя внешней разведки (ИНО) НКВД Фитина о нарушениях Финляндией положений Московского мирного договора, размещении немецких войск на севере страны, о секретных военных финско-германских переговорах, направленных против Советского Союза.

Накануне войны, днём 11 июня 1941 г.  Синицын отправил в Москву на имя Бериителеграмму«молния», в которой, по его утверждению, дословно было изложено сообщение источника под агентурным псевдонимом Монах: «—Война немцев с вами… — и окаменело замолк, но заставил себя продолжить: — Сегодня утром в Хельсинки подписано соглашение между Германией и Финляндией об участии Финляндии в войне гитлеровской Германии против Советского Союза, которая начнется 22 июня, т. е. через 12 дней. Первоисточником этих данных является мой хороший знакомый, участвовавший сегодня утром, в числе других, в подписании этого соглашения [выделено, автор]. Источнику информации я доверяю с давних пор.

…На прощание, — сказал он, — прошу незамедлительно послать уведомление Сталину о войне немцев и финнов против Советского Союза, которая начнется 22 июня. Формально финны вступят в нее на четыре дня позже...»[6].

«— Сталину эта информация докладывалась спецсообщением в день получения ее из Хельсинки [выделено, автор]. Второй раз она докладывалась Сталину лично Фитиным в присутствии Меркулова 17.06.1941 года.» Об этом Синицыну рассказал сам Фитин.[7]

Действительно, в сборнике «Великая Отечественная война. 1941 год: Исследования, документы, комментарии» под ред. В.С. Христофорова[8] имеется докладная записка НКГБ № 2207/м от 11 июня 1941 г.  на имя Сталина, Молотова и Берии: «О приготовлениях Германии к войне с СССР». Она явно была подготовлена Синицыным.

«Немцы перебрасывают из Северной Норвегии в Финляндию дивизию, которая прибывает в Рованиеми. Часть этих войск уже расположена в пограничном с СССР районе Куусамо.

В ближайшие дни ожидается война между Германией и СССР, и немцы предполагают выступить из Финляндии, которая будет играть большую роль [выделено, автор]. О предстоящем в ближайшие дни выступлении Германии против СССР рассказал также бывший министр [выделено, автор], который объясняет это выступление отказом Советского Союза в поставке немцам хлеба и горючего. Из других источников сообщают, что в ближайшие дни в Финляндии высадится большое количество германских войск. 9 июня в Або прибыл немецкий военный транспорт, который привез, примерно, 1500 солдат и 40–50 автомобилей для мотопехоты. Все это направлено в сторону Таммерфорса»[9]. А это указывает направление наступления на Ленинград. На тот момент это была дезинформация.

Видно, что ее текст созвучен, но не дословно, с текстом сообщения Синицына на имя Берии, который он приводит в своих мемуарах. В докладной записке НКГБ нет конкретных дат нападения Германии на Советский Союз и вступления Финляндии в войну. С другой стороны, он также созвучен и предваряет текст Разведсводки №3/660739, подписанной Голиковым «на 22:00 24 июня». Только в докладной записке НКВД от 11.06.1941 г., в отличие от Разведсводки на 24.06.1941 г., прямо не указано направление наступления немецких войск на Ленинград.

Об этих финско-германских переговорах Маннергейм написал, что действительно 10 июня 1941 года в Хельсинки прибыл начальник штаба армейской группы «Норвегия» полковник Бушенхаген для консультаций о практических деталях возможныхсовместных действий в случае, нападения Советского Союза на Финляндию, а также получение гарантий, что Финляндия вступит в войну с Советским Союзом в качестве союзника Германии.

Относительно того, что «…подписано соглашение между Германией и Финляндией об участии Финляндии в войне гитлеровской Германии против Советского Союза…» Маннергейм написал: «что после консультации с президентом Рюти он сообщил Бушенхагену - Мы не можем дать никаких гарантий относительно вступления в войну. Финляндия решила оставаться нейтральной, если на нее НЕ НАПАДУТ [выделено, автор]».[10]

Тем не менее Финляндия согласилась с передислокацией немецких войск на свою территорию в Лапландию (север Финляндии). Она началась 7 июня ик утру 22 июня 1941 г. на финской территории были уже сосредоточены: бригада СС «Норд», 169-я пехотная дивизияс приданными им частями, сведенные в 36-й армейский корпус (всего 40,6 тыс. солдат и офицеров).[11]На начало войны на территории Финляндии это было единственное соединение немецких сухопутных войск. Ему предстояло наступать по линии Салла – Алакуртти – Кандалакша.  [12]

Уже после начала войны, утром 22 июня немецкий горно-стрелковый корпус (две горно-стрелковые дивизии) под командованием героя войны с Норвегией, генерала Э.Дитля перешел норвежско-финскую границу на крайнем севере, взял под контроль Петсамо и для наступления на Мурманск начал выдвижение к советско-финской границе. Таким образом, к 25 июня 1941 г. на территории северной Финляндии находилось уже четыре немецкие дивизии.[13] Это примерно соответствовало данным из директивы №53 «…К настоящему времени сосредоточено до четырех пехотных дивизий в районе Рованиеми, Кемиярви».

