Иван
Сивопляс, «Ульяновск онлайн»
Отец советской атомной бомбы, пионер в освоении мирного
атома, трижды Герой социалистического труда, лауреат пяти государственных
премий, академик Игорь Васильевич Курчатов (1903 – 1960) провёл в Симбирске
своё сознательное детство, с пяти до девяти лет, стал постигать науки в
Симбирской мужской гимназии.
Говорят, Игорь Васильевич решил облагодетельствовать не
чуждый ему Ульяновский край, непосредственным образом приложив руку к закладке
в 1956 году в окрестностях города Мелекесса, второго по величине в Ульяновской
области, опытной станции для испытания новых научно-исследовательских и опытных
реакторов, закрытого предприятия п/я № 30.
15
марта 1956 года последовало Постановление Совета министров СССР «О
строительстве в Мелекессе опытной станции для испытания новых ядерных котлов
суммарной мощностью 200 МВт». Приказом министерства сельского хозяйства РСФСР
от 29 июня 1956 года под строительство выделены земли, а ровно 65 лет назад, в
июле 1956 года, прибыли первые семеро сотрудников станции, от начальника до
кураторов по сантехнике и электрике.
На
основании постановления от 21 июля 1959 года «О создании опытных атомных
реакторов и развитии научно-исследовательской базы реакторов Главного
управления по использованию атомной энергии при Совете министров СССР» станция
получила наименование «Научно-исследовательский институт атомных реакторов».
Более известный по аббревиатуре как НИИАР, институт доныне остаётся не просто
крупным и значимым, но знаковым предприятием Ульяновской области, одним из её
символов.
Рассказ
про Курчатова выглядит красивой легендой. Ведь в системе созданного 26 июня
1953 года Министерства среднего машиностроения СССР, курировавшего атомную
отрасль, состояли десятки научно-исследовательских институтов, предприятий,
закрытых городов с особым статусом режимных, секретных. Чтобы обеспечить эту
режимность, секретность и в то же время должное функционирование подобных
учреждений, чреватое техногенными катастрофами, обязательно учитывался ряд
факторов.
Лесистая
местность, которая запутывала лётчиков с самолётов-шпионов, наличие
значительных запасов пресной воды, использовавшейся в производственном цикле,
отдалённость на случай возможных аварий от больших городов и в то же время
транспортная доступность.
А
ещё, что не проговаривалось вслух, но обязательно подразумевалось – наличие
таких источников трудовых ресурсов, как «зоны», колонии и лагеря. В 1935 году
под Мелекессом была организована строительно-трудовая колония № 10 (с 1943 года
– ИТК № 5, с 1951 года – лагерное отделение № 3, с 1958 года – ИТК № 3),
«коньком» которой изначально являлось как раз капитальное строительство крупных
народно-хозяйственных объектов – элеваторов, баз, производственных корпусов.
Это
тоже понятно – «атомный проект» изначально курировался системой НКВД-МВД. Его
вывод из нее буквально и символически совпал с падением и арестом всесильного
министра внутренних дел Лаврентия Берия, но наработанные при Лаврентии
Павловиче схемы продолжали действовать и после его пропажи с политического
горизонта.
В
общем, и без Курчатова по всем параметрам Мелекесс (с 1972 года – Димитровград)
для «среднего машиностроения» подходил почти идеально. Но, как пишут и
вспоминают современники, проговаривались разные варианты использования объекта
под Мелекессом – да, в атомном контексте, но для более скромных, так выразимся,
задач. И, вот тут-то Игорь Васильевич и мог ввернуть своё весомое слово, что в
Мелекессе быть именно институту атомных реакторов, а не чему-то иному. А
атомный реактор – «сердце» атомной энергетики.
В
послевоенном СССР в атомную энергетику вкладывались колоссальные средства, но
советская власть была уверена, что оно стоит того. И даже не потому, как
кажется, что атомная бомба позволяла Советскому Союзу доминировать в мире и
противостоять мощи капиталистических держав. Коммунизм был своеобразной
религией, богостроительством¸ как определял его на заре советской эры
сподвижник Владимира Ульянова-Ленина Анатолий Луначарский. Во всякой религии
боги являют себя повелителями природных стихий: мечут молнии, крушат горы,
осушают реки. Демонстрируя власть над энергиями и стихиями, человек, строивший
коммунизм, являл, что сам стал как бог и не нуждается в нем.
К
слову, вспомним, что одновременно с НИИАРом создавалось и заполнялось водой
Куйбышевское водохранилище на Волге, крупнейшее «рукотворное море» в СССР:
именно в 1956 году вода в нём разлилась на десятки километров, явив обитателям
Ульяновской области доселе невиданную «величественную панораму».
Символ
атома был вписан в советский герб Димитровграда. Действительно, создание НИИАР
стало мощнейшим стимулом к развитию старинного поселения. Ну и само предприятие
в духе эпохи, лозунгом которой было «Догнать и перегнать Америку!», развивалось
мощно и скоро.
