Начало, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8. Часть 9, Часть 10, Часть 11

На следующий день после начала массированных бомбардировок советской авиацией финской территории 26 июня 1941 года, по радио выступил президент Финляндии Ристо Рюти. Ниже даются выдержки из его речи.

«Граждане!

Наш миролюбивый народ, который второй год прилагает все силы до крайнего предела на восстановление страны от следов предыдущей войны, вновь стал объектом жестокого нападения… …вторгся на нашу территорию, убивая с помощью авиации мирных жителей [выделено, автор], в основном стариков, женщин и детей, и уничтожая имущество мирных граждан.

…Со вчерашнего дня вооруженные силы Советского Союза, невзирая на соглашения и без всякого повода с нашей стороны, по распоряжению своего правительства производят регулярные, обширные военные действия во всех частях нашей страны, и, по своему обыкновению, в основном направляют их на полностью открытые местности и против мирного гражданского населения…

…Во время мирных переговоров со стороны Советского Союза была высказана окончательная и безусловная позиция, чтобы заключенное соглашение полностью удовлетворяло требованиям Советского Союза. Представители Советского Союза считали, что этим обеспечивается безопасность Ленинграду [выделено, автор], из-за чего Советский Союз и приступил к военным действиям; в то же время русские представители переговоров утверждали, что мирный договор должен гарантировать безопасность железной дороги, проходящей на северо-западе от Ладоги, которую Советский Союз считал важной связующей линией. Представители переговоров также уверяли, что то, как Финляндия будет вести внутреннюю и внешнюю политику, полностью в собственной власти, так же как и то, как она организует свою экономическую жизнь. У Советского Союза нет в этом никакой заинтересованности.

…Мы все-таки надеялись, что слово будет сдержано хотя бы в какой-то мере и на какое-то время. Но мы вновь вынуждены были отметить, что никакому данному Советским Союзом слову нельзя доверять. Невзирая на то, что было дано обещание не вмешиваться во внешнюю политику Финляндии, Советский Союз выставлял требования по поводу ведения внешней политики Финляндией.

…Привыкший держать свое слово финский народ придерживался того договора, который мы вынуждены были подписать в Москве. Мы спокойно решили и высказывали открыто бесчисленное множество раз, что нам необходимо компенсировать потерю Карелии восстановительными и созидательными работами внутри новых границ страны. Глубоко все обдумав, пришли мы к этому выводу. Мысли о мести у нас не возникало. …Мы исходили из того, что раз мы живем из поколения в поколение в этом уголке земли в непосредственном соседстве с Россией, то отношения с ней нужно нормализовать. Мы хотели, невзирая на случившееся, строить прочные мирные отношения с Советским Союзом [выделено, автор].

…Стремясь к миру мы шли на большие уступки, соглашаясь с требованиями, и надеялись, что открытое противоречие будет отклонено или во всяком случае отсрочено и отношения с Советским Союзом как-нибудь стабилизируются. …С нашей стороны было стремление к взаимоотношениям в самых различных областях. …предложения для развития культурных отношений между Финляндией и Советским Союзом не нашли никакого отклика в СССР… С нашей стороны также совершенно искренне, невзирая ни на какие трудности, было стремление развивать торговые отношения [выделено, автор].

…Ясно видно направление устремлений Советского Союза по отношению к нам. Самостоятельность Финляндии нужно было ликвидировать или с помощью внутренних переворотов и трудностей, или же насильственно уничтожить страну. Когда путь внутренней революции закрылся …тогда Советский Союз решил пойти по внешнему, насильственному пути.

С этой целью … господин Молотов на переговорах в Берлине 12—13 ноября 1940 года, т.е. только через 7 месяцев после Московского мирного договора, потребовал у Германии «свободных рук», чтобы свести счеты с Финляндией и ликвидировать эту страну. Мы в глубочайшем долгу перед канцлером Германии за то, что он тогда решительно отклонил эти требования СССР[Вот важная мотивация, почему Финляндия встала на сторону Германии в войне с Советским Союзом].

…Мы не ненавидим много страдавшие и всегда угнетенные народы Советского Союза, но после всего случившегося вряд ли можно ожидать от нас, что мы оденем траурные костюмы по поводу того, что господин [Сталин и] Молотови вместе с ним ответственные за политику СССР круги стали сейчас жертвами своей шакальей политики [к огромному сожалению, жертвой стал весь советский народ, потерявший 27 млн. человек во время Великой Отечественной войны].

…Сейчас, когда Советский Союз в связи с войной между Германией и СССР, распространил свои военные действия на территорию Финляндии, нападая на мирных жителей, наш долг защищаться, и мы сделаем это решительно и единодушно, всеми имеющимися в употреблении моральными и военными средствами.