Кроме того, 15 июня 1941 г.вышел приказ Маннергейма «о подчинении 3-го [финского] корпуса»командующему армейской группы «Норвегия» Дитлю,  после завершения его сосредоточения в Рованиеми на севере Финляндии.  По этому приказу снабжение 3-го корпуса должно было осуществляться немецким командованием. Однако 22 июня, когда началась война между Германией и Советским Союзом, «командующий 3-м корпусом отдал приказ своим войскам быть готовыми принять контрмеры против русских атак, но одновременно заявил, что им строго запрещено[командованием Вооруженных сил Финляндии]пересекать финскую границу…24 июня в 5:30 вечера, этот запрет был подтвержден и полковником Бушенхагеном.   Таким образом, в период 22-25 июня политический нейтралитет Финляндии в явочном порядке был дополнен и военным нейтралитетом [выделено, автор]. Он распространялся и на финские войска, находившиеся под немецким командованием.»[14]

Единственная на территории южной Финляндии 163-я пехотная дивизия вермахта получила приказ на выдвижение из норвежского Осло только 26 июня 1941 г. уже после объявления Финляндией войны Советскому Союзу. Через 2 дня, 28 июняпередовые части 163-й пд пересекли финскую границу в районеТорнио, пройдя через шведскую территорию. Дивизия была дислоцирована в Йоэнсу и включена в состав резерва главного командования финской армии.[15]

О сроке вступления Финляндии в войну «…Формально финны вступят в нее на четыре дня позже...» то есть 26 июня 1941 г. Эта дата не фигурировала ни в одном документе и воспоминаниях (Маннергейма, Гальдера и др.) в период10-25 июня 1941 года. По-видимому, Синицын при написании мемуаров подогнал её под фактическую дату объявления Финляндией войны Советскому Союзу.

Гипотеза о том, что дезинформацию о прибытии «…24 или утром 25 июня на фронт в Финляндию дополнительно 25 тыс. немецких солдат и лучших авиаподразделений с целью перейти в наступление на Ленинград со стороны Финляндии…» была послана Синицыным, косвенно подтверждается и тем, что Берия смог сразу поверить и ей, и его источнику. Ведь предыдущая информация от Синицына (от 11 июня 1941 г.)  была подтверждена самим фактом нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. (докладная записка НКГБ № 2207/м от 11 июня 1941 г.).

Сама дезинформация, скорее всего, была подготовлена немецкой разведкой, и  вероятно попала к Синицыну через Монаха (как и 11 июня), или других его источников «в темную». Наверняка, немецкая разведка через своих агентов в финской контрразведке знала некоторых источников Синицына.

Сам Синицын имел возможность отправить зашифрованную телеграмму 22-24 июня из Хельсинки напрямую в Москву или через советское посольство в Швеции. Он в своих мемуарах написал, что «22.06 выходу и входу в советское представительство препятствий со стороны полиции пока не оказывалось… [В последующем] свободный выезд в город был разрешен только советнику представительства, т.е. мне [Синицыну], в сопровождении полицейской автомашины. Через день (24 июня) в здание представительства прибыли начальник консульского отдела МИД и советник шведского посольства. Они объявили о том, что сотрудники всех советских учреждений в Финляндии в течение трех дней должны подготовиться к отъезду на пункт обмена дипломатами, находящийся на болгаро-турецкой границе».

События 25 июня 1941 г. показали также слабость Разведуправления (РУ) Красной Армии. Легальным резидентом РУ в Хельсинки был полковник И.В.Смирнов (оперативный псевдоним «Освальд»), его заместителем — М.Д.Ермолов[16]. Среди документов из секретных архивов ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР, высших военных ведомств и разведывательных служб, различных наркоматов (министерств) СССР, относящихся к июню-декабрю 1941 г., имеются только два сообщения из финской резидентуры РУ, датированные 15 и 17 июня 1941 года.

Оба документа РУ основаны на личных наблюдениях и подтверждают развертывание двух немецких моторизированных дивизий районе Рованиеми в Северной Финляндии, а также проведение всеобщей мобилизации в Финляндии[17]. Тем не менее приходится констатировать слабую осведомленность советского командования о реальном состоянии и дислокации финских и немецких войск, в первую очередь авиации. Но что особенно важно, не было информации о том, что руководство Финляндии постоянно заявляло представителям командования Германии «о своем нейтралитете в случае войны Германии с Советским Союзом до тех пор, пока на нее не нападут»[18]. Это пример качественного ослабления эффективности работы разведорганов Советского Союза накануне войны из-за массовых политических репрессий в 1937-1938 гг.