Первым
директором п/я № 30 был назначен 58-летний Федор Герасимович Герасимов,
выразительный представитель поколения сталинских управленцев: главный бухгалтер
треста в Омске, начальник финансового управления в Кемерово, начальник
финансового управления авиазавода в Новосибирске, эксперт НКВД. С 1948 года
Федор Герасимов был связан с атомной промышленностью, возглавляя плановый
отдел, а потом в должности заместитель начальника управления капитального
строительства химкомбината «Маяк» в городе Озерске Челябинской области, или
Челябинск-40. Там в июне 1948 года был запущен собственноручно Игорем
Курчатовым первый в Советском Союзе промышленный ядерный реактор.
Выразительный
штрих, в полноте характеризующий Федора Герасимовича. Помимо семьи и опыта
работы, Герасимов перевёз в Мелекесс свою домашнюю библиотеку — 30 000 томов!
Герасимов
пёкся не только об объекте, но и о будущем быте атомщиков. Кому-то запомнилась
его «экскурсия» по ещё не отстроенному, а только лишь запланированному городу
атомщиков: «Он с большим увлечением рассказывал о том, каким будет город, где
будут располагаться различные объекты. Особенно запомнилось, что по проекту
город будет разбит на квадраты, внутри которых обязательно должна быть школа,
детский сад, магазин. Идея заключалась в том, чтобы дети не выходили на
проезжую дорогу, а передвигались внутри квартала. Всё это очень впечатляло».
В
начале 1958 года Федора Герасимова в кресле начальника НИИАРа сменил Дмитрий
Сергеевич Юрченко (1918 – 2007), директор завода на химкомбинате «Маяк»,
лауреат Сталинской премии 1953 года «за выполнение специального задания
Правительства». Ещё летом 1957 года Игорь Васильевич Курчатов предложил Юрченко
отправиться в Мелекесс, где, по словам академика, готовилось создание мощного
научного центра, вроде существовавшей с 1940-х годов Национальной лаборатории в
американском штате Айдахо, занимавшейся ядерными исследованиями.
С
переездом Дмитрию Сергеевичу пришлось несколько повременить из-за драматических
обстоятельств. 29 сентября 1957 года случилась первая в истории СССР масштабная
радиационная катастрофа – взрыв ёмкости с радиоактивными отходами на «Маяке».
Признанный виновным начальник предприятия был отстранён от работы, и Дмитрий
Юрченко был назначен ответственным за устранение ближайших последствий ЧП, накрывшего
территорию, на которой проживало почти 270 тысяч человек.
Штатная
численность опытной базы, на которую приехал Дмитрий Сергеевич, составляла 73
сотрудника. Получив новое назначение весной 1964 года, Юрченко покидал НИИАР,
на котором работало уже 3485 человек.
«То,
что мы постепенно вырастаем из прежнего «станционного» состояния, стало ясно
уже в конце 1958 года, — говорил Дмитрий Сергеевич в одном из интервью. —
Внутри коллектива разговоры о необходимости изменения статуса велись. И так
получилось, что в этом же направлении развивались мысли и у руководства
отрасли. Во время посещения нашей площадки заместитель министра среднего
машиностроения Андраник Мелконович Петросьянц спросил меня: «Как вы отнесетесь
к переименованию в НИИ?». Я ответил, что такое предложение есть и у нас, и я
даже могу предложить его полное название. Так с моей, надеюсь, лёгкой руки и
появилась эта аббревиатура — НИИАР».
В
октябре 1961 года вступил в строй один из первых по-настоящему крупных объектов
НИИАР — реактор на промежуточных нейтронах СМ-2. Аббревиатура СМ означала
«сверхмощный». Вообще, названия НИИАРовских реакторов звучали очень
выразительно, и даже поэтично. ВК-50 — «водо-водяной кипящий», БОР-60 —
«быстрый опытный реактор», МИР — «материаловедческий исследовательский
реактор», АРБУС — «арктическая блочная установка». Шестидесятые годы прошлого
века были ознаменованы спором физиков и лириков, технарей, вроде бы, усохших в
своих расчётах и формулах, и поэтов, воспевавших мощь советских строек. Физики
из НИИАРа являли, что не хуже лириков владеют все богатством русского языка.
НИИАР
внёс свой несомненный вклад в награждение Ульяновской области Орденом Ленина в
1966 году. В октябре 1965 года состоялся энергетический пуск «кипящего»
реактора ВК-50, и первые тысячи киловатт-часов электроэнергии из Мелекесса
пошли в Приволжскую кольцевую энергосеть. Но не столь важно было количество, а
сам факт — атомная энергия служит человеку, и это — мирный атом.
«Ульяновск
онлайн», 18.07.2021