…Наши возможности выйти успешно из этой второй оборонительной войны на этот раз совершенно другие, чем были в прошлый раз, когда мы одни находились под натиском восточного гиганта. Вооруженные силы Великой Германии под руководством гениального предводителя канцлера Гитлера успешно сражаются рядом с нами против известных нам вооруженных сил СССР. Кроме того, некоторые другие народы начали вооруженную борьбу с Советским Союзом, таким образом образовался единый фронт от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Советский Союз теперь не сможет выставить против наших вооруженных сил той сокрушающей превосходящей силы, которая прошлый раз сделала нашу оборонительную борьбу безнадежной. Сейчас Советский Союз оказался по численности в равной борьбе, и успех нашей оборонительной войне обеспечен.

Наши закаленные войска такие же отважные и преданные, но лучше вооруженные и снаряженные, чем в прошлой войне, будут сражаться за свободу родины, за жизненное пространство нашего народа, за веру отцов и за наш свободный общественный строй. В этот решающий момент их, так же как и всех тех мужчин и женщин, которые на фронте или в тылу, выполняя различные задачи, самоотверженно трудятся и прилагают все силы на благо нашей обороны, воодушевляет дух братства по оружию прошлой войны и направляет твердое решение стремиться к осуществлению как можно большей справедливости в обществе.

Наша вера в наши вооруженные силы и в достигшего мировой славы их руководителя, фельдмаршала Маннергейма, безусловна.

Граждане! Сотни лет показали, что на том месте, которое судьба предопределила нашему народу, мы не смогли достичь устойчивого мира. Давление Востока всегда было преградой для нас. Чтобы ослабить этот напор, чтобы уничтожить постоянную угрозу, чтобы обеспечить счастливую и мирную жизнь будущим поколениям, мы сейчас вступаем в бой. И на этот раз у нас, быть может, лучший шанс на успех, чем был когда-либо раньше. Господь Судьбы, в руках которого жизнь нашего народа, пусть направляет нас и приведет нашу борьбу к окончательной победе».

В этот же день вышел приказ N 1  Верховного главнокомандующего Вооруженных сил Финляндии фельдмаршала Маннергейма:

Ставка

июнь 1941 года

Солдаты Финляндии!

Наша славная Зимняя война завершилась тяжелым миром. Несмотря на заключенный мир, наша страна явилась для врага объектом беззастенчивых угроз и постоянного шантажа, что вместе с преступным подстрекательством, направленным на подрыв нашего единства, показывает, что враг с самого начала не считал мир постоянным. Заключенный мир был лишь перемирием, которое теперь закончилось.

Вы знаете врага. Вам известно постоянство его целей, направленных на уничтожение наших жилищ, нашей веры и нашего Отечества и на порабощение нашего народа. Тот же враг и та же угроза сейчас у наших границ. Без причины он нагло напал на наш мирный народ и подверг бомбардировке различные части страны. [выделено, автор] Будущее Отечества требует от Вас новых подвигов.

Я призываю Вас на священную войну с врагом нашей нации. Павшие герои войны восстают из могил и становятся рядом с нами сегодня, когда мы вместе с мощными военными силами Германии как братья по оружию с решительностью отправляемся в крестовый поход против врага, чтобы обеспечить Финляндии надежное будущее.

Соратники! Следуйте за мной еще в последний раз – теперь, когда снова поднимается народ Карелии и для Финляндии наступает новый рассвет.

Маннергейм.

Из речи президента Финляндии Рюти и приказа Маннергейма прямо следует, что именно массированная бомбардировка советской авиации, военных и гражданских объектов страны утром 25 июня 1941г. оказалась решающим фактором вступления Финляндии в войну с Советским Союзом на стороне Германии. Рубикон был пройдет. 26 июня 1941 г. Финляндия объявила войну Советскому Союзу. Но это решение в конце концов оказалось трагическим и для Финляндии, и для Советского Союза.

Теперь подведем итоги. Из вышеприведенных фактов следует, что до мая – июня 1941 г. участие Финляндии в войне с Советским Союзом на стороне Германии не была однозначной.

С одной стороны, до 25 июня 1941г. нейтралитет Финляндии был достаточно условным. На крайнем севере Финляндии уже вечером 24 июня 1941 г. находились три дивизии вермахта и моторизованная бригада СС «Норд», готовившиеся к вторжению на территорию Советского Союза. 22 июня германские ВВС производили бомбардировку территории Советского Союза, двигаясь по воздушному пространству Финляндии по установленным ранее радиомаякам и имея возможность дозаправиться на аэродроме в Утти на юго-востоке Финляндии. В тот же день финские подводные лодки совместно с германскими подводными лодками приняли участие в минировании западной части Финского залива с целью запереть советский Балтийский флот в заливе. Это не очень согласовывалось с политикой «поддержки нейтралитета Финляндии» руководством страны.