В директиве №53 ничего не говорится о количестве немецких самолетов, пребывавших на аэродромы в Южную и Центральную Финляндию. В первые дни и недели войны именно с них была возможна массированная бомбардировка Ленинграда. В «Хрониках войны на Северном театре», составленных в 1944 г. на основе журнала боевых действий и других документов штаба Северного флота (24 июня 1941 г. ЛВО был преобразован в Северный фронт протяженностью от Баренцева моря до южного побережья Финского залива), от 27 июня (т. е. после получения директивы Ставки Главного Командования) имеется такая запись: «По данным войсковой разведки Северо-Западного фронта [быв. Прибалтийского ОВО]общая численность германской авиации в северной части Норвегии достигала 400 самолетов, в Финляндии – 600 самолетов»[19].

Сразу возникает вопрос: если не опечатка, почему данные войсковой разведки Северо-Западного фронта приводятсяв оперативных сводках совсем другого фронта Северного, командование которого, вместе с командованием Северного флота, ни до, ни после не фиксировало сосредоточение крупных немецких наземных и авиационных частей в Центральной и Южной Финляндии.

В монографии М.С.Солонина[20] на основе архивных данных показано, что эти цифры «фантастические» и в начале войны в разы превышали фактические значения.

Против Северного фронта (быв. ЛВО) действовали 1-й и 5-й Воздушные флоты люфтваффе. В начале войны в составе 1-го Воздушного флота «…числились(включая неисправные машины) 240 средних двухмоторных бомбардировщиков Ju-88 и 164 одномоторных истребителя Bf-109F. Всего 404 боевых самолета [только истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков, выделено, автор]. Ни одного пикирующего бомбардировщика Ju-87,… ни одного истребителя-бомбардировщика Ме-110 [способных обеспечить точное бомбометание] в составе 1-го Воздушного флота не было.»[21]

В первые дни войны соединения 1-го Воздушного флота поддерживали с воздуха наступление 41-го и 56-го танковых (моторизованных) корпусов вермахта (командующие  Г.Х.Райнхардт и Э.Манштейн) и вели борьбу с ВВС Северо-Западного фронта (бывшего Прибалтийского ОВО) «…в три раза превосходящей противника по числу самолетов и в два раза – по числу экипажей»[22].

На ленинградском направлении 1-й Воздушный флот начал действовать только «в первых числах июля»[23], после катастрофического разгрома Северо-Западного фронта. Это позволило перебазировать 1-й Воздушный флот из Восточной Пруссии на аэродромы оккупированной Прибалтики и Псковской области»[24].Разумеется, не было никакого перебазирования на аэродромы Южной и Центральной Финляндии, находившиеся за многие сотни километров от района боевых действий. «Впервые, только 20 июля [выделено автор], немецкие бомбардировщики пытались прорваться к Ленинграду с юго-западного направления[25][т.е. не со стороны Финляндии]… Первый же массированный налет на Ленинград состоялся еще позднее – ночью 6 сентября 1941 года, когда первый раз удалось сбросить на него бомбы»[26].

5-й Воздушный флот действовал на крайнем севере Европы и был самым малочисленным в составе люфтваффе. По состоянию на 24 июня 1941 г. в нем «числилось 283 боевых самолета всех типов, из которых в боеспособном состоянии было только 189 машин»[27]. Части 5-го Воздушного флота базировались на аэродромах Норвегии, оккупированной еще весной 1940 г. Главной задачей 5-го Воздушного флота была охрана гигантской по протяженности (более 2000 км) береговой линии Норвегии, изрезанной бесчисленными шхерами, от возможной высадки английских морских десантов.

Кроме того, на этот флот возлагались задачи разведки и борьбы с английскими транспортными и боевыми кораблями в северной Атлантике. Военные действия вермахта в советском Заполярье с целью захвата Мурманска иКандалакши имели второстепенный характер. Они не должны были отвлекать силы от решения главной задачи плана Барбаросса - разгром Красной Армии в ходе блицкрига за пять месяцев. Транспортный «коридор» из Великобритании в Мурманск через северную Атлантику приобрел стратегическое значение только в конце 1941 г.

На 24 июня 1941 г. в северной Норвегии у границ Советского Союза на аэродромах Хебуктен (около г. Киркенес) и Банак (около г. Лаксельвен) числилось 70 боевых самолетов люфтваффе, из которых:

«…до 25.06.1941 г. на финской территории базировались триподразделения немецкой авиации: эскадрилья истребителей [10 «Мессершмиттов»]на аэродроме Луостари (район Петсамо, в нескольких километрах от границы с СССР); звено разведчиков на аэродроме Рованиеми (северная Финляндия); звено разведчиков на аэродроме Луонетъярви (район г. Ювяскюля, центральная Финляндия); всего 18 самолетов (12 истребителей, 6 дальних разведчиков, 0 бомбардировщиков)».[28] В финских ВВС общее количество бомбардировщиков составляло всего 27 самолетов, из которых 3 трофейных советских СБ, добытых во время «Зимней войны».В частях ВВС Финляндии имелось 160 истребителей разных типов.[29]

Бывший командующий ВВС ЛВО А.А.Новиков так оценивал возможности авиации противника: «…на севере от Ленинграда противник выставил против нас финскую авиацию и 5-й Воздушный флот Германии – всего 900 самолетов [в 3 раза больше фактического]. С такими силами авиация округа могла справиться»[30].

Если по мнению Новикова авиация округа «могла справиться» с фантастическими 900 самолетами финской авиации и 5-го Воздушного флота люфтваффе, это значит, что реальная группировка противника (никак не более полусотни финских и немецких бомбардировщиков на аэродромах южной и центральной Финляндии) не создавала для Ленинграда угрозу «непреодолимой силы».

«Но в первых числах июля на ленинградском направлении целиком стал действовать и 1-й воздушный флот немцев, имевший 1070 боевых машин [на самом деле, около 400 боевых самолетов или в 2,5 раза меньше]».

В составе девяти авиаполков ВВС ЛВО числилось 472 летчика-истребителя. Самолетов было значительно больше. Ориентировочно в этих авиаполках количество самолетов-истребителей можно оценить в 620–650 единиц, в том числе – не менее 160 новейших истребителей МиГ-3, полученных в феврале – марте 1941 г. Также в ЛВО накануне войны в стадии формирования находилось еще восемь авиаполков.

Кроме того, в непосредственной близости от Ленинграда базировались и главные силы ВВС Балтфлота. Всего на вооружении флота числилось порядка 350 самолетов-истребителей, из которых порядка 300 находились в боеспособном состоянии[31]. Итого, всего на Северном фронте действовало около 1000 истребителей. Это значит, что на каждый бомбардировщик финских ВВС приходилось около 30 истребителей[32]. Численное соотношение сил в воздухе, даже с учетом 1-го воздушного флота люфтваффе, сохранялось в пользу советской авиации.

Истребительная авиация была главным, но не единственным компонентом системы противовоздушной обороны. ПВО Ленинграда имела мощную зенитную артиллерию. К весне 1941 г. была перевооружена на новейшие 85-мм зенитные пушки[33]. Общее количество стволов составляло около 900 (из них 600 орудий калибра 85 мм), плюс 230 зенитных пулеметов. А также 483 прожекторные станции, 297 аэростатов заграждения и 8 радиолокационных станций РУС-1[34].

Все РЛС, организационно входившие в состав 72-го отдельного радиобатальона, были развернуты на финском направлении. Первая линия из пяти РЛС проходила вдоль границы с Финляндией и южного берега Финского залива, от Корписелькя до Кингисеппа. Три другие РЛС были развернуты в районе Питкяранта, Кексгольм, Лигово.

Германия была кровно заинтересована во вступлении Финляндии в войну с Советским Союзом. Об этом даже заранее заявил Гитлер в своем обращении, зачитанном Геббельсом по радио 22 июня 1941 г. в 5:30, после нападения Германии на Советский Союз. Скорее всего, дезинформация о нахождении «в Финляндии 600 немецких самолетов» была подготовлена немецкой разведкой. Через три дня после нападения Германии на Советский Союз, о котором Сталина предупреждали многочисленные источники, наспех, без должной проверки, было принято ВАЖНЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ о массированном ударе советской авиации по военным и гражданским объектам Финляндии. При этом до конца не были просчитаны возможные политические последствия. Здесь опять Сталин и высшее командование Красной Армии продемонстрировали низкий профессиональный уровень, недопустимый для высших руководителей страны. Некоторым оправданием этого решения можно считать общую растерянность Сталина и других руководителей страны после внезапного для Сталина нападения Германии на Советский Союз.

Дополнительным аргументом того, что этот налет был результатом дезинформации немецкой разведки, может служить тот факт, что сразу после нападения Германии на Советский Союз телефонно-телеграфная связь между Москвой и Хельсинки сначала была затруднена, а потом прервана. [35] И, конечно, это было не случайно, а вероятнее всего в результате диверсии немецкой разведки. Цель - исключить всякую возможность контактов между финским и советским правительствами по дипломатическим каналам. Ни Финляндия, ни Советский Союз не были заинтересованы в её прерывании. Маннергейм со своей стороны обвинял Советский Союз в её приостановке[36], а советское руководство из-за отсутствия связи с Хельсинки,  было вынуждено 25 июня, в день налета советской авиации, из Москвы по радио передать финскому правительству разъяснение, что предпринятый удар, превентивная мера, направленная исключительно против германских ВВС. [37]

В своих мемуарах Главный маршал авиации, в начале войны командующий ВВС ЛВО, А.А. Новиков пишет: «…поступившие к нам [23.06.1941г.]  в округ сообщения о бомбардировке немецкой авиацией таких глубинных объектов, как Рига, Каунас, Минск, Смоленск, Киев, Житомир и Севастополь, не были для меня неожиданностью. Поразила лишь легкость, с какой вражеские самолеты столь далеко проникли на нашу территорию. [Результат интенсивной воздушной разведки немецкой авиации, продолжавшейся в течении нескольких месяцев перед началом войны]… Нужно было принимать срочные меры, чтобы избавить Ленинград от участи городов, подвергшихся яростной бомбардировке в первые же часы войны. Такими мерами могли быть наши активные действия в воздухе [над территорией и по территории Финляндии]. Я высказал свои соображения руководящим работникам ВВС округа, они поддержали меня. Мы быстро прикинули наши возможности и решили, что если не будем медлить, то вполне справимся с такой задачей. А как же воздушная разведка финских аэродромов, на которые «немецкая авиация… систематически прибывает на территорию Финляндии, откуда производит налеты на нашу территорию»? [из директивы №53]В тот момент командование ВВС Северных фронта и флота ничего не знало о многих финских аэродромах.