Но с другой стороны, не все было потеряно. Во-первых, не было никаких обязывающих политических соглашений между Германией и Финляндией, при этом здесь следует повторить: «…в период 22-25 июня политический нейтралитет Финляндии в явочном порядке был дополнен и военным нейтралитетом [выделено, автор]. Он распространялся и на финские войска, находившиеся под немецким командованием.»[1]

Во-вторых, и это несравненно более важно, на территории Финляндии главной военной силой была финская армия. Две (затем четыре) немецкие дивизии, развернутые в Заполярье, были отделены тысячекилометровым пространством от южной Финляндии со столицей страны Хельсинки и основными промышленными центрами, где проживало 90% населения. Для снабжения немецких войск (от продовольствия до боеприпасов) можно было использовать только коммуникации, проходившие по территории, контролируемой финской армией.

В северной и заполярной Финляндии и Норвегии отсутствовали дополнительные продовольственные ресурсы для обеспечения 50-тысячной группировки немецких войск. Поэтому снабжение немецких войск в Заполярье представляло собой большую проблему. Доставка грузов была возможна по железной дороге от порта Кеми до Рованиеми, а далее автотранспортом до Петсамо по единственной дороге протяженностью 530 км, проложенной по безлюдной лесотундре. Немецкие автоцистерны на этом пути расходовали бензина почти столько же, сколько могли перевезти[2]. Задачи немецких войск в Заполярье были локальные, с согласия финского руководства занять район Петсамо и попытаться захватить Мурманск и Кандалакшу. В этих условиях ни о каком военном, силовом давлении немцев на финское руководство не могло быть и речи. Возможно, было только экономическое, о котором писал Маннергейм[3].

В конце весны – начале лета 1941 года, когда Германия собиралась напасть на Советский Союз, играя на их противоречиях, Финляндия имела определенную возможность для политического маневра, для принятия самостоятельных решений. А у руководства Советского Союза была реальная возможность договориться справительством Финляндии о резком увеличении товарооборота (заметно уменьшить экономическое влияние Германии) и снизить напряженность на советско-финской границе.  Здесь прав М.С.Солонин: «Молотову [Сталину] вовсе не нужен был Гитлер в качестве «посредника» на переговорах с Рюти и Маннергеймом. Достаточно было наличия доброй воли и желания»[4]. Именно этого, а еще профессионализма и ума не хватало у руководства Советского Союза (Сталина, Молотова и др.) перед Великой Отечественной войной.

Пока же следует констатировать главное: накануне Великой Отечественной войны в Москве не было предпринято ни малейших попыток «замирить» Финляндию. Считалось, что самый эффективный способ «нейтрализации Финляндии» - силовой, военный, а не дипломатический.

2.4.8. Вторая советско-финляндская война 26.06.1941-19.09.1944 гг. - «Война продолжение»

На протяжении многих десятилетий 2-я советско-финская война была, да и по сей день еще остается, «неизвестной», «затерянной» войной. Военная составляющая второй советско-финляндской войны (26.06.1941-19.09.1944 гг.) достаточно подробно описана в мемуарах К. Маннергейма[5] и монографии М.С. Солонина[6].Она продлилась более 3-х лет, в ней погибло свыше 100 тыс. бойцов и командиров Красной Армии.  Но самое трагичное это то, что Вооруженные силы Финляндии (с севера) вместе с группой армии «Север» вермахта (с запада, юга и востока) подвергли Ленинград 900-дневной тяжелейшей блокаде и голоду, которая унесла жизни 1,4 млн. ленинградцев [7]. Это значит, что они были прямыми участниками геноцида ленинградцев.

К началу 2-й советско-финской войны Вооруженные силы Финляндии значительно укрепились – как в количественном, так и в качественном отношении. Всеобщая мобилизация, приказ о которой был отдан 17 июня была завершена 29 июня. По данным на 21.6.1941 в финской армии были призваны 24 возраста, т.е. до 1897 г.р.[8], в составе сухопутных войск было теперь суммарно17,5 расчетных дивизий: 16 пехотных дивизий, две егерские и одна бронекавалерийская бригады. Всего жена воинской службе находилось около 400 тыс. человек. По сравнению с «Зимней войной», оснащенность вооружением финских дивизий существенно улучшилась, благодаря начавшимся с октября 1940 г. широкомасштабным поставкам из Германии. Тем не менее, по вооружению (особенно это касалось артиллерии) финская дивизия заметно уступало советским или германским «стандартам».Всего группировка противника (вместе финскими и 4 немецкими дивизиями) насчитывала 530 тыс. человек, свыше 4,3 тыс. орудий и миномётов, 206 танков, 547 боевых самолётов, до 80 кораблей и 6 подводных лодок. ^[9]

В Советском Союзе на Северном фронте в июне 1941 г. на момент вторжения финских и немецких войск было задействовано 17 дивизий, всего 402 тыс. человек, около 7,8 тыс. орудий и миномётов, более 1,5 тыс. танков, около 1,8 тыс. боевых самолётов (в короткое время, из-за тяжелых поражений на Северо-западном фронте, половина самолетов была переброшена в Прибалтику), 32 корабля и 15 подводных лодок[10]. По вооружению, танкам и самолетам Красная Армия значительно превосходили финско-немецкие войска. В соответствии с планом обороны советские войска были развёрнуты вдоль государственной границы с Финляндией. На Карельском перешейке – 7 дивизий, входили в 23-ю армию и в последующем взаимодействовали с частью сил Балтийского флота; в Приладожской Карелии – 4 дивизии, входили в 7-ю армию, в последующем взаимодействовали с Ладожской военной флотилией; на Беломорско-Мурманском участке – 6 дивизий, входили в 14-ю армию, взаимодействовали с Северным флотом.  На момент наступления 10 июля 1941 г. финны на своём участке фронта даже имели перевес в живой силе^[11].