На другой день [24.06.1941г.] я доложил о нашем плане [превентивной массированной бомбардировки аэродромов и других военных и гражданских объектов Финляндии командующему ЛВО] генералу Попову. Маркиан Михайлович согласился с нами, но сказал, что прежде этот вопрос надо согласовать с Москвой, так как приказ о запрещении налетов на Румынию и Финляндию еще в силе. В тот же день он позвонил маршалу Тимошенко. Нарком проконсультировался в еще более высоких инстанциях, и разрешение было получено [видимо директива №53 была уже подписана].

Днем 24 июня [значит до подписания директивы №53] командующий Северным фронтом М.М.Попов и член Военного совета фронта Н.Н.Клементьев утвердили план воздушной операции. [Он был рассчитан на шесть суток]. На исходе суток мне доложили, что в большинстве частей и соединений подготовка к удару в основном закончена».

В отличие от немцев, которые перед 22-м июня проводили интенсивную воздушную разведку советских аэродромов в западных приграничных округах, никакой разведки финских аэродромов не проводилась, об этом нет ни слова в мемуарах Новикова. Наоборот, он замечает: «Незадолго до войны начальник оперативного отдела штаба округа генерал П.Г.Тихомиров сказал мне, что специальной директивой Генштаба запрещается выводить войска к границе и летать нашим самолетам [даже] в 10-километровой приграничной полосе». Таким образом, операция готовилась и проводилась в расчете на слепое везение, в результате - драматический провал, вступление Финляндии в войну с Советским Союзом на стороне Германии, что в свою очередь сделало Вооруженные силы Финляндии участниками 900-дневной тяжелейшей блокады Ленинграда.

Далее, Новиков пишет: «Рано утром 25 июня я был на узле связи, размещавшемся в полуподвальном помещении здания штаба округа. Последние приготовления, уточнение данных, короткие переговоры с командирами авиасоединений, и на аэродромах заревели моторы. Воздушная армада из 263 бомбардировщиков и 224 истребителей и штурмовиков устремилась на 18 наиболее важных аэродромов противника… …В операции участвовали ВВС всех общевойсковых армий Северного фронта — 14, 7-й и 23-й, морских флотов и фронтовая авиагруппа... Налет длился несколько часов. Одна группа сменяла другую. Некоторые объекты подвергались 3 — 4 ударам. В итоге первого дня враг потерял 41 боевую машину.

Успех был налицо, и операция продолжалась. За шесть суток ударам подверглось 39 аэродромов противника [Финляндии, было произведено около 1000 самолёто-вылетов]. В воздушных боях и на земле враг[ВВС Финляндии и Германии]потерял 130 самолетов [выделено, автор]. Это значит, что ВВС Финляндии недосчитали более 70% своих самолетов, что абсолютно не соответствовало реальности, а аэродромы, на которых находились немецкие самолеты, практически не были подвергнуты бомбардировке.

[Командование ВВС Финляндии и Германии] было вынуждено оттянуть свою авиацию на дальние тыловые базы — за пределы радиуса действий наших истребителей[38]. Перебазировка эта, естественно, ограничила маневр неприятельских бомбардировщиков. …Одновременно с налетами на аэродромы наша авиация бомбила железнодорожные узлы, станции и районы сосредоточения финских и немецко-фашистских войск, заканчивавших подготовку к наступлению на мурманском, кандалакшском и выборгском направлениях».[39]

В Финляндии 25 июня немецкие войска (4 дивизии) находились только в Лапландии (север Финляндии) и финском Заполярье. Они заканчивали последние приготовления к наступлению на советские города Кандалакшу и Мурманск. На аэродроме «Луостари» находилась так же эскадрилья люфтвáффеиз10 боевых самолетов. Ущерб от бомбардировки 25-26 июня этого аэродрома, а также городов Петсамо, Киркенес и Вадсё был незначительным. Правда, в документах штаба Северного флота написано: «на аэродромах противника возникли пожары… огнем нашей береговой батареи с п-ова Средний и бомбардировкой наших самолетов была повреждена радиостанция в Петсамо, наблюдался пожар…».[40]  Однако, это противоречит утверждению: «базировавшееся на аэродромах Луостари - эскадрилья истребителей, а в Рованиеми - звено дальних разведчиков люфтваффе, никаких потерь в самолетах 25–26 июня не имели»[41].

Уже в начале июля 1941 г. советское командование вынуждено было перебросить основную часть ВВС Северного фронта на борьбу против немецких войск группы армий «Север», которые далеко прорвались на ленинградском направлении.

По финским архивным данным, налёт 25-30 июня не нанёс значимого военного урона: различные повреждения получили лишь 12—15 самолётов финских ВВС (и ни одного немецкого), большинство из которых удалось быстро вернуть в строй, или в 10 и более раз меньше по сравнению с данными Новикова. На боеспособность финских ВВС такие потери повлиять не могли. Исходя из дальнейшего развития боевых действий (финское наступление в Карелии началось в запланированные сроки и активно поддерживалось авиацией), финская точка зрения представляется близкой к истине.

Массированная бомбардировка советской авиацией финских аэродромов не нанесла заметного ущерба значительно уступающему в численности противнику. Однако сама она понесла тяжелые потери. Можно привести следующие причины такой неэффективности:

- не была проведена разведка противника, отсюда не было известно расположение и количество самолётов на финских аэродромах. В результате, многие крупные аэродромы с базировавшимися на них самолётами ни разу не подверглись бомбардировке;

- отсутствие опыта у командующих ВВС Северных фронта и флота по организации массированных налетов бомбардировочной и истребительной авиации. Не была создана централизованная система управления авиационными частями и соединениями: каждый из четырёх штабов ВВС готовил и проводил операцию сам, без координации с другими штабами, для каждой авиачасти задачи ставились отдельно, без нанесения ударов крупными авиационными соединениями;

-  низкий уровень организация боевой работы в ВВС Красной Армии: многие экипажи не имели необходимых карт и терялись в случае потери ведущего или ориентировки; часто нарушалось взаимодействие между истребителями и бомбардировщиками; свои самолёты обстреливались и даже сбивались собственной зенитной артиллерией;

-  экипажи советской бомбардировочной авиации имели низкую летную подготовку и были слабо обучены боевым действиям;

- в большинстве случаев налеты бомбардировочной авиации проводились в отсутствии истребительного прикрытия;

- атака каждого известного аэродрома проводилась малым количество самолётов (15—20 машин),  не одновременно, а группами с большим разрывом по времени, бомбардировка осуществлялась с большой высоты, отсюда невысокая точность и низкая эффективность;

- советские аэродромы были переполнены самолётами и расположены в близи границы, могли подвергаться ударам финских ВВС и даже артобстрелу, а также легко контролироваться финской разведкой;

-  финское командование, наоборот, держало основные силы ВВС в глубине территории страны;

- качественное превосходство подготовки финских летчиков-истребителей.

Все эти недостатки советских ВВС проявились в первые годы Великой Отечественной войны. Дополнительно они усугублялись лучшими тактико-техническими характеристиками немецких истребителей и бомбардировщиков.

Вместо финских аэродромов существенными были потери населения и разрушения гражданских объектов — бомбардировке подверглись города Южной и Центральной Финляндии. На них было произведено несколько серий налётов, в том числе, на Турку (4 волны), Хельсинки[42], Котку, Рованиеми, Пори. Был серьёзно повреждён один из старейших памятников архитектуры Финляндии Абоский замок[43],[44]. Многие бомбы были зажигательно-термитными[45]. В связи с этим финские политики и историки считают, что главной целью советских бомбардировок были гражданские объекты, а не военные аэродромы[46],[47]. Например, в городе Турку были подвергнуты бомбардировкам электростанция, порт, доки, аэродром.

Скорее всего, именно такие объекты были разведаны летом 1940-весной 1941гг. во время многочисленных нарушений советскими самолетами воздушного пространства Финляндии.[48] Так за первую половину 1941 г. (до начала войны) финская пограничная служба зарегистрировала 85 несанкционированных пролетов советских самолетов над территорией Финляндии.

Профессиональные, неангажированные российские и западные историки считают, что массированная бомбардировка советской авиации 25-30 июня военных и гражданских объектов на территории Финляндии в военном отношении была неэффективной, а в политическом - являлась грубой ошибкой, спровоцировавшей Финляндию на совместные с Германией военные действия против Советского Союза [49],[50]

А ведь накануне общественное мнение страны и большинство депутатов парламента было настроено на поддержку нейтралитета. Из 200 депутатов в финском парламенте 85 входили в социал-демократическую фракцию и лишь 8 депутатов (4 % всех голосов) были членами крайне правой, антисоветской и антикоммунистической партии «Патриотическое Народное движение» (IKL).

За три дня до нападения Германии на Советский Союз, 19 июня 1941 г. лидер социал-демократов, один из влиятельнейших политиков страны В.Таннер (министр иностранных дел во время «Зимней войны») на совещании руководителей профсоюзных и рабочих организаций заявил, что «наши войска будут использованы лишь для обороны страны, но не для наступательных действий[выделено, автор]. Не следует также оказывать помощь нападающему[Германии]»[51].Для усиления своей позиции на следующий день, 20 июня 1941 г. депутация социал-демократической партии встречалась с президентом страны Ристо Рюти. Он поддержал политику «нейтралитета Финляндии»[52].