Однако в июле сложилась катастрофическая ситуация на Северо-Западном фронте. Командующий ВВС Северного фронта А.А.Новиков вспоминает: «…к отпору врагу готовились и наземные войска Северного фронта. Все тогда были твердо уверены, что войскам округа придется действовать лишь на советско-финской границе — от Баренцева моря до Финского залива. Никто в те дни даже не предполагал, что события очень скоро обернутся совсем иначе, чем мы планировали перед войной, и мы будем вынуждены спешным порядком рокировать основную массу своих войск на юг от Ленинграда»[12],чтобы противодействовать наступлению на Ленинград группы армий «Север».

На Карельском перешейке и в Приладожской Карелии остались всего 7 стрелковых дивизий Красной Армии. Причем распределены они были крайне неравномерно: 5 дивизий 23-й армии, усиленных 4 тяжелыми артполками РГК, находились на Карельском перешейке, и всего лишь 2 дивизии 7-й армии находились в Приладожской Карелии. Такое распределение сил показывало, что советское командование считало, что главный удар Вооруженных сил Финляндии будет направлен на Ленинград. На самом деле финская армия начала боевые действия с освобождения аннексированных территорий в Приладожской Карелии.

Это было связано с тем, что экономическое положение Финляндии было тяжелым, поэтому для нее было крайне важным вернуть территорию, переданной по условиям Московского мирного договора. Добиться этого можно было только переходом в наступление, для чего необходимо было осуществить масштабную перегруппировку сил.Так как до начала второй советско-финляндской войны сосредоточение финских войск на фронтах осуществлялось в рамках оборонительного плана…К 10 июля 1941 г. главные силы финляндской армии были перегруппированы, в результате в Северном Приладожье была сформирована Карельская армия, которая включала 5 дивизий и 3 бригады, численностью около 100 тыс. человек. Командование этим соединением Маннергейм поручил начальнику Генштаба, генерал-лейтенанту Э.Хейнриксу. На Ладоге у финнов было 3 дивизии, а на Карельском перешейке 4 дивизии.

В момент формирования Карельской армии в Финляндию из Норвегии через Швецию прибыла 163-я немецкая пехотная дивизия, которая была подчинена лично Маннергейму. Он ее оставил в качестве своего резерва. Вооружение и подготовка этой дивизии не отвечала требованиям войны в лесных условиях.

Вооружённые силы Финляндии начали наступление на Советский Союз 10.07.1941 г. В день начала наступления Маннергейм издал свой печально знаменитый приказ № 3:

«Приказ Верховного главнокомандующего N 3

Ставка
10 июля 1941 года

 В ходе освободительной войны 1918 года я сказал карелам Финляндии и Беломорской Карелии, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными. Я поклялся в этом именем финской крестьянской армии, доверяя тем самым храбрости наших мужчин и жертвенности наших женщин.

Двадцать три года Беломорская и Олонецкая Карелии ожидали исполнения этого обещания [выделено, автор]; полтора года Финская Карелия, обезлюдевшая после доблестной Зимней войны, ожидала восхода утренней зари.

Бойцы Освободительной войны, прославленные мужи Зимней войны, мои храбрые солдаты! Настает новый день. Карелия встает своими батальонами в наши марширующие ряды. Свобода Карелии и величие Финляндии сияют перед нами в мощном потоке всемирно-исторических событий. Пусть Провидение, определяющее судьбы народов, поможет финской армии полностью выполнить обещание, которое я дал карельскому племени.

Солдаты! Эта земля, на которую вы ступите, орошена кровью наших соплеменников и пропитана страданием, это святая земля. Ваша победа освободит Карелию, ваши дела создадут для Финляндии большое счастливое будущее»[13].

В этом приказе Маннергейм определил начавшуюся войну как продолжение не только «Зимней войны» 1939–1940 гг., но и как завершающий этап гражданской войны, полыхавшей в Карелии в 1919–1921 гг. Он напомнил финским солдатам об «освободительной войне» и «крестьянской армии» 1918 года. А упоминание о Беломорской и Олонецкой Карелии показывало, что цель нападения Финляндии на Советский Союз далеко выходит за пределы возвращения территорий, отошедших СССР по Московскому мирному договору в марте 1940 г. В 1945–1946 годах многие руководители Финляндии дорого бы дали за то, чтобы такого приказа никогда не существовало…