Утром 25 июня 1941 г., в день начала бомбардировок советской авиации, в парламенте Финляндии на закрытом заседании планировалось обсудить внешнеполитическое положение Финляндии в связи с началом советско-германской войны. Маннергейм пишет: «Правительство намеревалось 25 июня выступить в парламенте с заявлением о том, что оно приняло решение о поддержке нейтралитета Финляндии [выделено, автор]. Доклад премьер-министра был готов уже 24 июня вечером, но события следующего дня вынудили правительство пересмотреть вопрос, и теперь ничего иного не оставалось, кроме констатации факта, что Советский Союз начал планомерные военные действия [выделено, автор][53].

Под аккомпанемент взрывающихся в пригородах Хельсинки бомб премьер-министр Рангель с трибуны парламента заявил: «Состоявшиеся воздушные налеты против нашей страны, бомбардировки незащищенных городов, убийство мирных жителей – все это яснее, чем какие-либо дипломатические оценки, показало, каково отношение Советского Союза к Финляндии. Это война. Советский Союз повторил то нападение, с помощью которого он пытался сломить сопротивление финского народа в «Зимней войне» 1939–1940 гг. Как и тогда, мы встанем на защиту нашей страны…

Вечером парламент Финляндии проголосовал за войну с СССР. Против не выступил никто, однако из 200-от депутатов 99 не стали голосовать. Большинство финских депутатов, а также Карл Густав Маннергейм в тот день заявили, что они хотят передвинуть границу своей страны. Германия – их союзник, но у неё свои цели»[54].

Маннергейм даёт однозначную оценку этих бомбардировок: «Нарушения границы, бомбежки, артиллерийский обстрел с базы в Ханко представляли собой отдельные частные случаи. Но 25 июня военно-воздушные силы России начали широкомасштабные воздушные налеты на города Южной и Средней Финляндии, в том числе на Хельсинки и Турку [выделено автор], а также на многочисленные открытые[незащищенные ПВО] промышленные и жилые центры. Насколько они были масштабны, уже видно из того, что в этот день было сбито 26 [советских] бомбардировщиков. Потери в людях,не говоря уже о материальном ущербе, были велики. [Экипаж одного советского бомбардировщика состоял из 4 летчиков, это значит погибло около 100 лётчиков, в том числе 5 командиров эскадрилий].

«На государственной границе пехота и артиллерия русских открывали огонь. Все эти действия носили такой характер, что их больше нельзя было считать отдельными эпизодами, мероприятиями, предпринятыми по инициативе командиров низшего звена. Поскольку они к тому же повсюду были нацелены на чисто финские объекты и против тех частей финской территории, где не было немцев [выделено, автор], то стало ясно, что СССР приступил к военным действиям против Финляндии.[55]

Информация, с которой вечером того же дня я выступил в парламенте, вызвала заявление полного доверия правительству, и парламент объявил, что Финляндию вновь вынудили на ведение оборонительной войны»[56].

 

Продолжение следует



[1] Интернет-издание «Музеи московского Кремля».  https://www.kreml.ru/

[2]Ю.  А.  Жданов «Взгляд в прошлое».  с.  157—158., Изд. Феникс 2004 г.448 с.; А.Н. Волынец «Жданов» Глава 22. Изд. Молодая гвардия. 2013г. 624с

[3] ЦАМО, ф. 16, оп. 1071, д. 38; Разведсводка № 3/660739 РУ ГШ Красной Армии на 22-00 24.6. 1941 г.

[4]М.С. Солонин «25 июня. Провокация, на которую поддались?» Интернет-издание «Военно-промышленный курьер» 20.01.2014 г.

[5]Е.Т Синицын «Резидент свидетельствует» с. 103. М. Изд. Гея 1996 г.

[6] Е.Т Синицын «Резидент свидетельствует» с. 103. М. Изд. Гея 1996 г.

[7]Там же, с. 171

[8] Великая Отечественная война. 1941 год: Исследования, документы, комментарии/Отв. ред. В.С. Христофоров – М.: Издательство Главного архивного управления города Москвы, 2011. – 756 с.

[9] ЦА ФСБ России, Ф.3 ос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1851–1852.

[10]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 372.— М.: Вагриус, 1999

[11]Зимке Э. Немецкая оккупация Северной Европы, Глава 8, с. 169-171 - . М.: Центрополиграф, 2005.

[12]Там же

[13]М. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?» с. 169. М. Яуза. 2010 г.

[14]Prof. John H. Wuorinen, Finland And World War II, 1939-1944, p. 162 - Verdun Press,  2015, p. 234

[15]Зимке Э. Немецкая оккупация Северной Европы., С. 169–171. М.: Центрополиграф, 2005.

[16] Д.Э. Мёрфи Что знал Сталин, с. 53. - Рейтар, 2009 г.

[17] №557 Сообщение «Оствальда» Из Хельсинки от 15 Июня 1941 г. с. 366;  №571 Сообщение «Бранда» Из Хельсинки от 17 Июня 1941 г., №572 Телеграмма посла Японии в Хельсинки японскому послу в Москве, с. 557. Россия. XX век. Документы./ Под ред. акад. А.Н.Яковлева. 1941 год: Кн.2/ Сост. Л.Е.Решин и др.;Под ред. В.П.Наумова; Вступ. ст. акад. А.Н.Яковлева. - М.:Междунар. фонд «Демократия», 1998. – 752 с.