Финская армия наступала преимущественно на юге страны, продвигаясь с обоих флангов Ладожского озера в направлении Онежского озера, Свири и Карельского перешейка. В северной и центральной части Финляндии находились подразделения вермахта, поддерживавшиеся отдельными финскими частями. Их целью являлось перерезать железнодорожную линию в Мурманск, единственный на севере порт, свободный зимой ото льда. Маннергейм лицемерно назвал нападение Финляндии на Советский Союз «оборонительными сражениями»[14]

В течение июля – августа 1941 г. финская армия заняла все территории, утраченные ею в итоге «Зимней войны». 31 августа финны вышли на старую советско-финскую границу около Ленинграда, тем самым замкнув полукольцо блокады города с севера. Они её пересекли местами на глубину до 20 км, и были остановлены на рубеже Карельского укрепрайона[15]. В 30 км от Ленинграда (по реке Сестре) и блокировала город с севера, осуществляя совместно с германскими войсками блокаду Ленинграда до января 1944 г.Маннергейм отдал приказ войскам на Карельском перешейке перейти к обороне. После этого фронт стабилизировался почти на три года, до 09.06.1944 года. Советское командование 5.09.1941 г. в связи со стабилизацией обстановки на Карельском перешейке перебросилос данного участкадве дивизии на оборону южных подступов к Ленинграду.

Убедительная победа финской армии летом-осенью 1941 года досталась дорогой ценой. Потери финской армии были весьма велики. По свидетельству Маннергейма (и по оценкам современных финских историков) ^[16] они  превысили аналогичные потери в «Зимней войне». Уже к концу 1941 года финские потери убитыми составили 80 % от числа потенциальных ежегодных призывников[17]. Общие потери оценивались в 110–115 тыс. человек, что составило около 40 % от штатной численности всех боевых частей финской армии. Из них безвозвратные потери - 27 тыс. человек: 26 тыс. убитых и 1 тыс. попавших в плен, еще 80–90 тыс. санитарные потери из-за ранений или болезней (по разным источникам, разброс составляет 10–15 %).

Реалистичную оценку потерь Красной Армии летом-осенью 1941 года в советско-финской войне выполнил М.С.Солонин[18]. По нему общие потери составили около 190 тыс. человек, или в 1,7 раза больше, чем финские. Из них: 32 тыс. убитых, 67 тыс. пропавших без вести, 91 тыс. раненых и заболевших. То, что полученное число пропавших без вести (67 тыс.) больше числа попавших в плен (64 тыс. - численность советских военнопленных, учтенных финским командованием[19]), объясняется тем, что кроме пленных в категорию «пропавшие без вести» входят убитые и раненые, оставленные на поле боя при отступлении, а также дезертиры.

Боевые потери (убитые и раненые) финской и советской армий вполне сопоставимы. Это радикально отличалось от ситуации на «немецком фронте», где потери Вермахта были в десятки раз меньше потерь Красной Армии. Финская армия, в отличие от немецкой, была мобилизационной, с недостаточным уровнем подготовки основной массы личного состава, слабостью артиллерии, почти полным отсутствием танков и авиации. Поэтому воевать «малой кровью» с вооруженной на уровне лучших мировых стандартов Красной Армией финская армия не могла. Однако даже на финском фронте (т. е. там, где противник не имел никакого технического превосходства и не мог разрезать оборону советских войск «танковыми клиньями») потери пленными в Красной Армии оказались в два раза больше числа убитых.

Следует констатировать, что в ходе летне-осеннего наступления финских войск потери Красной Армии оказались значительно меньшими, нежели потери в чудовищной бойне «Зимней войны» (127 тыс. убитых и пропавших без вести, 232 тыс. раненых, обмороженных и заболевших)^[20](см. §2.4.3).

4 сентября 1941 года в ставку Маннергейма в Миккели прибыл начальник начальник штаба оперативного руководства вермахта А.Йодль. Он вручил Маннергейму высшую военную награду Германии – Рыцарский крест Железного креста. Маннергейм принял орден с благодарностью, но от наступления за Свирь и совместного с немцами штурма Ленинграда категорически отказался. Вместо этого Маннергейм повёл успешное наступление к северу от Ладожского озера.

Также 4 сентября финская армия начала операцию по оккупации восточной Карелии и к утру 7 сентября передовые части финской армии под командованием генерала Талвела вышли к реке Свирь. 8 сентября немцы заняли Шлиссельбург, замкнув с юга кольцо блокады Ленинграда. От финских дивизий, находившихся к северу от города, их отделяли всего несколько десятков километров.

1 октября советские части оставили Петрозаводск. Маннергейм отдает приказ, запрещающий финским самолётам летать над Ленинградом[21]. В ноябре командир 3-его армейского корпуса генерал Сииласвуо начал откровенно саботировать приказы штаба немецкой армии «Норвегия» (в оперативном подчинении которой находился финский корпус) о наступлении к Мурманской железной дороге в полосе Кестеньга – Лоухи.

К концу года на достигнутых рубежах финны перешли к обороне и обстановка на советско-финском фронте стабилизировалась. В общей сложности боевые действия в Карелии продолжались почти пять месяцев. С военной точки зрения был достигнут огромный успех (см. карту № 15, рисунок) - линиями фронта стали естественные водные преграды: Сегозеро–западный берег Онежского озера – река Свирь – южный берег Ладожского озера. В восточной части реки Свирь был создан плацдарм вдоль южного берега реки, примерно до 15 км в глубину и до 100 км в ширину, который мог быть использован в качестве «предполья» основной оборонительной линии. Однако политические последствия вторжения на суверенную территорию Советского Союза были негативными. Но поздней осенью 1941 года в Хельсинки об этом еще не задумывались…

В День независимости Финляндии, 6 декабря 1941 г., парламент страны принял торжественное постановление о воссоединении с Финляндией советских территорий, захваченных вне границ 1939 г. Они получили статус военной оккупированной зоны. Финский 3-й армейский корпус был выведен из оперативного подчинения штаба немецкой армии «Норвегия» и возвратился в распоряжение Маннергейма. Еще до конца 1941 г. началась массовая демобилизация финской армии. К весне 1942 г. в общей сложности 180 тыс. человек вернулись к мирному труду[22]

Для понимания тогдашних отношений между Финляндией и Германией интересны записи из дневника Паасикиви, сделанные в июле 1941 г.: от 14 июля, когда посетителем был президент Рюти, и от 24 июля, когда своими соображениями делился Таннер. Рюти, ссылаясь на Маннергейма, рассказал, что «русские повсюду оказывают сильное сопротивление», говорил о необходимости «получить лучшую и менее протяжённую границу, поэтому Восточная Карелия для нас важна. Там будет хорошая граница». Он утверждал, что Германия предоставит возможность Финляндии взять «от Восточной Карелии столько, сколько пожелает. Немцы намереваются создать в Петербурге международный торговый город под собственным управлением… Балтийские страны Германия намеревается взять себе, суверенитета не будет [выделено, автор]. Германия хотела бы, чтобы эстонцы переселились в Финляндию, чтобы Эстония стала целиком немецкой»[23].

Поражение Советского Союза летом-осенью 1941 г. во второй советско-финляндской войне объясняется тем, что мало что изменилось в Красной Армии со времени «Зимней войны». Можно привести вопиющие примеры серьёзных недочётов в боеготовности частей и соединений Красной армии. Так, по сообщениям 3-го отдела (контрразведка) Северного фронта, все его три армии: 7-я, 14-я и 23-я к началу боевых действий имели значительный некомплект материальной части, боеприпасов и личного состава. Командованием армиями не была налажена работа штабов, отсутствовало чёткое взаимодействие частей и соединений, случались утери секретных документов.

Кроме того, неблагополучно обстояло дело и с обеспечением связью соединений армии. Острый недостаток вооружения и боеприпасов ощущался как в самих войсках, так и на артиллерийских складах. Например, 237-я стрелковая дивизия была недоукомплектована основными видами вооружения на 20–30%.По мнению контрразведчиков, в ходе ведения боя отдельные командиры часто демонстрировали неумелое руководство своими бойцами. Отмечались случаи, когда командиры не только не могли остановить бегущих красноармейцев, но и сами покидали место сражения. [24]

4 июля 1941 г. 3-й отдел Северного фронта сообщал в Ленинградский обком и горком ВКП(б) о дальнейшем прибытии на фронт неукомплектованных людьми и не обеспеченных оружием и боеприпасами частей и подразделений:

«3 июля 1941 г. на ст. Валк-Ярви прибыл и разгрузился 164-й запасный стрелковый полк, формировавшийся в г. Кингисеппе на базе 191-й стрелковой дивизии. Полк следовать к месту назначения в Липола не может в связи с тем, что личного состава в полку 1230 человек, оружия и обмундирования нет, кухни и продуктов также не имеется. Из транспорта полк имеет 80 лошадей и 120 повозок. После разгрузки полк расположился в лесу без охраны и в случае нападения банд противника обороняться не сможет, так как из оружия на весь полк имеется один револьвер и 20 штук патронов».

Армейские чекисты докладывали, что пехота подчас не выдерживала миномётного огня противника и несла большие потери, так и не вступив в соприкосновение с ним. Стрелковые дивизии не обеспечивались противотанковыми средствами, нередко происходили отказы винтовок и автоматов. В эти же дни из войсковых соединений начали поступать сигналы о недостаточных запасах продовольствия и фуража, так как войска фронта ещё к началу боевых действий недополучили в большом количестве сена, овса, сухарей, муки, мясных изделий и прочих продуктов. Отгрузка этих продуктов и фуража со складов задерживалась по вине железных дорог, не имевших в достаточном количестве железнодорожных вагонов.