[18]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 372.— М.: Вагриус, 1999

[19] Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Северном театре с 22.06.41–31.12.41 гг./Под ред. контр-адмирала М.М. Долинина, 1944. Редактор издания 1999. А.В.Платонов. Сайт Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина: https://www.prlib.ru/item/1288874

[20] М.С. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?» -М. Яуза. 2010 г. – (Великая Отечественная: Неизвестная война).

[21] Там же, с. 204

[22] Там же, с. 204.

[23] А.А. Новиков «В небе Ленинграда» с.75 .М. «Наука», 1970 г.:

[24] М.С. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?», с.205. -М. Яуза. 2010 г. – (Великая Отечественная: Неизвестная война).

[25] Иноземцев И.Г. Под крылом – Ленинград. с.24. М.: Воениздат, 1978. http://militera.lib.ru/h/inozemtsev/index.html

[26]  Там же, с.43.

[27]М.С. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?», с.205. -М. Яуза. 2010 г. – (Великая Отечественная: Неизвестная война).

[28] Там же, с. 206

[29] Там же. с.208

[30] Новиков А.А. В небе Ленинграда. М.: Наука, 1970. С. 67.

[31] Центральный архив ФСБ РФ, ф. 14, оп. 4, д. 1047, лл. 403–419. Цитируется по: ВИЖ№ 8/2006. С. 36.

[32]М.С. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?», с.210. -М. Яуза. 2010 г. – (Великая Отечественная: Неизвестная война).

[33] Оборона Ленинграда. 1941–1944. Воспоминания и дневники участников. С. 31.Л.: Наука,1968.

[34] История ордена Ленина Ленинградского военного округа. Л.: Лениздат, 1968. С. 49.

[35]Haataja L. Rauhan puhkeamis esta sodan syntyyn // Historiallinen Aikakauskirja, 1987, N 3, s. 229

[36]К.Г Маннергейм. Мемуары. с. 376— М.: Вагриус, 1999.

[37]X. Ванну Из истории «большой стратегии» правителей Финляндии в первой половине 1941 г. // Скандинавский сборник. XV. Таллинн, 1970, с. 118.

[38]Архив МО СССР, ф. 217, оп. 12900, д. 1, л. 17.

[39] А.А. Новиков «В небе Ленинграда» с.52.М. «Наука», 1970 г.:

[40] Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Северном театре с 22.06.41–31.12.41 гг./Под ред. контр-адмирала М.М. Долинина, 1944. Редактор издания 1999. А.В.Платонов, цитируется по интернет-сайту www.eismeerfront.com; М. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?» с. 246. М. Яуза. 2010 г.

[41]Геуст К.Ф. Советская бомбардировка финских аэродромов в июне 1941 г.// Авиация и время. — 2005. — № 2 (77).

[42] Бомбардировка Хельсинки 25 июня. Архив YLE https://yle.fi/aihe/artikkeli/2011/05/27/helsingin-pommitukset-alkoivat-kesakuussa-1941

[43] Arvi Korhonen, «Viisi sodan vuotta», 1973, ISBN 951-0-05705-3

[44] «1941: Germany attacks, Finland follows» Архивная копия от 20 сентября 2008 на Wayback Machine

[45] Turunsanomat. 24.06.2011/Turun pahimmat pommitukset

[46]Д.Б. ХазановГлава 3. Первая воздушная операция советских ВВС в Великой Отечественной войне // 1941. Горькие уроки: Война в воздухе. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 416 с. — P. 184—190. — (Великая Отечественная: Неизвестная война). — 6000 экз. — ISBN 5–699–178465.

[47]К.-Ф. Геуст Советская бомбардировка финских аэродромов в июне 1941 г. в начальной стадии «войны продолжения» // От войны к миру: СССР и Финляндия 1939—1944 гг.

[48]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 355. — М.: Вагриус, 1999.

[49]BerndWegner. From peace to war: Germany, Soviet Russia, and the world, 1939—1941. BerghahnBooks, 1997. С. 530.

[50] М. Солонин «25 июня. Глупость или агрессия?» Изд. Эксмо 2008 г.

[51] М. Йокипии. Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Финляндии в 1940–1941 гг./Пер. с фин. Петрозаводск: Карелия, 1999. С. 212

[52] Там же.

[53]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 376. — М.: Вагриус, 1999

[54]А.Б. Широкорад, Северные войны России. Глава 2. Кто на кого напал в 1941 году? С. 705. — М.: ACT; Мн.: Харвест, 2001, http://militera.lib.ru/h/shirokorad1/index.html

[55]К.Г. Маннергейм Мемуары. с. 376 — М.: Вагриус, 1999.

[56]Тамже







Это статья PRoAtom
http://www.proatom.ru

URL этой статьи:
http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=9693