О работе железных дорог в первые дни войны 3-й отдел Северного фронта докладывал: «Неудовлетворительная работа железных дорог, организационные неувязки органов ВОСО с управлениями железных дорог также влияют на своевременное получение частями необходимого вооружения и имущества». Помимо указанных недостатков органы военной контрразведки подробно сообщали командованию обо всех случаях паникёрства, трусости, дезертирства, перехода на сторону противника, информировали о так называемых «контрреволюционных высказываниях» со стороны отдельных военнослужащих. По этим фактам командование и политработники принимали соответствующие меры.

Следствием серьёзных просчётов, отмеченных в сводках особого отдела 7-й армии, стало поражение в середине июля 1941 г. 9-го Ивановского мотомеханизированного полка, вступившего в неравный бой с противником у местечка Палалахта. Полк не имел достоверной информации о противнике, не получил вооружения и обещанного командованием подкрепления. Несмотря на храбрость бойцов и слаженные действия командира и комиссара, полк был разбит и потерял около 800 человек убитыми и ранеными. После боя командир полка подполковник Приходько заявил: «Я считаю, что Палалахтинская операция не была подготовлена и продумана. Неподготовленность полка заключалась в том, что не хватало 150 винтовок, имелось 50 миномётов и ни одной мины. Всё это не могло не сказаться на исходе боя. Я считаю это, по меньшей мере, головотяпство».[25]

В «Справке по учету опыта боев Отечественной войны на фронте 23-й армии» сказано: «Нашим основным мероприятием по противодействию наступлению противника была организация и выброска в бой многочисленных групп и отрядов. Эти спешно создаваемые отряды, из разных и разнородных частей не были достаточно боеспособными, а некоторые попросту бежали при первой встрече с противником.

…В период отхода части, не имеющие опыта, выучки и должной организованности, не могли зацепиться за следующий рубеж, где построить прочную оборону. У неопытных и малообстрелянных частей иногда начатый отход превращался в беспорядочное бегство. Части и подразделения рассеивались, управление ими со стороны командиров терялось… Многие наши части и подразделения оставляли (а часто и просто бросали) материальную часть (пулеметы, минометы). Очень часто оставлялись противнику орудия потому, что пехота, которая была придана артиллерии, бросала ее… …К сожалению, у ряда частей не было правила не оставлять врагу наших раненых и трупы убитых.

…Там, где наши части проявляли упорство, инициативу, настойчивость и уверенность в своих силах, где командиры управляли уверенно и твердо – мы имели очевидные успехи…».[26] Все тоже самое происходило на других фронтах Великой Отечественной войны.

О трагическом начале войны и неудачах частей 23-й армии написал бывший командир 43-й стрелковой дивизии генерал-майор В.В.Кирпичников, попавший в финский плен 01.09.1941 г. Он дал нелицеприятную оценку ходу боевых действий на советско-финляндском фронте. Кирпичников отмечал, что в частях и соединениях Красной армии вместо трезвой оценки обстановки требовалось выполнение указания не отдавать «ни одной пяди земли». Он отмечал, что вместо того, чтобы пожертвовать местностью, но взамен своевременно перегруппировать войска на новый, более выгодный тыловой рубеж, продолжались «неграмотные, безнадёжные попытки восстановления положения, пичкались для выполнения этой задачи наспех сформированные части и отряды». Он назвал основные причины катастрофы частей Красной армии:

«Гнилой строй [не строй, а негодное управление войсками, автор] не способен создать здоровую и крепкую армию. Наличие безграмотных комиссаров, пользующихся безграничными функциями, связали по рукам и ногам творческую и оперативную мысль командира. [В начале войны не только комиссары, но и командиры всех уровней были явно не на высоте] Плохая разведка, неправильная оценка обстановки и слишком запоздалые решения, вызываемые обстановкой. Необоснованная огульная переоценка своих сил и явная недооценка, и неуважение сил и способностей противоположной стороны.

Лишение возможностей командиров по принятию смелых и своевременных маневров живой силой за счёт потери части территорий, на что требуется разрешение главной ставки и что всегда связано с запозданием и провалом. Отсутствие единого руководства соединениями. Незнание действительной обстановки 23-й армией и не хотящей знать её точные и правдивые данные, как бы они неприглядно ни выглядели, не воспринимали и осуждались как больная фантазия. Чтоб угодить вкусу военного совета, смотрящего на всё неграмотными розовыми очками, донесение о данной катастрофе должно звучать так: Наши войска в порядке бегут, противник, окружив в панике, уничтожает и преследует их».[27] Кирпичников изложил также свои впечатления о действиях финских частей:

«Резко бросается в глаза высокая грамотность, большая продуманность и точность расчётов со стороны финского командования. Удар всегда производился в более уязвимом месте и настолько внезапно, решительно и дерзко, превосходя всякие ожидания. Также отмечается высокий класс всех видов разведки, обеспечивавший правильные решения. Большая выучка войск, прекрасное ориентирование, смелые действия мелких групп, точность и губительность миномётного и артиллерийского огня безукоризненно выполняли точные и глубоко продуманные решения».

Кирпичников Владимир Васильевич (1903–1950) – советский военный деятель; генерал-майор. Уроженец Ульяновска. Из семьи кустаря. Член ВКП(б) с 1930 г. В Красной Армии с 1932 г., командир 43-й стрелковой дивизии 23-й армии Ленинградского фронта. 1 сентября 1941 г. захвачен в плен финскими войсками. В лагере для военнопленных финские власти предлагали Кирпичникову стать «финским Власовым» и возглавить коллаборационистов из числа советских военнопленных. На это предложение Кирпичников ответил категорическим отказом. В октябре 1944 года, после выхода Финляндии из войны, передан представителям советского военного командования, 28 августа 1950 года Военной коллегией Верховного Суда СССР приговорен к расстрелу. В соответствии с пунктом «а» части 1 статьи 4 Закона Российской Федерацииот 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» Кирпичников реабилитации не подлежал. [28] Негативную роль в его судьбе сыграли критические откровенные записи в финском плену. 

Приказ Сталина о превращении всей оставляемой территории в зону «выжженной земли», сформулированный им в знаменитом радиообращении 3 июля 1941 г., в полной мере был распространен и на Карелию. Более того, именно там, вследствие относительно медленногопродвижения финских войск (в сравнении с темпом наступления танковых соединений вермахта), этот приказ выполнялся в реальности. Колхозы по большей части остались без рогатого скота и лошадей, в дополнение запасы зерна были либо сожжены, либо увезены. Население было оставлено на пороге голода. Если в деревнях были небольшие разрушения, то в городах и промышленных центрах они были огромны.

В Петрозаводске было разрушено до 50 % жилого фонда, в Кондопоге – 80%. Промышленность была практически парализована: уничтожены 5 из 7 электростанций, из 7 крупных лесопилок осталась только одна в более или менее пригодном состоянии.[29] Первой и одновременно самой трудной задачей была организация снабжения продуктами питания. Когда финские войска вошли в Восточную Карелию, то сначала потребности гражданского населения в продуктах питания приходилось удовлетворять только за счет армейских запасов. В 1941–1942 годах собранного в Восточной Карелии урожая хватило лишь на пайки из расчета 120 граммов в день на человека. Финляндия из своих скудных запасов смогла передать такое количество муки, чтобы хлебный паек был увеличен в три раза.Это позволило спасти десятки тысяч человек от голодной смерти.[30]

Ранней весной 1942 года землю, пригодную под пашню, передали частным лицам. Со временем такая организация сникала большую популярность и уже в 1944 году потребности населения на оккупированных территориях уже были удовлетворены.

В связи с тем, что промышленные предприятия лежали в руинах, населению невозможно было предоставить работу на заводах и фабриках, большую часть необходимых промышленных изделий приходилось ввозить из Финляндии.  http://www.iriran.ru/files/1941_2011.pdf ХРИСТОФОРОВ  СБОРНИК

Попытки США и Великобритании вывести Финляндию из войны с Советским Союзом на стороне Германии 1941-1944 гг.

Впервые с начала войны Сталин в письме президенту США Ф. Рузвельту от 04.08.1941 г.  просит о посредничестве в урегулировании отношений с Финляндией и выходе ее из войны на стороне Германии:

«СССР придает большое значение вопросу о нейтрализации Финляндии и отходу ее от Германии[выделено, автор]. Разрыв отношений между Англией и Финляндией и объявленная Англией блокада Финляндии уже возымели свое действие и породили конфликты в правящих кругах Финляндии. Раздаются голоса за нейтралитет Финляндии и примирение с СССР.

Если бы Правительство США сочло бы необходимым пригрозить Финляндии разрывом отношений, то Правительство Финляндии стало бы более решительным в вопросе об отходе от Германии. В этом случае Советское Правительство могло бы пойти на некоторые территориальные уступки Финляндии[выделено, автор]с тем, чтобы замирить последнюю и заключить с нею новый мирный договор»[31].

В августе и октябре 1941 г. правительство США трижды поднимало перед правительством Финляндии вопрос о прекращении её наступательных действий на советской территории и возможности восстановления мира. Однако к 04.08.1941 г. влияние союзников в Европе было еще ограниченным, на европейском театре военных действий и на востоке, и на западе побеждала Германия. Финское руководство было настроено на продолжение войны. Но в Финляндии были и те, кто понимал, что война идёт не в пользу Финляндии. Уже в августе 1941 года финский военный атташе в Вашингтоне сказал, что финская «отдельная» война может завершиться отдельным миром[32].

Роль Финляндии в войне против СССР постепенно осознали в Лондоне. С конца августа в радиопередачах, ведущихся на Финляндию, стали звучать заявления о том, что Финляндия не может вести частную войну против России, оставаясь при этом вне германо-русской войны. Такая позиция Хельсинки называлась «заблуждением», так как была одна война, и это – война Германии против Англии. Германия напала на Россию только для того, чтобы добиться более выгодного положения для продолжения войны против Англии. Так как Финляндия является союзницей Германии, она участвует и в этой главной войне[33].

Окончание следует